Катя поджала губы. Не то чтобы она рвалась разглядывать трупы – одного раза ей вполне хватило. Но если кто-то находит тело в самом центре гигантского источника черной силы, какова вероятность, что это результат обычной драки?
– Я только хотела посмотреть, – промямлила Катя. Аргумент, конечно, так себе. Вряд ли майор скажет: «А-а-а, в таком случае, валяй, конечно, иди, наслаждайся зрелищем!»
Он развернул ее за плечи в направлении выхода.
– Чтобы я больше тебя здесь не видел.
Кате оставалось только смириться. Она пошла в магазин к Гоше, но голос майора одернул:
– Подожди. Как твоя фамилия?
Она ответила удивленным взглядом:
– Вы что, собираетесь на меня донести?
Следователь потянулся в карман за сигаретой, но одернул себя:
– На всякий случай.
Катя поджала губы: на всякий случай полиции лучше вообще не доверять. Чего стоит папаша Вятского! Она сглотнула, вспомнив его сынка в туалете.
– Сорокина, – соврала Катя, недолго думая. Гоша не жадный – делится обедами и домашкой. Фамилией тоже поделится.
И, кстати, о Сорокине. Он как раз выходил из магазина с очаровательным розовым пакетом, который отлично сочетался с надписью «Настоящая принцесса» над фотографией Джей Ди на футболке. Катя поспешила подхватить его за руку и утащить прочь.
Подполковник долго провожал ее взглядом, чувствуя себя щенком, который пытается поймать собственный хвост: трудно, а главное – зачем? Собрав растрепанные мысли в кучу и отбросив куда подальше, он повернулся к туалету. Множество ран, нанесенных еще живой жертве. Та, скорее всего, была в сознании. Значит, в городе появилось настоящее чудовище.
Глава 3Друзья и враги
– Милый, погладь мне животик, – Бьянка запрокинула голые ноги на колени Джонни. Тот что-то проворчал на английском – она не услышала, а переспрашивать было лень.
Они жили в одной из четырнадцати гостиниц города, в номере люкс с видом на центр, платили только наличными, по вечерам заказывали шампанское и вслух читали местную газетенку – довольно вшивого качества, напечатанную на сероватой бумаге и пачкавшую руки краской. Так происходило каждый раз, куда бы они ни приезжали погостить – и немного подкрепиться. Они объездили весь мир, от Америки до Китая, двигаясь на восток, останавливаясь исключительно в маленьких городках и, конечно, обязательно в местах вроде этого.
– Здесь довольно мило, каро, – протянула Бьянка лениво, – даже жаль, что завтра придется уехать.
Джонни встряхнул газетные листы, смял их и, подражая баскетболистам, бросил на стол.
– Детка, мы никуда не уедем, пока не насладимся этой силой как следует.
Бьянка надула губы.
– Джонни, милый, а как же охотник? Ты сам говорил, лучше не высовываться. Сидеть тихо, как мышки.
– А может, мне надоело быть мышью?! – Джонни скинул ее ноги с колен, подскочил так резко, что диван скрипнул, и принялся расхаживать по комнате. – Сколько мы уже живем вот так, а, бейба? Мы хреновы демоны, а вынуждены прятаться, как последние крысы. Где те гребаные времена, когда наш гребаный род наводил на всех гребаный ужас?! – стол отлетел к стене. Бьянка вжалась в спинку старого пыльного дивана. – Давай хоть раз, – он подскочил к ней, встал на колени, чтобы поровняться взглядами, взял за руки, почти умоляя, – давай останемся здесь и насладимся силой Мало.
– Но Джонни, – прошептала она осторожно, – охотник…
– Да к черту охотника! – он снова взорвался, подскочил и зашагал по комнате. Вцепился в газету, растрепал ее, страницы полетели на линолеум. – Ты читала криминальную хронику? Столько людей умирает при «необъяснимых» обстоятельствах. Бейба, если бы здесь был настоящий охотник, он бы это прекратил.
– Это должно прекратиться, – шепнула Катя Гоше. Урок музыки заканчивался, и их класс заунывно тянул «Еллоу Сабмэрин», как будто это не легендарная песня «Битлз», а похоронный марш. Что она точно хоронила – так это чувство собственного достоинства. И, возможно, любовь к одной из лучших рок-н-ролльных групп мира.
Гоша кивнул на часы. Секундная стрелка издевательски медленно ползла по кругу:
– Давай же, давай.
Звонок раздался секунда в секунду. Катя подхватила рюкзак и понеслась в коридор. К счастью, ее ждали хорошие новости: после долгого восстановления Мариам, наконец, вернулась в школу.
Она ждала Катю в коридоре у кабинета музыки. Как всегда, засунув руки в карманы широких бесформенных джинсов, перетянутых толстым ремнем, в серой толстовке, с капюшоном, закрывающим половину лица. Темные волосы спускались почти до пояса.
Катя с порога бросилась к подруге, обхватила ее за плечи и чуть ли не прыгнула сверху. Она часто навещала Мариам в больнице, но видеть ее здоровой в школе – совсем другое дело.
– Ай, – Мариам прикрыла рукой живот, – еще болит. Немного, – быстро добавила она, заметив, что Катя изменилась в лице, – почти не чувствуется.
