– И кого я должен здесь опознать?
– А вы никого не узнаёте? – спросила Мирослава.
– Нет, – покачал головой мужчина.
Наполеонов укоризненно посмотрел на подругу детства.
– Вам говорит о чём-то имя Ева? – спросила Волгина.
– Только о том, что я не Адам, – засмеялся Сафронков.
– Вы никогда не встречались с женщиной или девушкой по имени Ева?
– Я что, должен помнить имена всех своих баб? – вызывающе произнёс мужчина.
– Желательно бы, – проговорила Мирослава, – вы же не столетний дед, в маразм вам впадать рановато.
Сафронков посмотрел на детектива сердито, потом отвёл взгляд в сторону и зашевелил губами:
– Ева, Ева, Ева… Вспомнил! Была у меня одна Ева. Но давно! В юности! Мы ещё с Софией не были женаты.
– Но вы уже встречались с Софией.
Сафронков нахмурился и нехотя ответил:
– Было дело.
– Вы что же, с двумя одновременно встречались?! – не выдержал Шура.
– Почему одновременно, – пожал плечами Сафронков, – София тогда с родителями улетела на Кипр аж на целый месяц! – Его лицо приобрело обиженное выражение.
– И вы пустились во все тяжкие? – спросил следователь.
– Никуда я не пускался. Просто случайно познакомился с девчонкой. Она мне понравилась, и я решил, что пока София отдыхает, я тоже могу себе позволить… небольшое приключение.
Мирослава по набежавшей на лицо Сафронкова тени догадалась, что он вспомнил о чём-то неприятном или досадном, и ударила наугад:
– Вы переспали с Евой, и она оказалась девственницей?
– Кто же знал! – недовольно вырвалось у мужчины. – Предупреждать надо было.
– Вы с ней продолжили встречаться и после возвращения своей невесты с Кипра?
– Совсем непродолжительное время, – признался Сафронков.
– А потом Ева никак не хотела отставать от вас?
– Угу! Прилипла как банный лист к одному пикантному месту.
– И вскоре сообщила вам, что беременна.
– Так точно, – хмыкнул мужчина, – сообщила.
– А вы?
– Что я?! У меня была девушка, которую я любил и собирался на ней жениться.
– Хороша любовь, – проворчал Наполеонов.
Но Сафронков и бровью не повёл.
– Что вы сделали, узнав о беременности Евы? – спросила Мирослава.
– А что я мог сделать? – пожал плечами Сафронков. – Я дал ей денег и велел избавиться от ребёнка.
– Вы сказали ей, что женитесь?
– Сказал.
– А она?
– Что она? – Сафронков снова пожал плечами. – Заплакала и убежала.
– И вы больше не видели её?
– Никогда.
– Вас не интересовало, что с ней стало?
– Представьте себе, нет. – Взгляд Сафронкова стал злым.
– Фамилия Евы была Монина?
– Я не помню её фамилию, но не Монина, это точно.
– Посмотрите ещё раз на фотографии. Возможно, ваша Ева есть на какой-нибудь из них.
– Она не моя, – огрызнулся мужчина, но снова принялся рассматривать фотографии, время от времени останавливая взгляд то на одной из них, то на другой. Наконец он отобрал шесть фотографий и протянул их следователю. – Вот эти вроде похожи. Но у Евы были светлые, почти белобрысые волосы, заплетённые в косички, и она была очень худенькой.
На четырёх из шести фотографий была Ева Монина.
– Мы уходим, – сказал следователь, поднимаясь со стула, – но вы нам ещё понадобитесь, поэтому из города ни ногой. И телефон не отключайте.
– Куда же я от вас денусь, – растянул рот в издевательской улыбке Сафронков.
Уже в машине Шура сказал с некоторым сожалением в голосе:
– Не ожидал, что он так быстро опустится. Мне показалось, что смерть жены нисколько его не опечалила.
– Возможно, его добило что-то другое, – ответила Мирослава, не подозревая о том, как близка к истине.
– И что будем делать дальше? – спросил Наполеонов.
– Во‐первых, с Мониной не спускать глаз.
– Ага, начальство похвалит меня за наружку.
Не обращая внимания на его причитания, Мирослава сказала:
– Во‐вторых, нужно узнать, была ли Монина замужем и, соответственно, меняла ли она фамилию. И в‐третьих, нужно поговорить с Софией Александровной и узнать, не получала ли она, будучи невестой Сафронкова, анонимных писем с угрозами.
– Ты думаешь, что Ева могла ей писать?
Мирослава кивнула.
– Но зачем же она столько ждала?!
– Чего ждала?
– Времени. Могла бы исполнить свою угрозу сразу, если она, конечно, ей угрожала.
– Не всё так просто, Шура. Возможно, тогда Ева и не решилась ни на что большее, чем угрозы. Прошли годы, в её жизни происходили какие-то события. И вот, если только жизнь её не сложилась, она могла озлобиться. И тут…
– Что тут?
– Виновница всех её бед сама приходит ей в руки.
– Но ведь Софья ни в чём перед ней не виновата! – Шура быстро заморгал рыжеватыми ресницами.
– Совершенно верно! – согласилась Мирослава. – Да только Ева приняла Софью за Софию!
– Но разве это возможно?
– Я уже давно обратила твоё внимание на то, что женщины похожи, как родные сёстры!
