му стало понятно её желание стать моделью. Толпы наивных девочек думают, что модельный бизнес – это деньги и слава. На самом же деле это тяжёлый труд, пот, слёзы, унижения и прочие неприятные вещи. Это уж зависит от того, как кому повезёт. Данила предложил девушке руку и сердце, поставив условие, что о модельном бизнесе она забудет навсегда. Недолго думая Софья согласилась.
Первая жена сразу же дала ему развод. Она так легко на него согласилась, что Даниле даже обидно стало. Никаких тебе слёз, упрёков, просьб сохранить семью хотя бы ради детей. Разошлись внешне спокойно и безболезненно, словно и не прожили пятнадцать лет в счастливом браке.
Данила не знал, какие чувства испытывала после развода его первая жена. Сам же он ощущал смущение, чувство вины и не заметил сразу же появившееся на горизонте лёгкое облачко сожаления. Сначала он был безумно счастлив, обладая молодой, красивой и первое время безропотной женой. Но довольно скоро всё стало меняться…
Софья оказалась капризной, корыстной и не слишком умной. Осознав всё это, он пришёл в ужас. Но, по его мнению, раскаиваться было слишком поздно. Даже если он расстанется с Софьей, его первая жена обратно его не примет. Слишком гордой женщиной она была и отлично знала себе цену. Он был благодарен судьбе хотя бы за то, что после развода и вступления в новый брак от него не отвернулись дети и первая жена не препятствовала его встречам с ними. Зато всячески препятствовала этому Софья.
И вот теперь её нет. Он снова свободен. Данила даже стыдился, что вместо того, чтобы горевать, он испытывает облегчение. И если его что-то и гложет, так только, как ни прискорбно, праздное любопытство, кто же на самом деле убил его жену. Он не мог представить себе человека, которому Софья досадила настолько сильно, что он решил избавиться от неё столь кардинальным способом.
Нет, Софья, конечно, не была подарком, но чтобы убить, надо иметь значительный мотив. «Постой, постой, – подумал Данила, – ведь такой мотив имеется только у меня». Он даже похолодел при мысли об этом и ужаснулся – а что, если следствие решит именно его сделать козлом отпущения? Ему захотелось позвонить Нонне. Вдруг он вспомнил, что Нонна сама ему именно на это сегодня и указывала. А он не придавал значения её словам и опасениям. Вот и выходит, что девочка, которая вдвое моложе его, настолько же и умнее. Он горестно вздохнул. Погружённый в свои мысли, он не заметил, как такси довезло его до дома.
– Гражданин, вы выходить будете? – спросил встревоженный его поведением таксист.
– Да, да, конечно, – торопливо ответил Данила и пояснил: – Простите, задумался.
– Ничего, бывает, – добродушно ответил таксист и протянул ему сдачу.
– Нет, сдачи не надо, – покачал головой Данила.
– Вы уверены? – с сомнением спросил водитель.
– Вполне. Спасибо, до свиданья.
– Пожалуйста, может, и впрямь ещё свидимся, – проговорил водитель, и вскоре машина тронулась с места.
Едва Данила переступил порог дома, как зазвонил его сотовый. Номер высветился незнакомый, и, подумав пару секунд, мужчина проговорил:
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте, Данила Ильич, следователь Наполеонов вас беспокоит, что-то вы не слишком спешили домой.
– А чего мне теперь спешить сюда? – ответил мужчина.
– Ну как же, у нас с вами теперь столько общих дел.
– Смеётесь вы надо мной, что ли?!
– Ни в коем разе! Как вы могли такое подумать!
– И что дальше? – спросил Данила.
– Вы бы подъехали ко мне.
– Когда?
– Да прямо сейчас.
– Хорошо, – вздохнул Данила, – диктуйте адрес.
И следователь продиктовал. Поведение Сафронкова напрягало следователя, и, если бы у Данилы не было твёрдого алиби, Наполеонов в первую очередь взялся бы за него. Ему уже теперь было понятно, что новоиспечённый вдовец ни капельки не опечален потерей молодой супруги и даже не утруждает себя тем, чтобы надеть маску скорби и поносить её хотя бы несколько дней. Что это? Вызов следствию? Или Сафронков не понимает, что навлекает на себя подозрение? Но алиби у него и впрямь несокрушимое. «Хотя, – подумал Наполеонов, – он ведь мог нанять киллера. И тогда всё сразу укладывается в гладкую версию. Убийца следил за жертвой, влез в открытое окно салона, улучил момент, когда Софья осталась одна, и по-быстрому расправился с ней. В то же время, если всё было именно так, по идее, Сафронков должен был бы лить крокодильи слёзы и играть роль убитого горем вдовца чуть ли не целый год». Поведение же Данилы Ильича было, мягко говоря, странным. А всё странное и непонятное настораживало следователя и заставляло искать объяснение.
Оказавшись в кабинете следователя, Сафронков сразу же поймал на себе жёсткий взгляд его хозяина.
– Садитесь, – предложил тот и счёл нужным ещё раз представиться, – старший следователь, Александр Романович Наполеонов, веду дело по убийству вашей жены.
– Я помню, – меланхолично отозвался Данила Ильич.