– Точно все в порядке?
– Да, да, конечно! – закивала Мариам. – Мама обернула меня в парочку компрессов, так что я практически здорова. Правда, от меня пахнет подгнившей тыквой, но это не важно. Ты ведь не чувствуешь запах?
Катя поджала губы. Запах она чувствовала, но говорить не хотела.
– Не нужно было оставлять тебя одну, – сказала она вместо этого. Катя пошла в столовую, и Мариам, поправив капюшон, двинулась следом.
– Тогда мы бы обе погибли. К тому же перед смертью я кое-что увидела. То есть, – Мариам зажмурилась, – когда я думала, что умру, я что-то увидела. Не могу вспомнить, но, кажется, это было что-то важное.
Они спустились на первый этаж по главной лестнице с издевательски маленькими ступеньками. Уже в коридоре запахло выпечкой. Запах – это самая вкусная составляющая школьной еды.
– А что насчет снов? – уточнила Катя. После того как они победили Ангаль, она каждый день занималась по методике Мариам, чтобы научиться защищать сознание. Секрет был в том, чтобы перед сном представлять стену, или купол, или что угодно, через что невозможно пробиться. Сначала приходилось много напрягаться – мысли расплывались, Катя теряла контроль и начинала думать о странных вещах, вроде гигантских деревьев или числа двадцать восемь. Но постепенно мысли о стене вошли в привычку – теперь Катя представляла ее, едва коснувшись подушки.
– Все в порядке, – ответила Мариам, – я попыталась забраться в твои мысли сегодня, но ничего не получилось. Не думаю, что Мормара еще раз доберется до тебя, – но он наверняка найдет другой путь, – добавила она тихо, – в конце концов, он показался мне очень опасным.
– Ты ничего о нем не узнала? – спросила Катя на всякий случай. Мариам пожала плечами.
– В маминых книгах ничего нет. И я не знаю, где еще можно раздобыть информацию.
Катя промолчала. Да и что она могла сказать? Некое существо хочет ее убить, и все, что Катя знает о нем, – имя.
Мормара утащил Хору. Мормара пообещал убить ее. А гугл выдавал только пару славянских мифов. Но они, кажется, никак не были связаны с демоном в черном костюме, который едва не переломил ей шею.
– Давай разбираться с проблемами по мере их поступления, – пробормотала Катя, стараясь избавиться от навалившегося чувства беспомощности. – Например, сейчас мне гораздо интересней, не разобрали ли всю пиццу.
После третьей перемены в столовой было не протолкнуться. Столики, кажется, расставляли по чьей-то злодейской схеме: чтобы пройти к стойкам для грязной посуды, приходилось пробиваться с боем. Словом, каждая мелочь идеально подобрана и методично воплощена с одной целью – сделать жизнь школьника еще хуже. Все кричали и галдели. В таком шуме было трудно сосредоточиться.
Катя шла и чувствовала, как все на нее косятся.
Они даже не пытались скрывать. Толкали ее плечами и что-то говорили на ухо. Катя не обращала на слова внимания: нужно быть полным идиотом, чтобы решить, будто в этом шуме она хоть что-то разберет. Их толчки и горячее мокрое дыхание раздражали гораздо больше.
Она замерла. В нескольких метрах от нее, в компании Кравцова и Штолика, вдруг нарисовался Вятский. Он что-то кричал, размахивая руками. Кравцов хохотал и тряс длинной челкой. Щеки Вятского горели румянцем, волосы были растрепаны, рубашка топорщилась на спине, но в целом он выглядел вполне прилично. Так и не скажешь, что в свободное время ему нравится разбивать девочкам головы.
Катя сглотнула.
Он скользнул по ней взглядом и вернулся к разговору. Катя взяла себя в руки. Потащила Мариам к прилавку, выбрала чай, мини-пиццу и тут же отхватила здоровенный кусок, хотя есть совсем расхотелось.
Она огляделась, заметила, что группа парней встает из-за стола, и поспешила занять их место.
– Давай к делу, – предложила Катя, устраиваясь на стуле, – тебе удалось пробраться к трупу?
После своего провала Катя решила, что у Мариам есть шанс. В конце концов, на нее никто никогда не обращал внимания. Она могла пройти под носом полицейского, размахивая разноцветными флажками и напевая советский гимн, и все равно никто не стал бы хватать ее и гнать прочь.
Судя по виноватому выражению лица, даже этого оказалось недостаточно.
– Когда я добралась до «Поплавка», тело уже унесли, – Мариам поставила миску с салатом на стол и уселась напротив, – но мне удалось подслушать разговор криминалиста и следователя. Ничего хорошего, судя по всему: много ран, нанесенных еще при жизни, – Мариам начала ковыряться в салате, стараясь выцепить помидор. – Кто-то получал удовольствие, издеваясь над жертвой.
Катя поморщилась.
– Может, они пытались что-то вырезать? – Она сама удивилась, что сказала это вслух. Пиццу пришлось отложить в сторону.
– Не похоже, – возразила Мариам, – ведьмы, как правило, бережно относятся к жертвам. Быстро перерезают горло, выпускают кровь и только потом начинают потрошить, – она, наконец, подхватила черри и с удовольствием отправила в рот.
– Боже, – Катя выпучила глаза, – это ужасно!