– Неужели? Осмотрись! – с довольной усмешкой предложил телохранитель.
Пустыня никуда не делась. Зато появился дом – двухэтажный, из белого камня, окруженный ароматным цветущим садом, казавшимся миражом. Чем ближе они подходили, тем размытье становилась пустыня и реалистичнее сочная зелень вокруг здания. Еще несколько шагов – и Эва с Грэмом полностью окунулись в весну. Одежда сатурийца изменилась моментально, а девушке пришлось приложить усилия, чтобы «переодеться».
– Знаешь, мне здесь нравится, – признался Грэм, – была бы возможность, я бы остался. Мир воплотившихся фантазий лучше небытия или возможного перерождения.
– А мне тут не по себе – тревожно и тоскливо.
– Значит, тебе сюда рано, – грустно улыбнулся блондин.
Дверь скрипнула, выпуская наружу темноволосую женщину в простом льняном платье, с вязаной шалью на плечах. Брюнетка немного постояла, всматриваясь в горизонт, и поспешила назад. Путники, которых хозяйка почему-то не заметила, шмыгнули вслед за ней.
Чистота и умеренное количество мебели делали большую комнату еще просторней. А на дровяной печи варился ароматный суп, запах которого вмиг раздразнил желудок Эвы, заставив его жалобно заурчать.
– Это идеальный мир моей наставницы? – удивилась она, недоверчиво глядя, как Регина вяжет деревянным крючком удивительно миниатюрный голубой носочек.
– Похоже, ее мечта – быть просто матерью. И вирета помогла ее исполнить.
Эва зажала рот ладонью, чтобы не ахнуть, когда женщина сбросила шаль, открывая округлый животик.
– Как привлечь ее внимание? Она нас не видит. Может, заговорить с ней?
– Нет, давай подождем, – предложил сатуриец.
Бывшая жрица Судьбы, оставив вязание, помешала суп и позвала:
– Девочки, обед готов! Мариэлла, Эвангелена!
– Успокойся, это не тебе, – шепнул Грэм, удерживая Эву за плечи.
По лестнице, ведущей на второй этаж, застучали каблучки. Черноволосые девочки лет шести в коротких платьицах, обгоняя друг дружку, спустились вниз.
– Садитесь за стол. Руки мыли?
– Эва не захотела, говорит, что грязь ей не страшна, – наябедничала девочка в зеленом наряде.
Та, что была в красном, надула губки и молча поднялась обратно наверх.
– Мар, нехорошо сдавать сестру.
– А хорошо садиться обедать с грязными руками? И она мне не сестра!
– Она дважды твоя сестра, – осуждающе покачала головой Регина, а Эва-взрослая, едва не теряя сознания от внезапной слабости, прислонилась к Грэму. – Ее мама была моей старшей сестрой и, зная, что умрет во время родов, попросила позаботиться об Эве.
– Выходит, она моя кузина?
Когда маленькая Эва, демонстрируя руки, с которых капала вода, спускалась по лестнице, входная дверь открылась, впуская высоченного брюнета с арбалетом и набитой сумкой через плечо.
– Не только. – Регина улыбнулась, глядя поверх головы Мариэллы. – У вас разные мамы, но один отец.
– Где мои любимые девочки? – весело произнес мужчина. – Кто хочет шубку из серебристой лисы?
– Я! Я! – заверещали маленькие модницы, прыгая вокруг охотника.
– Будут вам шубки, красавицы мои, – пообещал он и, подойдя к женщине, нежно обнял ее. – Здравствуй, родная, как ты себя чувствуешь?
Эва, когда увидела брюнета вблизи, ошеломленно прошептала:
– Император Константин?..
От ее тихих слов Регина дернулась. Выскользнув из мужских объятий, повернулась к Эве и зло спросила:
– Зачем ты здесь? Да еще с ним! Хочешь выдать сестру, предательница? Убирайтесь!
Окрестности Восточных врат, Северная империя,
74-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Серость утра в сбросившем листву лесу разбавляла покрывшая жухлую траву изморозь да кучка магов в черных плащах, бесцельно разбредшихся по поляне.
– Я замерзла, – пожаловалась красноволосая девушка, кутаясь в длинную шубу из кипенного меха хнурика. – Почему так холодно?
– Из-за близости Грани. Удачное место для засады, ведь Стена искажает магический фон, а значит, Магистрат не обнаружит нас раньше времени, – тихо произнесла блондинка, одетая в шубу, как у подруги, только черного цвета. – Ради такого стоит потерпеть неудобства.
– Я все понимаю, Тори, но, боги видят, от холода у меня вот-вот отвалится нос!
– Ничего, скоро согреешься – Эвгуст обещал, будет жарко всем.
– Поскорей бы. – Рыжая, накинув на голову пушистый капюшон, окликнула присутствующих: – Эй, соратники! Люди и нелюди, послушайте меня.
Пять магов, целительница и демон-камиец повернули головы в сторону говорившей.
Добившись внимания, она продолжила:
– Сегодня Эвгуст позволит одному из нас исполнить заветное желание. Однако, дорогие союзники, если кто-то нападет на моего брата или дядю, будет иметь дело со мной. Клянусь Нерожденным, этому самоубийце не видать ни легкой смерти, ни спокойного посмертия!
– Не зарывайся, некромантка, – произнес глухо один из капюшоноголовых. – Если твои родственники нападут, я буду защищаться.
– Никто и не просит подставляться под удар. Просто не атакуйте первыми.
