– И каковы же параметры? – спросила я спустя недолгую паузу, осмыслив полученную информацию.
– Самое главное – подходящая энергетическая наполненность, или, говоря иначе, аура, – ответил Квин. – Все остальное – дело десятое. Этикету, если девушка – простолюдинка, можно обучить, как и привить хорошие манеры, для чего в замок приглашаются учителя.
– То есть, чтобы стать женой… – я замялась, по-прежнему с трудом воспринимая этот разговор как реальный, – дракона, необязательно самой быть драконом?
Впервые за все время Квин усмехнулся:
– Женщин-драконов не бывает. У драконов рождаются только мальчики. Ах да. – Он почесал переносицу и, будто смутившись, добавил: – Рождение ребенка возможно только при абсолютном слиянии аур, а чтобы оно произошло, девушка должна быть невинна.
Наверное, впервые в жизни я испытала искреннее сожаление по поводу своей разборчивости. Дожив до двадцати двух лет, я, говоря языком Квина, умудрилась сохранить способность родить дракону ребенка… Господи, как же бредово звучит!
– Словом, подходящую невесту ищут во всех трех мирах, – искренне стараясь не тронуться умом, подытожила я. – И в этот раз «счастливая» участь выпала мне.
– Ну, по правде говоря, невесты из Латары к нам попадают редко. Это совсем небольшой мирок, где царят очень свободные нравы. Хотя и у вас в последние годы… вы понимаете, что я имею в виду. Девушек подходящего возраста, таких, как вы, относительно немного.
Вообще-то смутить меня крайне трудно. Не смутилась я и сейчас, хотя на какую-то долю секунды стала к этому близка. Подруги нередко упрекали меня в том, что я слишком требовательна и временами романтична. Ну а мне всегда казалось просто немыслимым вступать в близкие отношения с тем, кто не вызывает в душе серьезного отклика. Одной симпатии мне всегда было недостаточно.
Как-то сам собой в памяти всплыл вчерашний вечер, который в моем воображении должен был закончиться совсем не так. Не окажись Кирилл женат, меня бы сейчас здесь, скорее всего, не было.
Поднявшись с больничной койки, я отошла к окну, глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Очень хотелось верить, что, когда их открою, увижу над собой знакомый потолок, рядом будет разрываться будильник, настойчиво напоминая, что пора собираться на работу. С улицы донесутся сигналы машин, простаивающих в уже образовавшихся пробках, а из соседней квартиры – звуки фортепиано, на котором с утра пораньше любит упражняться моя соседка-музыкантша.
Но такие мысли были утопическими, и я прекрасно это понимала. Как бы ни хотелось принять их за правду, каким бы безумием ни казалось все происходящее, оно теперь – реальность.
Реальность, с которой придется смириться.
Вот только это вовсе не означает, что я соглашусь выйти замуж за человека… то есть дракона, которого даже ни разу не видела. А еще это совсем не означает, что я послушно останусь в Дагории. Ведь если меня перенесли сюда из моего родного мира, значит, существует способ вернуться обратно?
– Послушайте, Квин… – Я тщательно взвешивала каждое слово. – Мне неизвестны местные законы, но, исходя из услышанного, я сделала вывод, что нахожусь в цивилизованном мире. Принуждение к замужеству у вас является нормой? Как на это смотрит Межмировое министерство?
– Понимаю, вы пока не хотите выходить замуж, – проигнорировал вопрос врач. – Но, поверьте, это изменится. Когда вы поймете, какие возможности перед вами открываются, какая жизнь вас ожидает, вы сами всеми силами станете бороться за сердце престолонаследника.
Я собиралась сказать совсем другое, но, подумав, что ослышалась, переспросила:
– Бороться?
– Разве я не сказал? – Квин посмотрел на меня в упор. – Во дворце сейчас собраны семь девушек, включая вас. И все вы – потенциальные жены Эйдана Райхара, престолонаследника правящего клана водных драконов.
Оказавшись в личных покоях, Шайрэн устало расстегнул несколько верхних пуговиц и, пройдя к массивному дубовому столу, плеснул из графина вино. Взяв бокал, так же устало опустился в кресло, прищелкнул пальцами, заставив огонь в камине ярко запылать, и сделал несколько глотков.
День выдался не из легких, как, впрочем, и всегда. Общение с претендентками на роль супруги его племянника оказалось еще более утомительным, чем Шайрэн предполагал. Одни были рады выпавшему шансу: они болтали без умолку, восхищались замком и задавали бесчисленное количество вопросов. Другие же, как и предсказывал Квинидан, рыдали, закатывали истерики и отказывались принимать ситуацию, в которой оказались. Сказать, какая из двух этих крайностей раздражала больше, было сложно.
Впрочем, имелись и исключения, наиболее ярким из которых стала Эльвира.
Обладая врожденной предрасположенностью к пятой стихии и в достаточной степени ее развив, Шайрэн научился хорошо «читать» людей. Всем иномирным девушкам, как только они попадали в замок, ставили качественный ментальный блок, делающий их мысли недоступными, – таково было требование Верховного совета магов и закона, запрещающего менталистам без позволения вторгаться в чужое сознание. Но Шайрэну и не требовалось читать мысли этой девушки, чтобы понять: она действительно может составить Эйдану хорошую партию. И дело не только в необходимой энергетической составляющей.
