Его вопрос остался без ответа.
«У Софии уже есть человек, который знает настоящую цену этой женщины», – подумала про себя Мирослава.
Во взгляде Шуры, когда он смотрел на Мориса, было написано: «Святая простота». А переведя взгляд на Мирославу, Наполеонов мысленно вздохнул: «Неужели Славка не понимает, какой клад ей сам в руки плывёт? Девчонки из-за такого парня, как Морис, порвать друг друга готовы! А этой всё хоть бы хны!»
Глава 21
У Эдуарда Иннокентьевича Кобенко невыносимо разболелись зуб и голова одновременно, он не спал всю ночь, то ворочаясь с боку на бок, то вскакивая с постели, бегал по квартире, на кухне полоскал зуб чайной содой, а потом не выдержал и позвонил Кутафьевой.
Она долго не брала телефон, и только спустя минуты три он услышал её сонный голос:
– Эдик?!
– Алина, ты не спишь? – задал он глупый вопрос.
– Уже нет, – ответила она, и он догадался, что Алина зевает. – Два часа ночи!
– Прости…
– Что случилось?
– У меня зуб болит, – пожаловался он тоном обиженного ребёнка.
– Я сейчас приеду, – вздохнула Кутафьева.
– Нет, не надо, – испуганно проговорил он, представив, как она одна едет по ночному городу.
– Тебе же плохо…
Эдуарду Иннокентьевичу хотелось закричать: «Да, мне очень, очень плохо», но он сдержался и попросил:
– Алин, ты мне только скажи, что можно выпить, чтобы снять боль? И я до утра как-нибудь перекантуюсь.
– Кетонал. Но у тебя ведь нет?
– Я у соседки спрошу. У неё на дому целая аптека! Я видел. Чего там только нет.
– Эдик! Какая соседка?! Два часа ночи!
– Елизавета Петровна всё равно не спит. У неё бессонница, она по ночам Гоголя читает.
– Почему Гоголя?
– Она говорит, что он лучшее средство для снятия стрессов, а западные фильмы ужасов Николаю Васильевичу в подмётки не годятся.
– Может, оно и так, – вздохнула Алина и велела: – Ладно, иди спроси. Если она тебя веником отлупит, то я заеду в аптеку, куплю лекарство и привезу.
– Не надо, я сам. Я же не инвалид какой-то.
Она хотела спросить, зачем тогда звонил, но промолчала. А он ответил на её неозвученный вопрос:
– Я просто хотел услышать хоть чей-то родной голос. Не брату же мне в Канаду звонить.
«И то верно», – мысленно согласилась она и отключилась.
Кобенко был прав, ему не пришлось будить соседку, баба Лиза бодрствовала. Узнав о проблемах Эдуарда, она сразу дала ему таблетку, потом велела открыть рот. Эдуард Иннокентьевич подчинился. Баба Лиза недолго думая накапала ему на зуб гвоздичного масла и велела залепить ваткой. Домой она его не отпустила. Посадила в кресло-качалку, накрыла клетчатым пледом, пахнущим ванилью, и велела посидеть смирно. Сама же стала читать ему вслух «Вия». Зуб успокоился, и Эдуард Иннокентьевич, слушая о свалившихся на голову странствующего философа Хомы испытаниях, заснул сном младенца. Проснулся же он от страшного возгласа: «Поднимите мне веки!»
– Что? Где? – испуганно вскрикнул Кобенко.
– Я здесь, Эдик, здесь, – воркующее отозвалась соседка, – сейчас повесть дочитаю, и баиньки ляжем.
Эдуард Иннокентьевич сполз с кресла:
– Я лучше домой пойду, зуб успокоился. Спасибо вам, баба Лиза.
– Ну, иди, коли так, – согласилась соседка и, заложив страницу плетёной закладкой, пошла провожать его до двери.
Дома Кобенко сразу свалился на кровать и проспал до утра. Разбудил его звонок в дверь. Лохматый, заспанный, он прямо в пижаме доплёлся до прихожей, посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояла Алина Максимовна Кутафьева. А за её плечом возвышался Емельян Ухватов.
– Вы чего, ребята? – спросил удивлённо открывший им дверь Кобенко.
– Я звонила тебе, звонила, – встревожено оглядывая его с ног до головы, ответила Кутафьева. – А телефон твой молчит. Примчалась сюда, стала звонить по домофону – и опять молчок. Я испугалась, Емеле позвонила. Он молодец! Сразу примчался.
– А то! – важно подтвердил Ухватов.
– Дверь подъезда нам открыла соседка, и мы бегом сюда. Уже и не знали, что думать.
– Надо было сразу в полицию звонить, – неудачно пошутил Кобенко и сразу получил укоризненный взгляд Алины.
– Короче, извините, что напугал вас. Меня вчера после таблетки и капель на сон потянуло, а тут ещё бабы-Лизин Вий!
– Вий?! – округлил глаза Ухватов и почему-то внимательно оглядел лестничную площадку.
– Да нет, – успокоил его начальник, – это она мне повесть читала.
– А, – сказал Емельян, мало что понявший из объяснения Кобенко, но решивший воздержаться от расспросов. Ухватов придерживался той жизненной позиции, что начальство на то и нужно, чтобы во всём разбираться. А его, Емельяна, миссия – действовать, выполняя приказы, ну или типа просьбы этого самого начальства. Так что пусть у начальства голова и болит.