– Хорошо, Зои. Ни у кого из нас нет претензий к Эспинсам, не волнуйся, – пообещал тогда маг за всех.
Рыжая с облегчением вздохнула. К ней вернулось игривое настроение, и она требовательно дернула подругу за рукав шубки.
– Тори, как думаешь, если делают вязаные носки, рукавицы на пуху, то почему не придумали что-нибудь для носа? Я бы не отказалась сейчас от мехового наносника.
– Тебе бы и намордник, Зои, не помешал, – отозвался камийский демон.
Он красовался в меховом жилете на голое тело. Еще черные штаны да сапоги – вот и все, что посчитал нужным надеть сегодня. И, к зависти остальных, прекрасно себя чувствовал.
– Твоего мнения, раб, никто не спрашивал, – прищурив темно-карие глаза, бросила светловолосая магесса.
– Я не раб, тупая человечка, – ощерился демон, демонстрируя две пары острых клыков.
– Ну-ну, – усмехнулась блондинка, – только правда по-настоящему задевает. Не так ли, раб?
Молниеносно двигаясь, демон оказался рядом с целительницей. И, прижав ее к стволу бронзоволистого клена, прошипел:
– Тебе бы лучше последить за словами, Тори. Власть Эвгуста надо мной не вечна.
Смуглая кожа камийца налилась чернотой тьмы, а в продолговатых глазах зажглись алые огоньки гнева.
– Высказался? Полегчало? – спокойно поинтересовалась магесса и, ткнув пальцем в голый живот демона, велела: – А теперь отвали и не влезай в чужие разговоры!
Камиец, которому острый ноготок попал в болевую точку между кубиками пресса, зарычал и выпустил крылья, тем самым разрывая единственную одежду, прикрывавшую торс.
Когтистой лапой схватив блондинку за предплечье, прошипел на ухо:
– Маленькая целительница осмелела? Неужели не боится, что злой демон обезумеет и покрошит ее в гуляш по-агграсски?!
– Как целительница, заявляю: говорить о себе в третьем лице – тревожный признак. Нам пора волноваться о твоем душевном здоровье?
– Зои! Аташ! Тори! – Человек в белой маске кинулся между конфликтующими. – Прекратите ругань!
– А я при чем? Я просто рядом стояла, никого не трогала, – надула алые губы рыжая. – Если между этими двумя искрит, то я не виновата, что именно так проявляется их взаимное притяжение.
Кто-то из капюшоноголовых засмеялся – и блондинка рассердилась.
– Спасибо, глазастая моя подруга, за поддержку! – Отвесив издевательский поклон, она ушла на другой конец поляны.
– Тори, не сердись, все понимают, что я пошутила! – бросилась вдогонку некромантка.
Позабытый девушками демон презрительно фыркнул, и человек в белой маске переключил внимание на него.
– Иди проверь, как там дети.
– Что с ними станется? – пожал широкими плечами камиец.
– Нельзя недооценивать щенков, – вмешался мужчина, выделявшийся среди капюшоноголовых высоким ростом. – Когда была моя очередь стеречь их, то они чуть не удрали – девчонка распутала сеть, хотя хианит и не позволял видеть потоки силы.
Как и у остальных магов, его лицо скрывал зачарованный капюшон черного плаща. А вот белые руки с длинными пальцами, унизанными кольцами, выдавали в нем потомственного аристократа из Итэры. Лишь у них благородная, почти синюшная бледность считалась признаком древности рода.
– Некоторые дети играючи, легко разгадывают любую головоломку, – хрипло проговорил мужчина в ритуальной маске агграсских некромантов. – Девочка, вероятно, как раз интуит и на ощупь нашла слабые места в твоей ловушке. Это ведь ты ее ставил?
Итэрианец нервно хрустнул тонкими пальцами.
– Да, но я ведь не знал! Я впервые слышу о подобных уникумах!
– Чего ты переживаешь? Эвгуст ненавидит небрежность, но может простить незнание, – успокоил долговязого мужчину демон и покосился на мага в белой маске. – Вот если бы детишки сбежали, шел бы другой разговор, не так ли?
Черномаг оставил вопрос Аташа без ответа, к чему-то напряженно прислушиваясь.
– Внимание! – Он поднял руку. – Они приближаются. Разбирайте щиты.
Камиец первым забрал кольцо с квадратным, играющим на свету семью радужными цветами камнем. С неприкрытым удовольствием нацепил его на указательный палец и вздохнул – полученный во временное пользование артефакт после боя придется вернуть.
Раздав перстни, человек в белой маске чуть помолчал и со злой радостью в голосе приказал:
– А теперь по местам!
Сквернословя на каком-то древнем языке, рыжая некромантка сбросила шубу, под которой оказался черный плащ. Затем мелко дрожа щелкнула пальцами, сделав меховую одежду невидимой, и накинула капюшон, магией скрывший ее лицо.
– Дюжина не даст тебе замерзнуть, – ободрила ее целительница, улыбаясь печально.
Окрестности Восточных врат, Северная империя,
74-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Чем ближе Грань, тем холоднее становилось.
Лес словно выцветал на глазах, теряя яркие краски осени. Вместо опавших листьев ветви деревьев украшал колючий иней. Утренние птичьи трели остались позади. И звуки, издаваемые конным отрядом стихийников, разносились далеко вокруг, нарушая тишину. Даже запах мха и мокрой коры становился слабее, или же люди просто к нему успели привыкнуть.