Вместе со временем замедлилось и биение моего сердца. Короткие мгновения, которые растянулись, позволяя прожитой жизни промелькнуть перед глазами. Я не знала, что намеревается сделать Шайрэн, как думает остановить этих существ, и надежда на чудо таяла, как снег под лучами весеннего солнца.
А потом в мыслях всплыл образ ведьмы… вернее, ее слегка прищуренные, ярко подведенные глаза, глядящие так, словно она знала обо мне больше, чем я сама. Следом почему-то вспомнилась Кларисса, которая рассказала о моей магии…
Все, что происходило дальше, было как будто не со мной. Это не меня вдруг накрыл смутный, но неудержимый порыв. Это не я, словно подталкиваемая неведомой силой, шагнула вперед и, обняв Шайрэна за пояс, прижалась к нему изо всех сил. И уж точно не я, прикрыв глаза, словно наяву увидела горячий, но не обжигающий свет, который танцевал, подрагивал, заполнял меня целиком и перетекал к тому, кого я касалась. Это было невероятно и необъяснимо, непонятно и непостижимо прекрасно. Мне мерещился полет длиною в целую вечность, захватывающие дух пейзажи и жаркий огонь, способный в мгновение ока сжечь дотла, но сейчас лишь приятно согревающий.
Поскольку мои глаза оставались закрытыми, я не видела того, что случилось. Только почувствовала, как Шайрэн дернулся, и услышала свирепый рык, который совсем скоро стал походить на затихающий скулеж побитых собак. Разомкнув веки, обнаружила, что «собаки» и впрямь оказались побиты: все три дарха, отлетев назад, распластались на снегу, а их чешуя почти полностью облезла, обнажив испещренную ожогами плоть.
Все еще прижимаясь к Шайрэну, я вдруг обнаружила, что верхняя часть его одежды обратилась в осыпавшийся на снег пепел. А тело – то самое тело, к которому я по-прежнему прикасалась, – словно впитало в себя раскаленную лаву. Под кожей проступали дорожки яркого пламени, струящегося по венам вместо крови. Он буквально сиял, горел изнутри, и сила, что всегда жила в нем, сейчас ощущалась как никогда.
Дархи лежали, поверженные, а я почему-то все не размыкала рук. Будто та самая сила, что толкнула меня к нему, склеила нас намертво и не позволяла мне отступить.
– Эльвира. – Низковатый хриплый голос был и знакомым, и незнакомым одновременно. Наполненным сумасшедшим коктейлем эмоций, разобрать которые я была не в состоянии.
Вообще поражалась, как до сих пор держусь на ногах и соображаю хоть что-то. Сознание помутилось, мировосприятие замедлилось, и я в который раз за этот безумно долгий вечер ощущала себя как во сне.
А потом дракон развернулся. В направленных на меня глазах я увидела настоящее пламя. Огонь, что струился по венам, отражался и в них – бархатно-темных, служащих фоном для ярких оранжевых бликов. Абсолютно дезориентированная, совершенно не понимающая того, что происходит, я не отпускала Шайрэна даже теперь и все смотрела, смотрела в эти глаза, горя в них, но не сгорая…
В какой-то момент он сам отнял мои руки и, повернув ладонями вверх, неверяще на них воззрился.
– Это невозможно… – Кажется, такого потрясения он не испытывал даже от крушения дирижабля. – Ожогов нет…
Заторможенно опустив взгляд, я тоже посмотрела на свои руки и глухо повторила:
– Нет…
Схватив за предплечья, он несильно меня встряхнул и, вновь поймав взгляд, запальчиво произнес:
– Пламя огненных драконов убивает! Никто не может его коснуться и остаться невредим, это немыслимо!
– Весь этот вечер – сплошная невозможность и немыслимость. – Я выдавила некое подобие улыбки.
Судя по выражению лица, Шайрэн понимал не больше моего, и отсутствие ожогов являлось далеко не самым главным из появившихся вопросов. Как он сумел использовать магию, когда вокруг залежи агзарового серебра? Вот вопрос, волнующий в первую очередь и не нуждающийся в озвучивании.
Я не могла найти объяснения своему внезапному порыву его обнять и тому, что в этот момент увидела и прочувствовала. Не знала наверняка, привиделось мне это на фоне стресса от осознания неминуемой гибели или я в самом деле каким-то образом повлияла на магию Шайрэна… Нет, этого быть просто не могло! Каким бы ненормальным ни был сегодняшний вечер, это уже слишком!
Первой очнулась, разумеется, не я. Взяв себя в руки и благоразумно решив отложить все вопросы до лучших времен, Шайрэн сообщил, что мы продолжим путь к сторожке. Темные порождения могли появиться вновь, оставаться здесь было небезопасно, и его слова звучали разумно, но…
– Ты ведь можешь воспользоваться магией, – наплевав на вопящую рассудительность, негромко произнесла я. – Обратись драконом, и уже через час мы прибудем в Райхар’вод.
Он смотрел на меня долго, не мигая, желая не то испепелить своим огненным взглядом, не то прожечь дыру в самой душе.
– Через четверть часа, – наконец возразил он и, глубоко вдохнув, словно переступая через себя, добавил: – Я не понимаю, как и почему произошел этот всплеск. Но, какие бы причины ему ни способствовали, обратиться сейчас я не смогу.
