Ему ужасно нравились механизмы, производящие шум.
— Включи пылесос, он будет гудеть! — просил Андрейка, не сомневаясь, что «гудеть» — главное назначение пылесоса.
Вера подарила ему набор инструментов. Тут были и отвертки — простая и «звездочка», — и шильце, и много других непонятных штучек. Антонина Ильинична пришла в ужас и сказала, что этим шилом он первым долгом выколет себе глаз, но Вера, как могла, постаралась ее успокоить. Она купила новый мощный радиоприемник с кассетным магнитофоном, а старую «Спидолу» Антонины Ильиничны отдала Андрейке на растерзание. Счастью не было предела.
И все это она аккуратно заносила в дневник.
Вопрос с мультфильмами тоже решился как-то сам собой. Вера разрешала сыну смотреть телевизор понемногу. По выходным шли «Охотники за привидениями», и Андрейка жил от выходных до выходных. Миф о «добрых советских мультфильмах» вызывал у Веры скептическую улыбку. Наш добрый заяц в «Ну, погоди!» издевался над несчастным волком с той же изощренной жестокостью, что и американский мышонок над бедным котом в сериале «Том и Джерри».
— Он зьёй? — на всякий случай спрашивал Андрейка про каждого нового персонажа.
Узнав, что не «зьёй», тут же успокаивался и смотрел дальше.
Вера повела сына к логопеду, когда он немного подрос, стала заниматься с ним сама, и он постепенно избавился от картавости, но и «зьёй», и присказка «мама яботает», и многие другие Андрюшины словечки вошли у них в семейный фольклор.
Когда Андрейке было уже года четыре, появилась мультипликационная реклама компании «РосИнтел». Ее крутили целыми днями в перерывах между передачами. Андрейке эти забавные мультяшки полюбились. Вере они тоже понравились.
Обычно во время рекламы Антонина Ильинична выключала звук: ее раздражали назойливые мелодии и глупые тексты. Но сидеть у телевизора спокойно, пока не кончится рекламная пауза, она не могла.
— Ну вот что она делает? — спрашивала Антонина Ильинична у Веры, глядя, как на экране мужчина падает в обморок в фирменном магазине.
— Она делает ему непрямой массаж сердца, — терпеливо отвечала Вера.
— А что с ним такое?
— Ему стало плохо от низких цен в магазине.
— Глупость несусветная.
Через полминуты опять вопрос:
— Зачем она сигает из окна?
— Чтобы не запачкать платье дезодорантом, — следовал ответ.
— Но это же идиотизм! — возмущалась Антонина Ильинична. — Почему у нас все должно быть как в Америке? Почему нельзя показывать передачи без этой дурацкой рекламы?
— Им приходится деньги зарабатывать, — отвечала на это Вера. — Оплачивать сигнал, оборудование, новостную службу. Платить за лицензию. Не только в Америке, во всем мире телевидение так работает.
— В СССР никакой рекламы не было, — ворчала Антонина Ильинична.
— Зато и телевидение было скучное, — говорила Вера.
Каждая оставалась при своем мнении, но ради своего ненаглядного Андрюшеньки Антонина Ильинична готова была терпеть и рекламу. На его любимые мультяшки она включала звук. Кто-то замечательно играл на ударных, это ей пришлось признать.
Вера возвращалась из института, падая от усталости, зная, что еще предстоит сидеть за компьютером, но стоило ей услышать топот маленьких ножек и увидеть сына, вся ее усталость и обычная подавленность исчезали.
А работать приходилось очень много. На деньги, привезенные из Сочи, Вера покупала игрушки и одежду для сына, обзавелась электрической мясорубкой и хорошей стиральной машиной. Заработанного в Долгопрудном хватало в основном на еду и квартплату. Зато Антонина Ильинична была избавлена от ужасов стояния на толкучке с плодами собственного рукоделия или наградами мужа. Вере хотелось купить новый японский телевизор с видеомагнитофоном, электрический утюг, чайник, но при ее заработках, которые к тому же постоянно задерживали, об этом можно было только мечтать.
«Верочка, купи что-нибудь себе», — настаивала Антонина Ильинична, но Вера отказывалась. Она давно уже решила, что ей ничего не нужно, носила летом и зимой свои универсальные джинсы, перелезала из зимних сапог прямо в босоножки. Антонина Ильинична еле уговорила ее купить себе хотя бы теплый полушубок волчьего меха. Деньги давались таким трудом, что у Веры рука не поднималась тратить их на себя. Это же были «детские» деньги!
В финансовом законодательстве царили хаос и его неизбежный спутник — произвол. Поначалу Вера, помимо домоуправления, работала в небольшой фирме, куда привела ее управдомша. Фирма закупала на продажу в России ширпотреб по всему миру — в Турции, в Корее, в Италии, в Индонезии, в Китае. Оборот был крошечный, хотя и исчислялся в неденоминированных рублях миллионами. Впрочем, у Веры с самого начала выработался чисто профессиональный бухгалтерский подход к большим суммам: она видела в них абстракцию, никак не применяла к себе, не прикидывала, что на эти деньги можно было бы купить.
Главное достоинство фирмы заключалось в том, что ходить было недалеко, а главный недостаток — в том, что у Веры с самого начала не сложились отношения с хозяйкой, набивавшейся к ней в подруги и конфидентки.
