Данила же Ильич, покинув кабинет следователя, хотел было позвонить родственникам жены. У него были телефоны Сониного отца, брата и сестры. Но, поразмыслив минуту над тем, кому же из них лучше позвонить, он пришёл к выводу, что это тот случай, когда нужно сообщить о случившемся им лично. Он вздохнул и решил, не откладывая, пока его решимость не растаяла, поехать домой к родителям Сони.
Ехал он не спеша, словно таким образом удлинял дорогу и отодвигал хоть немного неизбежное. Его черепашья езда начала нервировать других участников движения. Ему сигналили, гудели и даже крутили у виска и показывали неприличные жесты. Заметив наконец, какую он вызвал суматоху на дороге, Сафронков прибавил скорость и через час с небольшим въехал в старый двор одного из спальных районов, расположенных почти на самой окраине города.
Двор встретил его шумом молодой листвы на старых американских клёнах. «Вот интересно, – невольно подумал Данила Ильич, – деревья каждую весну одеваются новой листвой и точно молодеют. А у людей седые волосы остаются такими, новые зубы не вырастают, и морщин с каждым годом только прибавляется. Несправедливо это как-то получается». На что внутренний голос мудро заметил ему, что жизнь вообще несправедливая штука. И те, кто доживает до седых волос и морщин, должны низко поклониться своей судьбе за то, что отмерила относительно долгий век, а не предъявлять претензии жизни. Сам он решил так и сделать, когда на горизонте появится его старость собственной персоной. Пока же он молод, здоров, и его судьба в его собственных руках. В отличие от его молодой жены, которой, как ни суди, не повезло. Может быть, не надо было ей становиться его женой? Но кто может ответить на этот риторический вопрос…
Глава 11
Чутьё и опыт подсказывали следователю, что Сафронков не причастен к гибели Софьи, хотя с трудом скрывает радость от освобождения от брачных уз.
«Видно, мадам висела на шее у мужа камнем», – подумал следователь. Но на всякий случай распорядился отследить все связи вдовца, как деловые, так и личные, встречи, звонки за последние полгода. Если убийство было заказным, то решение о нём не принимают с бухты-барахты, а планируют, тщательно подбирая исполнителя.
Пока же Наполеонов решил пообщаться с бывшей, вернее, с первой женой Сафронкова. По разумению следователя, кому, как не оставленной жене, желать смерти счастливой сопернице. Наполеонов действовал в своём любимом стиле – явился к Софии Александровне Сафронковой без предупреждения. Ему хотелось посмотреть на её первую реакцию. И реакция эта поставила его в тупик, не меньший, чем поведение её бывшего мужа. Софья Александровна нисколько не удивилась появлению следователя и вела себя так, словно она уже заждалась его прихода. После того как Наполеонов развернул перед ней свои корочки, она удовлетворённо кивнула и пригласила его в комнату.
«Красивая женщина», – думал Наполеонов, идя вслед за хозяйкой. Увидев её в первую минуту, он невольно залюбовался ею – натуральная блондинка с вдумчивыми голубыми глазами. Таким густо-голубым бывает небо в конце лета – начале осени. «И чего Даниле Ильичу не хватало? Какого рожна ему ещё надо было? – размышлял следователь про себя. – Или верно говорят – седина в бороду, бес в ребро? Так ведь Сафронкову до старости ещё и ботинком не докинуть».
Когда они оказались в светлой современной гостиной, она предложила ему сесть там, где удобно, и на правах гостеприимной хозяйки спросила:
– Чай, кофе?
Наполеонов чуть не ляпнул – «шампанского», но в последнюю минуту удержался и пробурчал:
– Я сыт по горло.
О недоговоренном конце фразы – «вами, Сафронковыми», – София Александровна догадалась сама и невольно улыбнулась.
«Она ещё и улыбается», – сердито подумал Наполеонов и задал женщине вопрос, который, по его мнению, должен был ошеломить её:
– Почему вторую жену вашего мужа зовут так же, как и вас?
На лице Софии Александровны не дрогнул ни один мускул.
– Не зовут, а звали, – невозмутимо поправила она его. – И потом, она была Софья, а я София.
– Разве это разные имена?
– Об этом нужно спросить наши официальные органы, которые заставляют, заметьте, далеко не бесплатно, менять документы всех Софий, Марий и Наталий, если у них хоть в одном документе имя значится через мягкий знак, в то время как в паспорте оно написано через и.
– Угу, – недовольно отозвался следователь и спросил: – От кого вы узнали, что вторая жена вашего мужа убита?
– От телевизора, – не моргнув глазом, ответила Сафронкова.
– То есть, вы хотите сказать, из новостей.
– Совершенно верно. – И добавила: – Как приятно общаться с таким сообразительным человеком.
Наполеонов уставился на неё во все глаза, но она не улыбалась. Видно, такой была её манера общения.
– Вы рады, что её не стало? – напрямик спросил следователь.
– С чего бы? – На этот раз София Александровна удивилась или сделала такой вид.
– Ну как же, – ответил следователь, не отрывая внимательного взгляда от лица женщины, – теперь ваш муж свободен.
