– Макарова?
– Она напала на меня! – взвизгнул Кравцов. Он дернулся, но Вятский не собирался отпускать.
– Уверен, что не ты напал, а она просто защищалась? – спросил он хмуро. Растерянный вид друга был ему хорошо знаком. Кравцов только что пришел в себя, обнаружил, что девчонка направила на него нож. Он смутно припоминал, что сам виноват, но не мог сказать наверняка. Происходящее казалось сном, от которого сохранились только кусочки.
Кравцов зажмурился. Вятский отпустил его и протянул сигарету. Он ничего не мог с собой поделать: рассмеялся. Он всегда подозревал, что Кравцов приберегает часть товара для себя. Наконец ему это аукнулось.
– Ты уже продал Маше? – спросил Вятский. – Они собирались курить сегодня?
– Продал, – Кравцов сделал затяг, – не знаю. Казалось, что сегодня. Ей хотелось выпендриться перед своими мужиками.
Вятский затянулся, стараясь заглушить навалившиеся мысли. Катя сражается с ними прямо сейчас. Но, по крайней мере, с ее силой ей нечего бояться.
– Ладно, – выдохнул он, – где остальное?
– Остальное? – удивился Кравцов.
– Не корчи из себя идиота. Я дал тебе целый пакет.
Мелкие глазки Кравцова забегали по сторонам.
– Да я не помню…
Вятский прижал его к стене.
– Мне сейчас не до игр! Где?
– Отдал! – взвизгнул Кравцов и торопливо затараторил: – Слушай, там просто такой тип был… он как бы… ну, ему как бы стремно отказывать.
Вятский всем видом призывал друга продолжить.
– Он весь чистенький типа был. Такой весь из себя в пиджачке. Сказал, что это его травка, и я как бы… я тебе заплачу! Завтра все принесу.
Вятский только вздохнул. Он даже не разозлился. Просто что-то тяжелое легло на плечи и вцепилось острыми когтями. Студенты из Домика ужасов на всю компанию выкурили двадцать грамм. Шесть грамм Кравцов продал подруге Лизы. А был заполненный до краев пакет.
День становился все интереснее. Вятский сорвался с места и побежал в «Поплавок».
Глава 5Когда падает занавес
С каждым ударом дверь приоткрывалась все больше. В последний раз в щель просунулась рука рыжей. Гоша с силой бросился на дверь, только в последний момент осознав, что удар, скорее всего, сломает ей руку. К счастью, рыжая успела ее убрать. Гоша прижался к двери спиной: сдерживать ее плечом было уже невыносимо.
Он собрался звать Мариам на помощь – сколько можно приходить в себя? – но она уже бежала к нему, с довольным видом сжимая в руках швабру.
– Нашла!
Мариам сунула швабру под ручку и повернула, заблокировав дверь. «Зомби» продолжали толкать, швабра гнулась. Казалось, долго она не выдержит.
– Ох, – Мариам зажмурилась, – дай-ка мне вспомнить.
Вот только вспоминать под удары, крики и ругань было трудно. Она достала из спортивной сумки блокнот, вырвала листок.
Гоша продолжал придерживать дверь спиной.
Мариам взяла карандаш трясущейся рукой, наслюнявила. Положила лист бумаги на пол, вдохнула и разом начертила символ, похожий на крест, обведенный кругом.
– Секунду, секунду, – шептала она одними губами, – что там было? Что-то… Ох, мама! Почему ты вечно забиваешь мне голову?!
– Не хочу торопить, но… – Гоша указал на треснувшую швабру. – Может, пора переквалифицироваться в черного мага? Наложила бы на них небольшое заклятие…
– Для этого нужно приносить человеческую жертву, – Мариам закрыла глаза, – Арма… Арма… Мика? Арма Мика!
Символ на бумаге вспыхнул красным, и Мариам тут же прицепила его к двери.
– Отлично! – выкрикнула она. – Я сделала щит! Я сделала щит!
Теперь дверь ударялась о невидимый барьер, который вспыхивал красным.
Гоша выдохнул и сполз по стене. Плечо ныло невыносимо. Она склонилась над ним.
– Ты в порядке? Болит?
– Спрашиваешь? – Гоша сморщился. – Ты говоришь с парнем, у которого самая страшная травма – палец, порезанный бумагой. Я и сейчас вспоминаю этот день с ужасом. Слушай, а он так и должен? – Гоша кивнул на барьер, который при каждом ударе покрывался трещинами.
Мариам закрыла глаза.
– Так и знала, что у меня не получится, – она закусила губу. – Защита скоро перестанет работать. И что будем тогда делать?
Гоша посмотрел на склонившееся к нему взволнованное лицо Мариам. Ничего, – подумал он. Если Катя не успеет вовремя, – а она не успеет, – эти сумасшедшие сломают дверь. Может быть, им с Мариам удастся вырваться и убежать. Но это будет так же трудно, как спасаться от бешеных собак. Может, даже труднее.
Так что да, вполне возможно, они умрут.
И… почему бы и не попробовать? – подумал Гоша.
Он приподнялся и поцеловал Мариам.
Она не реагировала несколько секунд. Потом отстранилась, лицо покрылось ярким румянцем.
– Ш… что ты делаешь? – Мариам широко открыла рот, хватая воздух.
Гоша пожал здоровым плечом.
– Я подумал, что это не худшая идея. Неизвестно, что случится через пару мгновений. – Он кивнул на швабру, которая почти сломалась.
