Однако дело в том, что она не хочет им давать никакой информации, не зная, каковы могут быть последствия для самого Боба.
Сестра Карлотта послала столь же лаконичный ответ:
Отвечу только по защищенной конференц-связи.
Конечно, Графф взбесится, но это будет лишь ход в их давней пикировке. Графф привык пользоваться влиянием, далеко выходящим за пределы его воинского звания, и ему будет полезно вспомнить, что ее повиновение его приказам вытекает только из ее доброго отношения, доброй воли и личного взгляда на проблему. Конечно, они свое получат, но она хочет быть уверена, что Бобу никак не повредит та информация, которую она согласится дать. Ведь если они узнают, что он был тесно связан с убийцей и с жертвой преступления, они вообще способны снять его с программы. И даже если она будет уверена, что ее сведения Бобу не повредят, она хочет получить quid pro quo[11].
Потребовался еще час на организацию защищенной конференции. Наконец лицо Граффа появилось на дисплее сестры Карлотты. Выглядел он весьма недовольным.
– Ну, так в какую же игру вы сейчас играете, сестра Карлотта?
– А вы все толстеете, полковник Графф. Так, знаете ли, можно и заболеть.
– Ахиллес, – напомнил полковник.
– Парень с больной пяткой, – ответила она. – Убил Гектора и таскал его труп вокруг стен Трои. Имел кой-какие делишки с девчонкой Брисеидой.
– Вы ведь знаете, что нам нужен совсем иной контекст.
– Я-то знаю куда больше. Знаю, что вы где-то прочли это имя, что Боб его записал, знаю, что у нас оно произносится с окончанием «ил», а не «лес», как у вас, французов.
– Сестра Карлотта, мне не нравится, как вы расходуете деньги, уплаченные за организацию нашего разговора.
– А я вообще не намерена говорить, пока не узнаю, зачем вам нужны эти сведения.
Графф несколько раз глубоко втянул в себя воздух. Карлотта подумала о том, учила ли его матушка считать до десяти, или он сам привык придерживать язык, общаясь с монахинями в католической школе?
– Мы пытаемся извлечь смысл из того, что он написал.
– Покажите мне. Я помогу, если сумею.
– Он больше не находится на вашем попечении, сестра Карлотта, – ответил Графф.
– А тогда зачем вы вообще обратились ко мне? Он же на вашем попечении, разве не так? Уж лучше я вернусь к своим прямым обязанностям.
Графф вздохнул и произвел какие-то манипуляции, которых не было видно на экране. Через несколько секунд текст записи Боба появился на дисплее монахини, загораживая лицо Граффа. Она прочла запись и улыбнулась.
– Ну? – спросил Графф.
– Он натянул вам нос, полковник.
– Как это «нос»?
– Он знал, что вы прочтете запись. Он сделал двойную петлю, как заяц.
– Он знал это?
– Ахилл действительно мог послужить ему примером, но уж никак не добрым. Ахилл когда-то предал человека, которого Боб очень высоко ценил.
– Не напускайте тумана, сестра Карлотта.
– А я и не напускаю. Я сказала вам ровно столько, сколько считаю нужным. Столько же, сколько хотел сказать вам Боб. Могу еще сообщить вам, что записи Боба в его дневнике будут что-то значить для вас лишь в том случае, если вы поймете, что он их пишет специально для вас и для того, чтобы обмануть вас.
– Значит, он не ведет никакого дневника?
– У Боба феноменальная память, – ответила сестра Карлотта. – И он никогда… никогда не доверит свои мысли бумаге. Он советуется лишь с самим собой. И только. Всегда. Вы не найдете ни единой буквы, написанной им, за исключением тех случаев, когда он захочет, чтоб вы такую запись нашли.
– А не могли бы измениться его привычки, если бы он стал писать под чужой фамилией? Той, о которой он думает, что мы ее не знаем?
– Но вы-то об этом обстоятельстве осведомлены, и Боб уверен, что вы до этого докопаетесь, так что его «запасная» личность создается только для того, чтобы вас запутать. Судя по всему, своей цели он достиг.
– А я и забыл, что вы этого парнишку считаете умнее самого Господа Бога!
– Меня нисколько не тревожит, что вы в данный момент не согласны с моими оценками. Чем лучше вы станете его понимать, тем скорее вы обнаружите мою правоту. Вы даже поверите тем оценкам, которые он получил за тесты.
– А что может подвигнуть вас оказать мне помощь в этом деле? – спросил Графф.
– Для начала попробуйте рассказать мне правду о том, какие последствия может иметь эта информация для Боба.
– Его классный руководитель очень обеспокоен. Боб куда-то исчез на двадцать одну минуту после завтрака. У нас есть свидетель, который разговаривал с Бобом на палубе, где тому совершенно нечего было делать. Но даже это не объясняет, что он сделал в остальные семнадцать минут. Кроме того, он не играет со своим компьютером…
– А не думаете ли вы, что возникновение псевдонимов и появление фальшивых записей в дневнике как раз и является игрой?
– У нас есть такая диагностическо-терапевтическая игра, в которую с удовольствием играют все дети, но он к ней даже не притронулся.
