Затем Даймак повел их на экскурсию, где показывал преимущественно то, что Боб видел еще до мертвого часа. Другие мальчики чуть с ума не сошли, когда увидели игровую комнату. Боб даже не взглянул в сторону того вентиляционного отверстия, куда залезал, хотя умышленно долго крутился возле того дисплея, на котором утром играли четверо взрослых ребят. Ему надо было посмотреть, как работают клавиши управления, и подтвердить идею, что его тактика может быть реализована полностью.
Потом группа долго упражнялась в спортзале. Боб тут же занялся тренировкой тех мышц, которые наметил раньше. В некоторых случаях ему приходилось становиться на скамейку, чтобы дотянуться до тренажеров. Нет проблем. Вскоре он сможет просто подпрыгивать на необходимую высоту. С той едой, которую он тут получает, он скоро наберет необходимую силу.
А судя по всему, здесь намеревались тупо заталкивать в него еду в невыносимо больших количествах. После душа наступило время ужина. Боб еще и проголодаться-то не успел, а ему навалили на тарелку столько еды, что в Роттердаме этим можно было досыта накормить целую банду. Боб немедленно подошел к паре ребят, которые особенно громко ныли насчет мизерного размера своих порций, и, даже не спрашивая у них разрешения, переложил на их тарелки значительную часть содержимого своей. Когда один из них попытался было с ним заговорить, Боб только приложил палец к губам. Парнишка в ответ широко ухмыльнулся. И все же на тарелке у Боба осталось пищи больше, чем ему хотелось бы. Однако, когда он возвращал свой поднос, тот был чист. Диетологи останутся довольны. Интересно, доложат ли им уборщики о той еде, которую обнаружат под столом?
Свободное время. Боб отправился в игровую, надеясь, что сейчас он, возможно, найдет там знаменитого Эндера Виггина. Если тот будет там, то наверняка в центре целой группы почитателей. Но в центрах таких групп он обнаружил лишь обычных искателей славы и любителей покрасоваться, которые лишь воображали себя лидерами, а на самом деле всего лишь таскались все время за своими приятелями, дабы поддержать эту иллюзию. Никто из них, конечно, Виггином не был и быть не мог.
Спрашивать Бобу не хотелось.
Тогда он попробовал себя в нескольких играх. Но после каждого первого раза, когда он, естественно, проигрывал, другие ребята тут же отталкивали его прочь. Это был весьма любопытный пример общественных правил поведения. Курсанты знали, что даже самый маленький, самый неопытный новичок имеет право на место в очереди на игру, но в тот момент, когда он проигрывал, одновременно истекало и его право. И они обращались с ним, отпихивая от автомата, гораздо грубее, чем требовалось, выражая свое мнение четко и ясно: «Нечего тебе было соваться в эту игру и заставлять нас ждать».
Точь-в-точь как в очереди в благотворительную столовку в Роттердаме, за исключением того, что тут ничего жизненно важного на кону не стояло.
Было интересно обнаружить, что отнюдь не только голод способен превращать детей в наглых хулиганов. Интеллект и образование, которыми обладали эти ребята, по-видимому, в человеческой природе ничего кардинально не меняли. Да Боб и не предполагал, что такое возможно. Жестокость и жадность существуют в самом ребенке, и, каковы бы ни были ставки, эти качества готовы проявиться в достаточно неприглядных формах. Если это пища – проигравшие дети обрекаются на смерть. Если просто игра – сильные не стесняются грубо заявить о своих правах. Делай, как я велю, или плохо будет!
Существенное снижение ставок ничего не меняло в отношении Боба к таким насильникам. Он просто отходил, без жалобы, но запоминал тех, кто тут явно верховодил. Нет, у него не было желания потом отомстить им, но и избегать их он совершенно не собирался. Просто запоминал тех, которые действовали особенно грубо, на случай когда подобная информация может оказаться важной.
И вообще, не надо позволять своим эмоциям брать верх. Эмоциональность отнюдь не помощь в выживании. Важно другое: как можно больше узнать, проанализировать ситуацию, выработать на этой основе линию поведения, а затем решительно приступить к делу. Узнавай, думай, выбирай, делай. А места для «чувств» тут нет. Нет, чувства-то у Боба, конечно, есть. Но он просто отказывался размышлять о них, полагаться на них или позволять им влиять на его решения, когда на кону что-то важное.
– Он еще меньше, чем был тогда Эндер…
Опять. Опять то же самое. Боб уже устал слышать одно и то же.
– Не смей говорить мне об этом hijo de puta, bicho![5]
Боб так и подскочил. У Эндера есть враг. Когда Боб его обнаружил, он удивился: как это парень, который имеет самые высокие баллы, может вызвать другие чувства, кроме восхищения? Кто же так сказал? Боб подобрался к группе беседующих, откуда прозвучали эти слова. Снова тот же голос. И еще раз. Теперь Боб понял: вот этот самый и назвал Эндера hijo de puta. На форме этого парня изображен силуэт какого-то зверя вроде ящерицы, а на рукаве – треугольник. Ни у кого из других ребят треугольников не было. И все смотрели на него.