Вера была замкнутой по натуре, а жизнь в доме с матерью и старшей сестрой сделала ее чуть ли не отшельницей. Хозяйка фирмы, некая Анна Ивановна, женщина экспансивная и всегда уверенная в собственной правоте, упорно навязывала ей свое общество, а Вера не менее упорно от этой чести уклонялась, ссылаясь на занятость.
Анна Ивановна была ей неприятна. За маленький рост и злобный нрав Вера в шутку прозвала ее за глаза Анной Иоанновной note 7. Анна Ивановна обожала сплетничать, а Вера сплетен терпеть не могла. Всякий раз, как Вера приходила за работой или за деньгами, Анна Ивановна задерживала ее, рассказывала о своих многочисленных мужьях и любовниках. За последнего из них ей очень хотелось замуж, но он был уже женат по второму разу, имел детей и не горел желанием снова разводиться. Анна Ивановна жаловалась на него Вере и ждала ответных признаний.
У Веры такое в голове не укладывалось. Рассказывать о своей жизни, делиться переживаниями только потому, что тебя нагружают чужими переживаниями, подробностями чужой жизни, о которых ты не спрашивала, без которых свободно обходилась до сих пор? Вера была терпелива и вежлива, но в доверительные разговоры не вступала. К счастью, у нее был законный предлог: она спешила домой к сыну.
Анне Ивановне очень хотелось узнать, от кого у Веры ребенок. Вера на это отвечала словами певицы Максаковой, к которой тоже в свое время приставали любопытные с тем же вопросом. По словам Антонины Ильиничны, рассказавшей Вере этот исторический анекдот, Мария Петровна Максакова отвечала так:
— Одно могу вам сказать: что мужчина, это точно.
Первые три года фирма Анны Ивановны была освобождена от налогов. Вера вела для нее калькуляцию и составляла внутренние отчеты. На четвертый год «лафа» кончилась, пришлось заполнить декларацию о доходах и платить с них налоги. Вера подвела годовой баланс, составила отчет и рассчитала налог. Анна Ивановна этот налог уплатила, после чего фирму посетил с проверкой налоговый инспектор.
Анна Ивановна позвонила Вере и настояла, чтобы она присутствовала при визите. Сколько Вера ни отнекивалась, сколько ни уверяла, что берет только надомную работу, что ей некогда, что ей надо учиться и присматривать за сыном, Анна Ивановна была непреклонна. И все-таки Вера, наверное, не пошла бы, если бы Анна Ивановна ей не задолжала. Она давно уже стала задерживать деньги, причитающиеся Вере за работу.
— Я вложилась, — говорила она с обезоруживающей наглостью.
Это означало, что она все деньги, в том числе и заработанные Верой, пустила в оборот и теперь надо ждать, пока не будет продана новая партия товара.
— Она просто жульничает! — возмущалась Антонина Ильинична. — Она нахалка! Видит, что на тебе верхом ездить можно, вот и ездит. Откажи ей, бог с ней совсем!
Вера и сама видела, что Анна Ивановна злоупотребляет ее терпением, кляла свою интеллигентскую мягкотелость, но все никак не решалась на разрыв. А тут Анна Ивановна намекнула, что, если Вера придет побеседовать с налоговым инспектором, она рассчитается по долгам. Пришлось Вере принять личное участие в проверке.
Женщина-инспектор огляделась на пороге, оценила помещение фирмы, располагавшейся в полуподвале здания бывшего долгопрудненского горисполкома, и с подкупающей улыбкой объявила:
— Что-нибудь я обязательно найду. Так что давайте лучше договоримся по-хорошему.
Анна Ивановна обожала скандалить. Приходя к ней сдать работу и получить новую, Вера не раз становилась свидетельницей шумных «разборок» хозяйки с подчиненными, поставщиками, партнерами… Вот и в этот раз Анна Ивановна уперлась и категорически отказалась «договариваться по-хорошему». Тогда женщина-инспектор нашла ужасные ошибки в бухгалтерской отчетности.
Первым долгом она сосчитала всю годовую выручку и объявила ее прибылью. Это был излюбленный прием налоговиков, рассчитанный, правда, на неопытных дурочек. Вера на эту уловку не попалась, указала инспекторше, что не учтены расходы, и той пришлось признать Верину правоту.
Но за Верой остался лишь первый раунд. Налоги уплачены, да, признала женщина-инспектор, но проводки сделаны не по тем статьям, и для государства эти налоги являются как бы недополученными. Надо платить заново. Плюс пени и штраф.
Анна Ивановна опять выдвинула вперед Веру: это же она все оформляла!
— Я работала строго по инструкции, — принялась оправдываться Вера.
— А у нас есть другая инструкция, — злорадно возразила женщина-инспектор.
— Я о ней знаю, — парировала Вера, — но новая инструкция была принята только в марте этого года. Я не могла по ней рассчитывать налоги за прошлый год.
— Инструкция для вас — руководство к действию, — строго заметила инспекторша. — Надо было не полениться и переписать отчет. Смотрите, тут у вас не тот КБК указан. Вот — у вас один ноль один тринадцать, а надо было один ноль один четырнадцать. И потом, вы указываете авансовый платеж, а надо — налоговую выплату. Вот приказ Минфина. Тут все сказано.