Сафронкова пожала плечами:
– А мне что с того?
– Вы можете сойтись снова.
– С Данилой?! – На этот раз женщина удивилась ещё сильнее.
– А почему бы нет?
Она ничего не ответила.
– Вы ведь всё ещё любите его – наугад спросил следователь.
– Возможно, – тихо отозвалась она.
– Ну вот видите, – чуть ли не возликовал он.
– Мои чувства к Даниле, сохранились они или нет, во вновь открывшейся ситуации не играют никакой роли.
– Что-то я не понимаю вас…
– Что же тут не понимать?! – На этот раз следователю показалось, что он расслышал в её голосе нотку раздражения.
– И всё же! – решил он настоять на получении ответа.
– Вы, наверное, слышали, что нельзя войти в одну реку дважды, – проговорила она тихо.
– Слышать-то я слышал, – согласился он, – но я не склонен доверять философам и мудрецам – лично я каждый год по несколько раз вхожу в Волгу, и ничего.
– Шутите? – спросила она.
– Теперь мне разрешите напомнить вам, – став абсолютно серьёзным, проговорил следователь, – что в каждой шутке есть доля правды.
– Да, помню. Но у нас с Данилой закончилось всё в тот самый миг, как он попросил меня о разводе.
– Развестись предложил он?
– Ну не я же, – горько усмехнулась женщина.
– И вы не пытались его переубедить?
– В чём? В том, что он больше не любит меня?
– Его увлечение Софьей могло быть минутной прихотью.
– Из-за минутных прихотей с жёнами не разводятся.
– Это могло быть умопомрачением, – попытался вступиться за Данилу следователь.
– Я не знаю, что это было, – твёрдо ответила женщина, – но после того, как я согласилась на развод, в истории наших отношений с Данилой была поставлена точка. Понимаете? – Она вопрошающе посмотрела на следователя. – Точка! И баста!
– Да, Баста – неплохой рэпер, – пробормотал себе под нос Наполеонов.
– Что? – переспросила женщина недоумённо.
– Ничего, это я так. Но, София Александровна! У вас же с Данилой Ильичом общие дети!
– Да, двое – Танечке двенадцать лет, Саше десять. Но какое это имеет теперь значение?
«Два сапога пара, – подумал Наполеонов, – и муженёк её бывший с прибабахом, и сама она женщина неординарная, мягко говоря…»
– Хорошо, – внезапно Наполеонов решил согласиться с её доводами против воссоединения с бывшим мужем, – я верю, что вы не хотите сходиться с Данилой Ильичом. Но неужели вас ни разу не посетило желание разделаться с разлучницей?
– Как то есть разделаться? – удивилась женщина.
– Ну, скажем, придушить её.
– Вы в своём уме? – подозрительно спросила Сафронкова, вглядываясь в лицо следователя, словно хотела убедиться в его вменяемости.
– Думать, ещё не значит совершить, – сделал следователь один маленький шаг назад.
– Нет, такие глупые мысли никогда не приходили мне в голову, – резко ответил женщина.
– Но ведь она наверняка раздражала вас?
Сафронкова повела плечами.
– Наверняка названивала вам и просила уменьшить аппетиты, – бросил следователь пробный камешек.
– Вернее, требовала, – усмехнулась София Александровна.
– Тем более.
– Но я ничего не просила у мужа!
– Бывшего мужа.
– Бывшего мужа, – согласилась женщина, – всё, что он давал, шло на детей.
– Где вы были… – Наполеонов назвал число и время убийства Софьи Сафронковой.
– На работе.
– Проверим.
Тут Наполеонов заметил, что женщина смотрит поверх его головы и думает о чём-то своём. «Ну и семейка!» – промелькнуло в его голове, и он решил вернуть её с небес на землю.
– Вы часто встречались со второй женой своего мужа?
– Я вообще с ней не встречалась.
– Вы хотите сказать, никогда? – не поверил следователь.
– Не хочу, а говорю – никогда.
– Но она звонила вам?
– Да, несколько раз, но потом перестала.
– Сама? Ни с того ни с сего?
– Ну почему же ни с того ни с сего, – улыбнулась женщина, – я позвонила Даниле и попросила его запретить жене звонить нам.
– И он запретил?
Она пожала плечами:
– Не знаю я, что там предпринял Данила, но Софья звонить нам перестала.
– Вы уже несколько раз сказали – нам?
– И что в этом неясного?
– То есть она разговаривала по телефону не только с вами, но и с кем-то ещё из вашей семьи?
– Когда меня не было дома и трубку брали дети, она пыталась говорить и с ними.
– И что же?
– Я сразу объяснила им, что говорить с ней им ни к чему, и дети, услышав её голос, сразу клали трубку.
– Послушные дети.
– По большей части да, – согласилась София Александровна.
И следователь задал следующий вопрос:
– Вам знакома Нонна Потапова?
– Конечно! – удивилась Сафронкова. – Но Нонна-то тут при чём?
– Кем она приходится вашему мужу?
– Никем.
– То есть?
– Она дочь наших рано ушедших друзей.
– Ваших? – уточнил следователь.