Капитан команды?
Бобу нужна информация. Он потащил за рукав мальчика, стоявшего рядом.
– Чего тебе? – недовольно спросил мальчик.
– Кто вон тот парень? – спросил Боб. – Капитан команды, тот, что с ящерицей?
– Это саламандра, дурашка. Армия Саламандр. А он ее командующий.
Значит, команды тут называют армиями. А треугольник – знак командующего.
– А как его зовут?
– Бонзо де Мадрид. И он еще бульшая задница, чем ты! – Мальчик, пожав плечами, отошел от Боба.
Итак, Бонзо Мадрид был столь смел, что публично объявил о своей ненависти к Эндеру Виггину. Но парнишка, который не принадлежит к армии Бонзо, в свою очередь, презирает Бонзо и не побоялся сообщить об этом незнакомцу. Это стоит запомнить. Единственный враг Эндера, который пока встретился Бобу, сам небезупречен.
Но… хотя Бонзо сам достоин презрения, он все же командует армией. Это значит, что командующим можно стать не будучи всеми уважаемым человеком. Тогда каковы же стандарты, по которым назначаются командующие в этой Игре, формирующей всю жизнь Боевой школы?
«И еще вопрос: могу ли я стать командующим?»
Впервые в жизни Боб ощутил, что даже у него может возникнуть подобная цель. Сюда – в Боевую школу – он прибыл с самыми высокими баллами в группе новичков, но одновременно он был самым маленьким и самым слабым, и его сразу же обрекли на изоляцию от остальных благодаря умышленным действиям учителя, который превратил его в мишень для насмешек и неприязни. И вдруг Боб, невзирая на все это, принял решение, что не станет, как в Роттердаме, жить на отшибе, выступая вперед только тогда, когда это жизненно важно лично для него. Ради выживания. Теперь он вознамерился, насколько возможно быстро, стать командующим армией.
Ахилл правил, опираясь на свою жестокость, готовность убивать. Эти качества в борьбе за выживание ценнее интеллекта, особенно если его обладатель слаб физически и не имеет сильных союзников. Но здесь хулиганы только пихаются и грубят. Взрослые контролируют ситуацию, поэтому жестокость не может побеждать, особенно при назначении командующих. Значит, у интеллекта есть шанс на победу. И значит, Бобу, скорее всего, не придется жить под гнетом глупцов.
Именно этого он и хотел. Почему бы не попытаться поучаствовать в таком деле, пока не появится на сцене нечто еще более важное? Но тогда ему необходимо выяснить, каким образом учителя принимают решения о том, кого назначить командирами. На чем они основываются? Только ли на поведении в классах? Вряд ли. Межзвездный флот должен обладать более умными и ловкими людьми, чем те, кто возглавляет Боевую школу. Тот факт, что в каждом личном компьютере стоит программа с «Игрой воображения», говорит, что они стремятся выяснить различные стороны личности учащихся. Их характеры. Боб в конце концов решил, что для них характер значит больше, нежели интеллект. В гимне выживанию, сложенном Бобом, – знать, думать, выбирать и делать – интеллект относился только к трем первым категориям, а определяющей величиной становился лишь во втором компоненте. И учителя наверняка это учитывают при выборе.
«Может быть, все же придется поиграть в эту игру, – подумал Боб. – Но не сейчас. Посмотрим, что произойдет, если я в нее не стану играть».
И одновременно пришло и другое решение, о возможности которого Боб и не подозревал. Ему надо поговорить с Бонзо Мадридом.
В данный момент Бонзо играл на компьютере. Он явно принадлежал к той категории людей, которые считают все неожиданное оскорблением их достоинства. Для Боба это означало, что для достижения желаемого он не должен обращаться к Бонзо так, как окружающие его подхалимы, восхваляющие даже самые глупые ошибки, которые Бонзо допускал в игре.
Боб подошел к Бонзо как раз в тот момент, когда его персонаж на дисплее погиб в очередной раз.
– Señor Madrid, puedo hablar conozco?[6] – Испанский пришелся кстати, Боб ведь слышал, как говорил на испанском Пабло де Ночес с друзьями-иммигрантами, которые его навещали, и по телефону с родственниками в Валенсии. Использование именно родного языка Бонзо дало тот эффект, на который рассчитывал Боб: Бонзо не смог его проигнорировать.
Он повернулся к Бобу и сверкнул глазами:
– Чего тебе надо, bichinho?[7]
Бразильский сленг был весьма распространен в Боевой школе, и Бонзо не боялся обвинений в недостаточной чистоте своего испанского.
Боб взглянул ему прямо в глаза, хоть тот и был в два раза выше, и сказал:
– Ребята говорят, что я напоминаю им Эндера Виггина, а вы единственный, кто относится к нему без восхищения. Я хочу знать правду.
То, как замолчало все окружение Бонзо, доказывало правильность рассуждений Боба – разговаривать с Бонзо о Виггине было опасно. Опасно, но именно поэтому он так тщательно сформулировал свой вопрос.