Юхим уже позабыл, что собственными руками выкопал яму, в которую так больно сегодня упал. Люди вообще легко забывают обиды, нанесенные другим. Вот и Юхим несколько лет тому назад, почти что, силой отобрал Руженку в другого. Но та история им давно забылась... А нынешнее – вон же оно, – прямо перед глазами! Ярость безудержна и пенистая так бешено хлынула в душу, что Юхим понял: еще мгновение, и он полностью потеряет голову и обернется волком здесь же, перед глазами братьев. Только бы на одно-единственное мгновение почувствовать под своими клыками плоть того, кто уничтожил его семейное счастье... И пусть потом деется воля Божья! Ступив за грань отчаяния, он уже не боялся никого и ничего.
Юхим оскалил зубы и стал медленно приседать, горбиться, клониться к земле, как вдруг увидел перед собой Найду!.. Найду!!! Именно того парня, которого он должен был стеречь по приказу Морены, − и у которого, собственно, и отобрал Руженку, чтобы отомстить за свое мужское бессилие. Поскольку именно из-за него Владычица Судьбы и Времени так жестоко покарала Юхима двадцать лет тому. О!!! Если б знать, в ту давнюю зимнюю ночь, что придется столько выстрадать из-за этого безродного ничтожества, то не таился бы Юхим в лесу. А ринулся б, еще тогда, между всех людей и собак к саням, − да и растерзал бы его, как лягушонка! Если б знал...
– Ты? – спросил ошеломленно. – Ты?! – И неожиданно для самого себя расхохотался. – Га-га-га!.. Го-го-го!..
Всем Судьба одарила Юхима Непийводу. И родительской кузницей, которая осталась ему в наследство, как старшему среди братьев. И умом Боги одарили его, − почитай всем, что поначалу отмерили для пятерых сыновей старого Нечипора Непийводы. Да и силой не обделили – стальные подковы ломались в его мозолистых руках, будто черствые калачи. А бесконечные ссоры между князьями и боярами, которые так донимали всех других ремесленников и купцов, обернулись для оружейника золотым ручейком. Потому что хоть бы кто, и по какой бы причине или случаю не вынимал меч из ножен, то одинаково вынужден был его сначала у Юхима купить. И даже тот досадный случай в детстве, когда он, наевшись волчьих ягод, чуть не умер, вышел на добро. Почему? А как же... Выздоровев, из прихоти богов, Юхим стал оборотнем − волколаком. И как же он гордился своей нечеловеческой силой, ловкостью, выносливостью... Наслаждался каждым ощущением, недоступным обычному смертному... Даже последняя немилость Морены не испугала его, не испортила вкус к жизни. Так как речь шла лишь о человеке. А сколько там еще этому подкидышу отпущено? Можно и подождать...
Добросовестно выполняя приказ Богини, Юхим, однако, не отказывал и себе в небольших удовольствиях. Оберегая жизнь Найды от серьезных бед, он пакостил ему по пустякам, − где и как только мог, радуясь тайком, что благодаря его стараниям, парень ходит с ободранными локтями и коленями, в кровоподтеках и с разбитым носом.
А пять лет тому назад, узнав о любви, которая зародилась между Найдой и Руженкой, только по укоренившейся привычке, лишь чтоб подгадить, наплевать в душу парню, − Галицкий оружейник Непийвода заслал к девушке старост.
Сначала старые Крендели противились его домогательствам, потому что ведали, кому пообещала свое сердце их внучка. Но хоть как любили, как лелеяли они рано осиротевшую девочку, в конце концов, под натиском бедности, не смогли устоять перед блеском золота. Да и то, сказать, давал Непийводченко за невесту столько дукатов, что можно было на них приобрести пару коней, полдюжины коров, − да еще и на хорошую одежду оставалось.
Но и Руженка была достойна каждой потраченной монеты. Что да, то да...
В первую очередь надо было учесть – что сватался Юхим, имея за плечами восьмую руку лет, а девушка только пятнадцатую весну встретила. Однако, уже и тогда была в меру высока, длиннонога и стройная, словно березка. В то же время – округлая в бедрах, а полная девичья грудь так и распирала пазуху рубашки. Лицом мила, а пушистые косы, когда распускала их, укутывали Руженку прочь всю, до самых пяток – будто соломенный стожок полевую нимфу. Или − как водопад русалку. За такую юницу можно было и больше выложить. Это – даже если не прибавлять сюда еще и наслаждение, получаемое от мести, нанесенной врагу. Поддается ли подсчету и весу золотых монет то неистовое ощущение, когда Юхим, на правах хозяина, получит возможность, по собственному желанию, задирать подол непокорной (а может, и покорной, кто знает?) красавицы и ведать, что в это же время, где-то неподалеку корчится от нестерпимых, адских мук влюбленный Найда?