Эльвира продемонстрировала выдержку и рассудительность, внимательность и умение держаться с достоинством. Она, безусловно, знала себе цену, но и не была лишена здоровой самоиронии. Качества, редко встречающиеся в одном человеке, а тем более женщине. Кроме того, она была еще и привлекательна.
Перед мысленным взором Шайрэна предстало лицо с высокими скулами, аккуратным прямым носом и охристыми, даже скорее янтарными глазами, обрамленное чуть растрепанными каштановыми прядями. За недолгое время общения Шайрэн успел отметить и стройную женственную фигуру, которую подчеркивало надетое на Эльвиру платье.
Да, эта девушка определенно хороша. Пожалуй, даже слишком хороша для такого балбеса, как Эйдан. Но вместе с тем именно девушка подобного склада могла сделать из него достойного правителя.
Нынешняя вэйра – жена правителя представляла собой полную противоположность Эльвире. Красивая, но пустая и помешанная на безделушках, милая с мужем, но деспотичная и жестокая с теми, кто находился у нее в подчинении, Иветта имела всего одну заслугу: она родила правителю наследника.
Следом за Иветтой мысли Шайрэна плавно переместились на еще одну женщину, презираемую им даже больше. Взболтав вино, он поднес бокал к губам, но, так и не сделав глоток, отставил его в сторону. Вместо этого поднялся с кресла и, подойдя к комоду, взял с него обрамленный в серебряную рамку портрет, на котором изображались двое: красивая молодая женщина и похожий на нее мальчик четырех лет.
Сердце, которое, казалось бы, за минувшие годы должно было покрыться непробиваемой броней, отозвалось ноющей болью. Болью, которая стала до того привычной, что он почти перестал ее замечать. Но что еще важнее – научился прятать так глубоко, что ни одна живая душа не могла бы ее разглядеть и заподозрить Шайрэна в том, что он способен испытывать подобные чувства. Его считали циничным и жестким, непоколебимым и практически всесильным.
Губы Шайрэна сложились в усмешку: такое положение вещей его более чем устраивало. Его уважали и побаивались, с его мнением считались – и не только драконы, но и входящие в совет маги наряду с правителями империй и королевств.
Пальцы, удерживающие портрет, сжались крепче. В черных глазах вспыхнули и тут же угасли искры, похожие на небольшие языки пламени. В прежние времена Шайрэн хотел разорвать портрет на две части и сжечь одну из них вместе с воспоминаниями, но не сделал этого. Чтобы, всякий раз глядя на это изображение, вспоминать о той трагедии и приведшем к ней предательстве.
Все женщины разные, но есть вещь, их объединяющая, и исключений из этого правила нет: никому из них нельзя доверять. Особенно тем, кто на первый взгляд доверие внушает.
Диара поднималась по винтовой, ведущей на чердак лестнице. Перепрыгивая через ступеньку, она вихрем летела наверх, буквально паря от переполняющих ее чувств. Говорят, что крылья дарят любовь, радость и счастье, но Диаре их подарила жгучая злость. Она застилала глаза пеленой непролитых слез, нестерпимо обжигала душу и заставляла сердце неистово колотиться.
Ее не выбрали! Все надежды и мечты оказались разбиты вдребезги! Сегодня в замок доставили последнюю девушку и было сделано объявление, что на этом поиск невест подошел к концу.
Отперев округлую деревянную дверь, Диара ворвалась в комнату, где жила с далекого детства, и с размаху запустила в стену попавшийся под руку цветочный горшок.
– Дарх возьми! – сорвалось с губ, и Диара смахнула все-таки выступившие на глазах слезы.
Она ведь любила его… по-настоящему любила Эйдана. И, будь он не наследником престола, а каким-нибудь безродным башмачником, это бы не изменилось. Диара знала о его многочисленных пассиях, сменяющих друг друга быстрее, чем увядают срезанные розы, знала, что он далеко не идеален, и все же продолжала любить. Это чувство зародилось в ней с их первой встречи и с тех пор только расцветало.
Когда она была совсем ребенком, ее отца пригласили стать придворным кукольником клана водных драконов. Тогда-то они и переехали в Райхар’вод. Тогда-то смешная, худенькая рыжеволосая девочка и увидела взмывающего в небо дракона, чья лазурная чешуя переливалась под лучами рассветного солнца…
Подойдя к зеркалу, чью раму украшали кованые розы, Диара всмотрелась в свое отражение с такой внимательностью, словно видела его в первый раз. Она никогда не была красавицей, да и с того самого дня, когда перед ней открылись ворота замка, почти не изменилась. Невысокая, слишком тощая, с тоненькими запястьями и выпирающими ключицами, Диара никогда себе не нравилась. Не любила она и свой острый подбородок, и небольшой рот, и волосы оттенка ржавчины, которые, хотя и доросли до пояса, были очень тонкими и постоянно путались. Она бы давно обрезала их до самых плеч, но, по ее мнению, они привносили в невзрачный облик хоть какое-то подобие женственности. Единственное, что Диара считала в себе красивым, – это глаза. «Кошачьи», – как их всегда называл папа. Зеленые и раскосые, они достались ей от мамы, как и магическая одаренность.