Тогда Наполеонов счёл нужным спросить вдовца в лоб:
– Вам, что же, совсем не жаль свою жену?
– Ну почему же, – спокойно отозвался мужчина, – жаль, как всякое живое существо.
– Разрешите напомнить мне вам, Данила Ильич, что убитая Софья Сафронкова была не просто отвлечённым живым существом, а приходилась вам законной женой.
– Я помню, – всё так же равнодушно ответил Данила Ильич.
«Вы что, совсем идиот?» – вертелось на языке у следователя, но вслух он этого, разумеется, не произнёс. Вместо этого спросил:
– Вы не ладили с женой?
– Я бы этого не сказал, – туманно ответил мужчина.
– Она вам изменяла?
– Думаю, что нет.
– А вы ей?
– Нет.
– Вы ссорились?
– Смотря что считать ссорами, – честно ответил Сафронков, – так, мелкие тёрки, скандалов у нас не было.
– Из-за чего случалось несогласие в вашей семье?
– Софье не нравилось, что я, с её точки зрения, трачу слишком много денег на детей.
– Но это ваше право.
– Она так не считала.
– Против чего ещё возражала ваша жена?
– Против моих посещений Нонны Потаповой.
– Кто это?
– Дочь моих школьных друзей.
– А где они сами?
– Родион погиб в автомобильной катастрофе, когда Нонна ещё была маленькой, а два года назад после продолжительной болезни умерла Катя. Екатерина Павловна Потапова, мать Нонны.
– Девочка осталась сиротой?
– Не совсем. У неё есть бабушка Евдокия Ивановна Потапова. С ней она и живёт.
– И вы постоянно навещаете эту семью и помогаете деньгами?
– Да, но только я трачу на девочку деньги, которые оставил Родион.
– Это отец девочки?
– Да, – тихо ответил Сафронков, – мой школьный товарищ Родион Ювенальевич Потапов.
– Могу ли я это понимать так, что свои собственные деньги вы на эту семью не тратите?
– Почему же, трачу, но незначительные суммы.
– Ваша жена об этом знала?
– Я ей не докладывал, – сухо ответил Сафронков.
– Так, может быть, стоило?
В ответ мужчина только презрительно фыркнул.
– Данила Ильич, вы ведь были женаты дважды?
– Да.
– А ваша первая жена возражала против ваших посещений Потаповых и помощи им?
– Нет.
– Она знакома с Нонной?
– Естественно.
– Почему естественно? – удивился следователь.
– Потому, что сначала мы дружили семьями, потом вместе поддерживали Катю и Нонну.
– И ваша первая жена продолжает общаться с девочкой?
– Нонна теперь уже взрослая девушка. Она учится в медицинском университете и готовится стать хирургом-кардиологом.
Следователь уловил в голосе мужчины нотки чуть ли не отеческой гордости за свою подопечную.
– Вы, Данила Ильич, не ответили на мой вопрос.
– То есть? – слегка растерялся мужчина.
– Поддерживает ли ваша первая жена отношения с Нонной?
– Да, и с Нонной, и с её бабушкой.
– У меня создаётся впечатление, что ваша первая жена добрая и порядочная женщина.
– Это так и есть, – не задумываясь, ответил Сафронков.
– Чего же тогда вы с ней разошлись?
– Потому, что был дураком! – вырвалось у Сафронкова помимо его воли. – Простите.
– Ничего. Никогда не поздно признавать свои ошибки. Тем более что теперь у вас появилась возможность исправить одну из них.
– Ничего у меня не появилось, – горестно отозвался мужчина, – если бы вы знали мою первую жену, то и сами поняли бы это.
– Женщины обычно прощают раскаявшихся спутников жизни, – заметил следователь.
– Но только не София!
– Стоп!
Сафронков удивлённо посмотрел на следователя, а тот спросил:
– Как зовут вашу первую жену?
– София Александровна, – ответил ничего не понявший Данила Ильич.
– То есть тоже Софья?
– Не Софья, а София, – почему-то обиделся Сафронков.
– Но имена очень похожие.
– Они разные, – упорствовал мужчина. И следователь не совсем понял, что он имел в виду под словом «разные». Разные имена или разные сами женщины? Но он решил пока опустить этот вопрос. Вместо этого он сказал:
– Даже если ваша любовь к жене прошла, я имею в виду вашу вторую жену, вам всё равно придётся её хоронить.
– Да, конечно.
– И неплохо было бы оповестить её родных.
– Я думал, что этим займётся полиция, – буркнул Данила Ильич.
– Нет уж, увольте, – ответил следователь.
– Хорошо, я сегодня же сообщу им.
– Вот и хорошо. На данный момент у меня больше нет к вам вопросов.
– Значит, я могу идти? – обрадовался Данила Ильич.
– Можете, давайте я подпишу ваш пропуск. Но из города не уезжайте. Я не беру с вас официальную подписку о невыезде, но тем не менее серьёзно вас предупреждаю.
– Я и так всё понимаю, не маленький.
– Да, действительно, вы уже не маленький.
Сафронков бросил на следователя колючий взгляд, ему показалось, что тот насмехается над ним. Но тот был абсолютно серьёзен.
– До свиданья.
– До свиданья, – ответил Наполеонов, не отрывая взгляда от бумаг, разложенных на его столе.