Здравый смысл отправился в бездну, догоняя рассудительность, когда я, не веря в то, что действительно это делаю, приподнялась на носочки, взяла его лицо в ладони и, вновь глядя в глаза, твердо произнесла:
– Сможешь. Ты – сможешь.
Пошли он меня сейчас к чертовой… то есть к дарховой бабушке, я бы ничуть не удивилась и, наверное, даже испытала облегчение. Сама не знала, что на меня нашло: то ли в самом деле сказывался стресс, то ли на меня так влиял этот мир в целом, но сейчас, в эту самую минуту, я отчего-то нисколько не сомневалась в своих словах. Перед глазами все еще мелькали проблески света, и мне казалось: стоит только Шайрэну попытаться вновь призвать магию – и все непременно получится.
Я ожидала чего угодно и думала, что после всего пережитого меня уже ничто не сможет потрясти, но как же была смешна в своих заблуждениях! Потому что Шайрэн, еще несколько долгих мгновений буравящий меня взглядом и будто борющийся со своими внутренними демонами, внезапно сквозь зубы все-таки послал всех к той самой бабушке и… впился в мои губы настойчивым, опаляющим поцелуем.
Последней мыслью была та, что я, он и весь мир сошли с ума, а потом всякая способность связно мыслить была утрачена. И среди холодного снежного царства, среди темных ночных гор разгорелся такой пожар, увидеть который можно было и с другого континента. По крайней мере, именно оказавшейся в таком пожаре чувствовала себя я.
В его поцелуе были голод и неукротимая неистовость, а самое безумное заключалось в том, что я ему в этом ничуть не уступала. Возникшая некогда искра разрослась до буйного, неудержимого костра, захлестнувшего своей мощью, заключившего в тесный, отрезающий все лишнее круг.
Прежде я не то что не испытывала, а даже представить не могла, что поцелуй бывает таким. Да и просто поцелуй ли? Слияние сердец, когда их биение, как и дыхание, вдруг становится одним на двоих. Когда действия неконтролируемы, и пальцы сами зарываются в волосы, губы, приоткрываясь, бесконечно находят другие, и все тело вспыхивает, набираясь пламени от того самого костра…
В какой-то момент перед закрытыми глазами засверкали яркие вспышки, меня плавно откинуло назад, и я, ничего не понимая, как слепой котенок хотела податься вперед, но сильный порыв ветра вынудил остаться на месте.
В голове словно что-то щелкнуло, наваждение схлынуло, и частично присмиревшие эмоции уступили место затуманенному до этого разуму. Не знаю, сколько продлилось обуявшее нас безумие и сколько еще я простояла с закрытыми глазами. Но когда открыла их, окончательно лишилась дара речи и только и могла, что, высоко запрокинув голову, смотреть в теперь уже абсолютно черные, с огненными бликами глаза.
Передо мной, выгнув длинную, покрытую темной чешуей шею, стоял дракон.
Глава 14
Тот, кого я всю сознательную жизнь считала существующим лишь на страницах детских книг, был таким же реальным, как я сама. Череда оцепенений и потрясений накрывала меня, подобно идущим друг за другом волнам, и сейчас мир снова замер, остановив это удивительное и невероятное по своей сути мгновение. Увиденный ранее издалека Эйдан в облике дракона не вызывал в душе такого отклика.
Возникло странное желание протянуть вперед руку, чтобы коснуться, провести пальцами по чешуе, ощутить ее – жесткую, гладкую – своей кожей… но на этот раз я сдержалась.
Временно охватившее меня безрассудство схлынуло, и я не знала, как вести себя теперь. Кажется, такой смеси разнообразных эмоций не испытывала еще никогда…
– Летим в Райхар’вод. – Неожиданно прозвучавший в моих мыслях голос заставил встрепенуться.
Но я, все еще потерянная и не верящая в реальность происходящего, осталась стоять на том же месте.
Внезапно возвышающаяся передо мной громадина расправила крылья и склонилась ниже, делая непрозрачный намек.
– Ну же, Элли. – Звучащий в моей голове голос отдавал усмешкой. – Ни один нормальный дракон не потерпит на себе седока. Но, как ты правильно заметила, сегодняшний вечер – сплошная ненормальность, так что пользуйся моим намерением сделать исключение, пока я не передумал.
Чтобы решиться взобраться к нему на спину, мне потребовались остатки почти иссякнувшего за последний час мужества. Я осознавала, что все испытываемые эмоции отражаются у меня на лице, но в данный момент мне было абсолютно плевать, что кто-то увидит мою слабость. Подумалось, что я и так держусь вполне прилично для той, которая впервые увидела вблизи живого дракона, а до этого несколько раз едва не погибла.
Хотелось бы сказать, что я забралась на драконью спину ловко и грациозно, но это было далеко не так. Пришлось изрядно поднапрячься, с раздражением почувствовать себя мешком картошки и только после этого, ухватившись за острые, торчащие у основания шеи шипы, кое-как устроиться на месте «седока».
Шайрэн молчал, за что я была ему безмерно благодарна.
Шайрэн… Боже, как же странно при таких обстоятельствах звучит его имя! Я в буквальном смысле сижу, свесив ножки, на шее лорда Райхара!