Но как раз в это самое время Кобенко осознал, что у него и зуб успокоился, и голова перестала болеть. Внутренне он возликовал – визит к стоматологу можно отложить на неопределённое время.
Но не тут-то было. Едва гости вошли в квартиру, как Алина заявила:
– Сейчас приготовлю тебе лёгкий завтрак и отвезу в клинику.
– Может, не надо? – заканючил Кобенко.
– Надо! – отрезала Алина.
– Может, я того, пойду? – осторожно спросил Емельян.
– Выпьешь чаю и пойдёшь, – ответила Кутафьева.
Ухватов больше не пикнул. Алину Максимовну он уважал и побаивался гораздо больше, чем хозяина магазина. В итоге мужчины не только попили чай, но и съели приготовленную Алиной яичницу и сырники. После чего Ухватов был отправлен в магазин, а Кобенко отвезён в стоматологию, в которой у Алины имелся знакомый врач. После завершения лечебных процедур Алина хотела, чтобы начальник отправился домой набираться сил. Но Кобенко от этого категорически отказался, и они вдвоём поехали на работу. Уже в своём кабинете Кобенко решился поделиться с Кутафьевой мучавшей его навязчивой мыслью.
– Алина, как ты думаешь, – начал он нерешительно, – не могла ли из-за меня Светка задушить Соньку?
– Ещё чего выдумал! – возмущённо воскликнула Алина и добавила: – Мне твоя Светка, как и Сонька, никогда не нравилась. Но в то, что Света задушила подругу, я никогда не поверю.
– Но это же она ей посоветовала этот салон!
– Мало ли что!
– А мне эту мысль словно кто-то как гвоздь в голову забил, – пожаловался Эдуард Иннокентьевич.
– А ты выдерни её из своей головы и закинь подальше.
– Легко сказать.
– Эдик, ты разумный человек.
– Ну…
– Подумай сам, если бы у полиции были хоть какие-то сомнения относительно Светы, они давно бы уже её схватили за ушко, да на солнышко.
– Наверное, ты права, – вздохнул Кобенко.
– Не наверное, а точно.
– Вечно я влипаю в какие-то истории, – пожаловался Кобенко.
– Жениться тебе, Эдик, надо.
– Вот и нашла бы мне невесту.
– Невесту-то я тебе найду, да только, боюсь, она тебе не понравится.
– Это ещё почему?
– Потому что ты от хороших девушек нос воротишь, а западаешь на просто не знаю кого!
– Света вроде неплохая девушка, – вступился Кобенко за Кочеткову, которую сам только что подозревал в убийстве подруги.
Алина только головой покачала и сказала:
– Давай работать. А твои сердечные дела обсудим после работы.
– Ты, как всегда, права, – нехотя согласился Кобенко.
В середине следующего дня Мирослава решила познакомиться со Светланой Кочетковой, а потом заскочить ненадолго в «Шамаханскую царицу». Тоже исключительно в ознакомительных целях.
Кочеткова если и была озадачена звонком Мирославы, то виду не подала. И даже после того, как Мирослава, рассчитывая на реакцию девушки, объяснила ей, что она является частным детективом и Светлана может отказаться от разговора с ней, Кочеткова предложила встретиться в обеденный перерыв. Единственное, что уловила Мирослава в голосе девушки, было любопытство. Ни страха, ни беспокойства в нём не было. В десять минут второго девушки уже сидели за столиком в кафе и ели картофельное пюре с гарниром из запечённых овощей.
– Вы всегда здесь обедаете? – спросила Мирослава.
– Почти всегда, – подтвердила Светлана и привела доводы в пользу своего выбора. – Кафе близко от моей работы, здесь всё достаточно вкусно и недорого.
– Скажите, как долго вы были знакомы с Софьей Сафронковой?
– Около трёх лет, – ответила Светлана, ничуть не удивившись быстрому переходу разговора с еды на убийство.
– Вы считали Софью своей подругой?
Светлана пожала плечами:
– Конечно, считала. Хотя и знала, что наша дружба не похожа на ту, что описывали в книжках для юношества. И потом, – усмехнулась она, – сами знаете, женская дружба – понятие относительное.
– Возможно, – не стала спорить Мирослава.
– Вы были расстроены, когда узнали, что Соня умерла?
– Конечно! Вы ещё спрашиваете!
– У меня есть причина, чтобы задать вам этот вопрос, – осторожно проговорила Мирослава.
– Какая?
– Вы ведь встречались с Эдуардом Кобенко?
– Встречалась, – сразу погрустнела Светлана.
– Но Соня…
– Можете не деликатничать и не подбирать слов. Сонька у меня просто украла Эдика!
– И вы?..
– Что я могла сделать? Драться я не обучена, можно было устроить словесный скандал. Но толку-то? Ведь она его не силой увела, он сам ей поддался. Значит, причина во мне.
«Вечное самоедство русских женщин», – мысленно поморщилась Мирослава, а вслух спросила:
– Но вы надеялись, что Эдуард надоест Софье или наоборот?
– Честно говоря, я ни на что особо не надеялась. Но мне повезло. Софье подвернулся Сафронков, она выскочила за него замуж, а Эдуард вернулся ко мне.
– И вам никогда не хотелось отомстить коварной подруге?
– Представьте себе, нет.
– Тогда почему вы посоветовали ей отправиться в салон «Шамаханская царица»?
– Потому что я сама в него хожу, и он мне очень нравится.
– Часто вы там бываете?