Но когда б догадывался Юхим, какие хлопоты покупает на свою голову, то лучше бросил бы тот кошель с дукатами в запруду и доживал бы век затворником.
Стыдливая девочка, войдя в женскую силу, оказалась жадной к любви... А что ж Юхим?! О, Морена знала, чем досадить мужчине! Лучше бы тогда она отрубила ему руку или ногу... Не проходило и дня, чтобы Юхим не посматривал на горы, ожидая оттуда приказа вцепиться в горло Найде. Вот тогда бы Руженка получила за все сполна! Наверно, с месяц не выпускал бы ее из постели! А то – и больше…
Возможно Юхим и не влез бы в ту женитьбу. Нашел бы другой способ донять врага. (Это ли проблема?). Но после смерти старушки матери дом Непийводченков остался без хозяйки. Надеяться на то, что невестку приведет какой-то из младших братьев, было делом напрасным и безнадежным. Разве ж какая захочет вековать с недоумком? Даже за богатство... А его, Юхимов изъян, была тайный, да и не навсегда... И он надеялся, что пока как-то обойдется. Телесные утехи заменит нежность, забота, согласие. Оттого и брал за себя смело, хотя и писаную красавицу, но зато ж – совершенно неопытную, глупую девочку.
И в самом деле, сначала Руженка была смирная, − потому что, хоть и помнила о своей девичьей любви, понимала, что назад возврат нет. Утешалась, глядя, как зажиточно зажили на старость ее дед с бабой, и даже чувствовала некоторую благодарность к Юхиму. Правда, она и дальше избегала брачного ложа, но поскольку мужчина ни к чему ее не принуждал, то и девушка постепенно привыкала к его присутствию в кровати. И где-то на третий год стала воспринимать все как должное. Казалось бы, что еще надо? Живите... Но судьба человеческая такая же капризная и непостижимая, как и женский нрав.
Проходило время. От зажиточной жизни Руженка еще больше расцвела, нахваталась разнообразных знаний от языкастых соседок, всегда готовых обсудить достоинства своих мужей и в работе, и в… постели. Привыкла к Юхиму настолько, что уже не вздрагивала, когда мужчина ласкал ее волосы, или, чересчур расшалившись, засовывал ночью руку ей под подол рубашки. Даже наоборот – сама начала искать сближения. Радуясь ее желанию, Юхим охотно пускался в эти забавы, утешаясь в душе, что вот-вот Морена отдаст приказ: привести ей Найду, а он тем временем предпринимает еще один шаг до самой сладкой мести. Бедолага не замечал и не догадывался, что с каждой новой, более смелой лаской, приближается к настоящему аду... Который – гораздо страшнее того, обещанного церковью.
Осознав, что ничего кроме поглаживаний и поцелуев от мужчины не дождется, Руженка сначала тихо плакала в подушку, особенно длинными зимними ночами. А потом снова начала чураться Юхима. Обходясь с ним и его братьями, будто со скотом. То есть, кормила, присматривала, но и без крошки тепла, которые изредка от хорошей хозяйки перепадают даже скоту.
А этой осенью, под пятую годовщину их брака, стало совсем нестерпимо... Руженка расцвела, словно цветок, которым ее нарекли. Стала мягкой, приветливой. Все делала с улыбкой, с песней, но не реже, чем дважды на неделю, исчезала из дома вечером и возвращалась домой поздним утром. Измученная, обессилившая, но счастливая… А глаза ее излучали такую радость, что Юхиму хотелось пойти, да и утопиться.
Не помогали ни просьбы, ни проклятия. А на угрозу взять за косы и хорошо отстегать вожжами – Руженка ответила с пренебрежением:
– Разве я тебя гоню с брачного ложа? Сам не хочешь... Ну, тогда и не мешай.
И сказано было это настолько твердо и по-женски жестоко, что Юхим так и замер с поднятой рукой. А тогда ссутулился-сгорбился и тихо вышел из дома.
Думал еще уберечь жену, проследив, с кем она любится и задать лиходею доброй взбучки, но догадаться предварительно, в какой именно вечер она исчезнет, не удавалось ни разу. А после того, как Руженка пропадала, словно призрак, было уже поздно начинать поиск – лес большой. Обернувшись на волколака , он, конечно, легко нашел бы след, но не хотел этого делать. Потому что ведал, − в звериной шкуре не сможет сдержаться и загрызет и обидчика, и жену. А он все еще лелеял надежду – все-таки добраться с временем до ее прелестей. Заплачено дорого, так зачем же деньгам зря пропадать? Это уже потом, когда утолить желание, − помыслит над ее судьбой. Потому что свою обиду Юхим не прощал никогда и никому... Терпения ж ему не занимать. Долго кувшин воду носит, а все ж и у него ручка когда-то оборвется.