– Однако, – Наполеонов почесал в затылке, – у них же значительная разница в возрасте!
– Ненависть, как и любовь, слепа. Ева не подумала о том, что София могла измениться. Вернее, она, скорее всего, решила, что деньги позволили ей не стареть.
– Но откуда Монина могла знать о том, что Софья богата?
– Сама Софья ей об этом и разболтала. Вторая жена Сафронкова любила похвастаться.
– А разница в манере поведения разве не насторожила её?
– Ты забываешь, что они не были знакомы. Ева могла видеть Софию только издали и никогда не разговаривала с ней. – Подумав, она добавила: – По крайней мере, я так думаю. Шура! Позднее нужно будет сделать так, чтобы Сафронков и Монина встретились.
Он кивнул.
Вечером Мирослава позвонила Софии Александровне Сафронковой и спросила:
– София, вспомните, пожалуйста, не получали ли в период ухаживания за вами Данилы Ильича или сразу после замужества анонимных писем с угрозами?
– Нет, – удивлённо протянула женщина.
– Вы до брака жили с родителями?
– Да.
– Может быть, ваша мама случайно вскрыла письмо, предназначавшееся вам?
– Она бы сказала мне об этом.
– В письме могли содержаться неприятные вещи, и, не желая нервировать вас накануне свадьбы, мама могла просто выбросить эти письма.
– Ну если только так, – задумалась София.
– Вы не могли бы у неё спросить об этом? После стольких лет ей уже нет смысла что-либо отрицать.
– Хорошо, – с сомнением в голосе проговорила женщина, – я спрошу у неё и перезвоню вам.
– Это очень важно, – добавила Мирослава.
– Я уже поняла, что из-за пустяка вы не стали бы мне звонить.
Мирославе пришлось ожидать обещанного звонка Сафронковой почти два часа. Она не спускала глаз с телефона, что случалось с ней крайне редко. И наконец долгожданный звонок прозвучал.
– Да, – выдохнула Мирослава и затаила дыхание.
– Простите, что заставила вас ждать, – виновато прозвучал голос Софии, – но мне с трудом удалось разговорить маму. Сначала она твердила, что никаких писем на моё имя от анонима не приходило. Но потом всё-таки призналась, что письмо было. Она решила, что его написала какая-то брошенная Данилой девушка, и не захотела портить мне настроение накануне свадьбы.
– Что было в этом письме?
– Мама не помнит дословно, но говорит, что неизвестная грозилась расправиться со мной, если я не отменю свадьбу.
– И вашу маму это не испугало?
– Она сочла угрозы пустыми. И, как видите, оказалась права.
– Не совсем, – тихо проговорила Мирослава.
– Что вы хотите этим сказать? – удивилась женщина.
– Исполнение угрозы оказалось отложенным.
– Я не понимаю вас. – В голосе Софии прозвучала растерянность.
– Сдаётся мне, что ваша недоброжелательница убила вместо вас Софью.
– Но зачем?
– По ошибке. Отомстить она хотела вам.
– Господи! – воскликнула София. – Она что же, перепутала нас?
– Предполагаю, что так оно и было. Но пока не нужно никому об этом говорить.
– Я не из болтливых.
– Я знаю это. Иначе ничего не сказала бы вам.
Утром Мирославе позвонил Наполеонов и попросил приехать к нему. Она не стала спрашивать, зачем и почему, просто собралась и приехала.
– Девичья фамилия Мониной Золотницкая, – сообщил он ей. – Сейчас приедет Сафронков, и мы спросим у него, может, он вспомнит с подсказкой фамилию своей Евы.
Сафронков вспомнил сразу, как только услышал фамилию из уст следователя.
– Точно! – Данила Ильич хлопнул себя по лбу. – Золотницкая! Я её ещё тогда всё время в шутку подначивал насчёт золотого ключика. А она почему-то смущалась и краснела.
– Ну, вот и прекрасно, Данила Ильич, – сказал следователь, – сейчас мы с вами поедем в «Шамаханскую царицу».
– Это ещё зачем? – насторожился Сафронков.
– Будем проводить очную ставку.
– Делайте что хотите, – махнул рукой мужчина.
Следователь предупредил хозяйку салона и старшего менеджера. Именно Силаев и встретил их возле входа. Павел Антонович стоял рядом с охранником с самым бесстрастным видом. Но по быстрому взгляду, что он бросил на прибывших, она догадалась, что внутри у старшего менеджера бушует буря. Оперативники остались в коридоре возле массажного кабинета. В кабинет вошли четверо – следователь, Мирослава, Сафронков и один из полицейских.
Увидев входящего в кабинет Сафронкова, Монина отшатнулась и побледнела.
– Нет! – вырвалось у неё. – Нет!
– Что нет? – спросил следователь.
– Я не хотела… – выдавила из себя Ева.
И только тут Данила Ильич узнал свою бывшую возлюбленную.
– Это ты, Ева? Тебя почти невозможно узнать! Что с тобой сталось?
– Об этом, Данила, тебе нужно было подумать тогда, – прошептала она еле слышно.
– Гражданка Монина, вы признаётесь в том, что задушили Софью Сафронкову? – спросил следователь.
– Признаюсь.
– Но зачем? – воскликнул Данила Ильич.
– Я думала, что это та София, что когда-то отняла у меня тебя.