– Если он узнал, что эта игра имеет отношение к психологии, то он не притронется к ней до тех пор, пока не выяснит, чем она ему грозит.
– Это вы ему привили такое устойчиво враждебное отношение?
– Нет, это я заразилась от него.
– Тогда ответьте мне прямо. Если основываться на его дневниковой записи, то Боб, похоже, планирует создать у нас что-то вроде своей банды, как это было на улицах Роттердама. Нам надо знать об Ахилле, чтобы понять, что именно замышляет Боб.
– Ничего подобного он не планирует, – твердо ответила сестра Карлотта.
– Вы говорите убежденно, но не подкрепляете своего утверждения ни единым доводом, который дал бы мне основания верить вам.
– Помните, полковник, ведь это вы мне позвонили.
– Этого недостаточно, сестра Карлотта. Ваше мнение об этом мальчике не вполне заслуживает доверия.
– Боб никогда не станет подражать Ахиллу. Он никогда не станет излагать письменно свои планы, особенно там, где вы их можете найти. Он никогда не создает своих команд, он только примыкает к ним, использует их и покидает, даже не помахав на прощание рукой.
– Так что, поиски этого Ахилла не дадут нам ключа, который помог бы определить поведение Боба в будущем?
– Боб гордится тем, что не таит обид. Он считает их контрпродуктивными. Но я думаю, что по каким-то личным соображениям он написал об Ахилле специально, чтобы вы о нем прочли, а потом захотели бы узнать об Ахилле побольше, занялись бы расследованием, которое навело бы вас на ту очень скверную вещь, которую сделал Ахилл.
– По отношению к Бобу?
– Нет, к его другу.
– Значит, он все же способен иметь друзей?
– Эта девочка спасла ему жизнь, когда он беспризорничал.
– И как ее звали?
– Проныра. Но не ищите ее. Она умерла.
Графф немного подумал.
– Это и есть та дурная вещь, которую сделал Ахилл?
– У Боба были основания так считать, но я думаю, что в суде это дело вряд ли прошло бы, – серьезных улик нет. И, как я уже говорила, такие вещи уходят корнями глубоко в подсознание. Я не думаю, что Боб захочет как-то расплатиться с Ахиллом или с кем-то еще, но, возможно, он полагает, что вы это сделаете за него.
– Вы все время что-то держите за пазухой, но у меня нет иного выхода, как положиться на ваше суждение. Так?
– Я уверяю вас: Ахилл – тупик.
– А если вы получите доказательство, что этот тупик не такой уж тупой?
– Я хочу, чтобы ваша программа работала, полковник Графф. Хочу этого сильнее, чем желаю успеха для Боба. На очередность моих предпочтений нисколько не влияет то, что я люблю этого мальчика. Я и в самом деле сказала вам все. Но я надеюсь, что и вы мне поможете.
– В МФ не торгуют информацией, сестра Карлотта. Она сама утекает от того, у кого она есть, к тому, кто в ней нуждается.
– Давайте я вам скажу, чего я хочу, а вы решите: нуждаюсь я в ней или нет.
– Ну давайте.
– Я хочу знать обо всех подпольных или глубоко засекреченных проектах последних десяти лет, касающихся изменений человеческого генома.
Графф уставился куда-то вдаль:
– Вам еще рано приниматься за новый проект. Значит, это старый. Все тот же. Боб?
– Но ведь он же появился где-то?
– Вы хотите сказать, что его ум где-то зародился?
– Я имею в виду все вместе – тело и интеллект. Я боюсь, что вы перестанете интересоваться мальчиком, не захотите доверить ему задачу спасения жизни на Земле, а потому полагаю, что необходимо узнать, что там у него с генами. Узнать, что у него творится в мозгу, – дело вторичное, и этого, боюсь, вам никогда не постичь – не дотянетесь.
– Итак, вы сначала присылаете его к нам, а потом сообщаете мне этакое! Неужели вы не понимаете, что только что сделали попытку убедить меня, что я никогда не увижу его во главе нашей отборной элиты?
– А вы мне говорите это сейчас, когда он пробыл у вас только один день! – парировала сестра Карлотта. – Что же будет, когда он подрастет?
– Пусть поторопится, а то, если он еще немножко скукожится, его засосет в нашу вентиляционную систему ко всем чертям!
– Ну-ну, полковник Графф.
– Извините, сестра Карлотта.
– Дайте мне нужный допуск, и я все разыщу сама.
– Нет, – ответил он. – Я прикажу сделать для вас выписки.
Сестра Карлотта знала, что получит ровно столько информации, сколько они сочтут нужным ей передать. Отделаются от нее, слив какую-нибудь ерунду. Но с этой проблемой она справится. Точно так же, как она сейчас же начнет разыскивать этого Ахилла, пока МФ не добрался до него. Она найдет его, заберет с улицы и устроит в школу. Под другим именем. Потому что если МФ его найдет, то они его обязательно протестируют или воспользуются ее старыми результатами, а если это будет сделано, они залечат ему ногу, а потом пошлют в Боевую школу. А она обещала Бобу, что он никогда больше не встретится с Ахиллом.