– Но тогда надо было нам сказать, что поражение – это хорошо.
– Но ведь вы должны были стараться победить. Я не мог сказать такого потому, что эта система срабатывает, только если вы будете думать, что победа важна сама по себе. Ну, как будет, когда вернутся жукеры. Тогда она будет много значить. Тогда придется хитрить и упорствовать, тогда поражение будет означать не только вашу личную гибель, но и гибель всех, кто вам дорог, гибель всей человеческой расы. Послушайте, я ведь знал, что нам не суждено быть вместе долго. Поэтому я старался как можно лучше использовать время – и ваше, и мое. Вы, ребята, уже сейчас готовы командовать армиями.
– А что будет с тобой? – спросил Амбал. Он улыбался, но вопрос звучал серьезно. – Ты будешь командовать флотом?
– Не знаю. Все зависит от того, захотят ли они победить, – отшутился Боб.
– Вот в том-то и дело, Боб. Солдаты не любят поражений.
– А потому, – ответил ему Боб, – поражение – учитель более суровый и умный, чем победа.
Они слушали внимательно. Обдумывали. Кое-кто согласно кивнул.
– Разумеется, при условии, что ты выживешь, – добавил Боб и улыбнулся.
Солдаты тоже заулыбались.
– За эту неделю я постарался дать вам все самое лучшее из того, что сумел придумать, – сказал Боб. – И от вас получил столько, сколько смог впитать мозгами. Спасибо вам за все.
Он встал и отдал честь.
Они отсалютовали ему в ответ.
Боб вышел и отправился прямиком в казарму армии Крыс.
– Николай только что получил приказ, – сказал ему взводный.
Боб было подумал, не получил ли и Николай путевку в Тактическую? Первой мыслью Боба было, что Николай к этому еще не готов. Второй: «Мне бы очень хотелось, чтоб получил». Третьей: «Хороший же я друг, если первым делом подумал, что Николай еще не заслуживает повышения».
– Какой приказ?
– Он получил армию. Черт, он у нас даже взводным не был. Ведь он у нас всего неделю пробыл.
– Какую армию?
– Кроликов. – Взводный посмотрел на форму Боба. – Ах ты черт, он же пошел на твое место!
Боб засмеялся и направился к той комнате, которую покинул совсем недавно.
Николай сидел там, дверь была широко распахнута, вид у него был самый несчастный.
– Войти можно?
Николай поднял взгляд и ухмыльнулся:
– Скажи, что ты пришел забрать свою армию назад!
– Я дам тебе подсказку: постарайся победить. Они считают это крайне важным.
– Знаешь, я не мог поверить, что ты продул все пять сражений!
– Тебе известно, что в школе больше нет рейтингов, но мне кажется, что счет ведут все.
– Я вел только твой счет.
– Николай, я бы очень хотел, чтобы нас отправили вместе.
– Что происходит, Боб? Время поджимает? Может быть, жукеры уже тут?
– Не знаю.
– Брось, ты же у нас мастер вычислять и делать прогнозы.
– Если бы жукеры и в самом деле были близко, учителя не оставили бы вас на станции. Они эвакуировали бы вас на Землю. Или на какой-нибудь астероид, не знаю. Кое-какие признаки свидетельствуют, что конец близок. Другие – что ничего серьезного в наших окрестностях не происходит.
– А может, они собираются послать мощный флот против планеты жукеров, а вы, ребята, будете подрастать во время похода?
– Возможно. Но время, когда надо было запускать такой флот, приходится на конец прошлой войны.
– Угу, но, может быть, они не знали тогда, где находится мир жукеров, и узнали только сейчас?
Боб похолодел:
– Возможно. Мне это в голову не приходило. Жукеры могли послать сигналы на свою планету. Тогда все, что мы должны были сделать, – это уловить направление этой передачи. Следить за лучом, понятно? Это должно быть записано в бортовых журналах.
– А что, если они общаются не с помощью световых сигналов?
– Все прочие средства связи всяко медленнее скорости света.
– Верно, но вдруг существует средство, о котором мы и представления не имеем?
Боб недоуменно взглянул на него.
– Ох, я знаю, что несу чушь… Законы физики и все такое… Но только знаешь, я все пробую придумать… Мне не нравится, что мы с порога отбрасываем то, что считаем невозможным.
Боб расхохотался:
– Merda, Николай! Знаешь, мне надо было болтать поменьше и давать тебе возможность вставить хоть слово в те времена, когда мы с тобой трепались, лежа на соседних койках.
– Боб, я знаю, что я отнюдь не гений…
– Мы тут все гении, Николай.
– Так я же еле плетусь за вами!
– Что ж, может, ты и не Наполеон, а только Эйзенхауэр. Однако не думай, что я по этому поводу стану орошать тебя слезами.
Теперь уже рассмеялся Николай.
– Мне будет сильно не хватать тебя, Боб.
– Спасибо тебе, что ты пошел со мной на встречу с Ахиллом, Николай.
– Из-за этого типа мне все время теперь кошмары снятся!
– Мне тоже.
– Я ужасно рад, что ты привел туда и других. Иту, Амбала, Бешеного Тома. Мне все время казалось, что нам бы и еще человек шесть не помешало, пока он висел на этой проволоке. Когда увидишь такого, становится ясно, почему людям пришлось изобрести казнь через повешение.
– Когда-нибудь, – сказал Боб, – я буду нужен тебе так же сильно, как ты нужен мне. Я буду готов.
– Я жалею, что не пошел в твой взвод, Боб.
– Ты был прав тогда, – ответил Боб. – Я просил тебя, так как ты был моим другом, а мне казалось, что мне там будет необходим друг. Но я должен был понять, что ведь и я твой друг, а стало быть, должен чувствовать, что необходимо для тебя.
– Я никогда больше не подведу тебя.
Боб обнял Николая. Тот в ответ крепко прижал его к груди.
Боб вспомнил, как он покидал Землю. Как обнимал сестру Карлотту. Как холодно анализировал ситуацию: «Ей это нужно. А мне ничего не стоит. Ладно, обниму ее».
Но теперь он уже не тот ребенок.
«Может быть, потому, что я все же пришел на помощь Проныре. Пусть слишком поздно для нее, но я все же заставил ее убийцу сознаться в преступлении. Я заставил его заплатить за содеянное, хоть это и не бог весть какая цена!»
– Иди к своей армии, Николай, – сказал Боб. – А мне пора на космический корабль.
Он смотрел, как уходит Николай из комнаты, и вдруг с болью подумал, что, возможно, больше они никогда не увидят друг друга.
Капитан Даймак стоял в кабинете майора Андерсона.
– Капитан Даймак, я был свидетелем того, как полковник Графф прощал вам ваши вечные жалобы, ваше вечное постоянное противодействие его приказам, и думал: Даймак, возможно, прав, но я бы никогда не выдержал подобного неуважения, если бы был его командиром. Я бы вышвырнул его пинком под зад, а в его досье сорок раз вписал бы слово «неповиновение». Думаю, я обязан сказать вам об этом, прежде чем вы опять начнете склочничать.
Даймак только глазами захлопал.
– Итак, приступим. Я жду.
– Это не жалоба, это вопрос.
– Валяйте, спрашивайте.
– Мне казалось, что вы должны были подобрать команду, которая в равной степени подходила бы как для Эндера, так и для Боба.
– Выражение «в равной степени», насколько я помню, никогда не употреблялось. Но если бы вы и были правы, неужели вы не понимаете, что это в принципе невозможно? Я мог бы в несколько минут отобрать сорок блестящих слушателей, которые эмоционально близки и преданы Эндеру Виггину, и в эту группу вошла бы дюжина лучших командиров нашей школы. Эти солдаты не проявляют и особой враждебности к Бобу. Поэтому, если они обнаружат, что Боб поставлен над ними, они все равно будут работать хорошо.
– Но они никогда не простят ему, что он – не Эндер.
– Думаю, это проблема Боба. А кого я мог послать? Николай – его друг, но эта работа пока не для Николая. Когда-нибудь он будет готов для Тактической, а потом и для Командной школы, но не сейчас. А какие есть еще друзья у Боба?
– Он приобрел уважение многих.
– И потерял его, когда проиграл пять игр подряд.
– Я уже объяснял вам, почему он…
– Человечество не нуждается в объяснениях, капитан Даймак. Оно нуждается в победителях. У Эндера Виггина есть тот огонек, который ведет к победе. А Боб может проиграть пять сражений, как будто это не имеет никакого значения.
– И это действительно не имеет значения. Он извлекает из поражений то, что ему важно для победы.
– Капитан Даймак, я вижу, что попадаю в ту же ловушку, куда попадал полковник Графф. Вы переступили границу между учительством и адвокатурой. Я бы освободил вас от воспитания Боба, если бы этот спор не стал бессмысленным. Я отсылаю тех ребят, которых выбрал. Если Боб действительно такой гениальный, он найдет способ наладить с ними контакт.
– Да, сэр.
– И уж если вы пришли за консультацией, то вспомните, что Бешеный Том был среди тех, кого Боб отобрал, чтобы выслушать признание Ахилла. И Бешеный Том пошел за ним. Это говорит о том, что чем лучше ребята узнают Боба, тем более серьезно они к нему относятся.
– Благодарю вас, сэр.
– Теперь вы уже не несете ответственности за Боба, капитан Даймак. Вы отлично над ним поработали. Отдаю вам должное. А теперь… вы свободны.
Даймак отдал честь.
Андерсон последовал его примеру.
Даймак вышел из кабинета.
Команда эсминца «Кондор» совершенно не понимала, что им делать с этими ребятишками. Все они, конечно, слышали кое-что о Боевой школе, а капитан и пилот даже окончили ее в свое время. Но после первых фраз вроде: «В какой армии ты служил? О, в мое время Крысы были самыми боевыми, а Драконы – вечными неудачниками. Как быстро летит время, как все меняется…» – больше говорить было не о чем.
Теперь, когда у бывших командующих не оказалось общих интересов, они быстро разбились на группы по симпатиям.
Динк и Петра были старинными друзьями – еще со времен прибытия в школу. Они были значительно старше остальных, так что никто не мог проникнуть в их замкнутый мирок. Алай и Шен были в той группе новичков, которые прибыли вместе с Эндером, а Влад и Самосвал, командовавшие у Драконов взводами «А» и «Е», принадлежали к племени самых жарких почитателей Эндера, а потому крутились вокруг них. Бешеный Том, Муха Моло и Хана-Цып создали неразрывный тройственный союз еще в бытность свою Драконами. На уровне личностных отношений Боб и не ожидал, что он войдет в одну из этих групп, но он не был и отвергнут ими. Бешеный Том питал к нему глубокое уважение и частенько втягивал его в разговоры.