– Но это же неправильно! – едва справляясь с одышкой, воскликнула Мариам. Она испуганно посмотрела на Гошу. – Ты правда думаешь, что мы можем умереть?
– Не то чтобы я этого хотел, но я трезво оцениваю свои шансы против трех невменяемых психов.
– И ты правда думаешь, что это нормально – целоваться, если ты вот-вот умрешь?
– Честно говоря, мне вообще происходящее не кажется нормальным.
Мариам покачала головой, задумавшись.
– Наверное, ты прав, – она поджала губы, – да какого черта? Давай! – И она снова подалась вперед.
Швабра крякнула и переломилась. Дверь приоткрылась, в щель протиснулась рука с длинными бирюзовыми ногтями, рыжие волосы, голова, плечо…
Еще удар. Дверь с грохотом распахнулась, и все трое влетели внутрь.
Гоша отступил на шаг, Мариам выглядывала из-за его спины.
Катя с разбега навалилась на рыжую. Она ткнула нож ей между лопаток.
– Чувствуешь?
Проблема заключалась в том, что нож был обмотан тряпкой и девушка вряд ли чувствовала его.
Она повернулась, клацая зубами. Ее дружки навалились на Катю, и все ее старания потеряли смысл. Все превратилось в мешанину из толчков, укусов, ударов, царапин, боли, стонов, мешающих дышать запаха пота и табака…
Гоша и Мариам переглянулись. Гоша подскочил к дерущимся, схватил одного из парней и, напрягая последние силы, вытащил его из кучи. Вдвоем с Мариам они оттолкнули парня к стене и прижали.
Отбиваться от двух было легче. По крайней мере Кате удалось оторвать от себя руки обезумевшей девчонки. Напрягаясь из последних сил, Катя перевалила ее на бок и освободила немного пространства для маневра. В ту же секунду мужчина с залысинами впился зубами в ее плечо.
Катя закричала. Из-за боли она потеряла контроль над ситуацией, а когда очнулась, мужчины уже не было. Он лежал в нескольких метрах от нее, и над ним нависал Вятский. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы достать пистолет. Дуло уставилось противнику в нос.
– Еще одно движение, и я выстрелю, – сказал он, – ты меня понимаешь?
Мужчина кивнул.
Катя воспользовалась моментом, чтобы сбросить рыжую. Она приставила нож к ее горлу и дождалась, пока взгляд девушки станет осмысленным.
– Я уберу нож, и ты уйдешь отсюда, поняла?
Девушка кивнула.
– И ты никому не расскажешь, что здесь происходило! – добавил Вятский. – Даже Лизе.
Дождавшись кивка, Катя опустила оружие. Девушка, едва не падая от бессилия, заковыляла к выходу. Забыла даже о своих друзьях.
Остался тот, которого прижимали Мариам и Гоша. У них не было ни ножа, ни пистолета, чтобы шокировать противника. Поэтому мужчина оставался неадекватным. Катя приставила кинжал к его шее.
Парень замер, через минуту в глазах заблестели слезы.
– Я не хотел, – прошептал он, – клянусь, я не хотел.
Катя отступила, всем видом показывая, что больше не хочет его видеть. Никого из них. Она была вся в царапинах, ссадинах и укусах, пропахла чужим потом и сигаретным дымом. Хотелось вернуться домой, встать под душ и смыть с себя все это.
Вот только смывать придется очень и очень долго.
– Уходите, – сказала она.
Вятский убрал пистолет в рюкзак, только когда все ушли.
– Кажется, сегодня я потерял половину клиентуры. – Он махнул в сторону лестницы. – Эти расскажут остальным, и начнется.
Катя осмотрела ноющее плечо – на вид ничего страшного.
– По крайней мере все уже позади.
– Хм… ну да, – протянул он виновато, – есть еще кое-что. Много, – поправился Вятский, – целый пакет вообще-то.
Он устало потер лицо руками, и Катя невольно повторила его жест.
– Надеюсь, ты закопаешь это или отправишь куда-нибудь в космос.
– Я бы с удовольствием, котик, но эта дрянь не у меня.
Катя уставилась на него.
– То есть? Умоляю, скажи, что она у Кравцова, и завтра ты ее заберешь.
Вятский рассказал все, что знал. Катя слушала молча. Она смотрела на Вятского, видела, как он говорит, как шевелятся его губы, складываясь в слова, как меняются интонации и брови то сходятся к переносице, то поднимаются…
Она смотрела на него, и в ней закипало незнакомое чувство. Новая, колючая и тянущая где-то внизу живота ярость.
– Какая чудесная новость, – пробормотала она наконец, – кажется, где-то я это уже видела. Кажется, там играл Киллиан Мерфи, и кончилось все не очень хорошо.
– Эй, – Вятский поднял руки, – не я сделал этот наркотик.
– Ну да, ты всего лишь продал.
Вятский нахмурился.
– Можешь бросаться на меня, котик, – сказал он, сделав акцент на котике, – но иначе эта травка попала бы к папе и его дружкам. То есть к людям с оружием.
– О, – протянула Катя, – в таком случае, спасибо тебе, ты настоящий герой, – она встряхнула головой и заставила себя сосредоточиться на деле. – Надо найти этого типа.
Вятский пожал плечами.
– Кравцов даже лица не запомнил.
Катя вздохнула. И почему она думала, что в ее жизни хоть что-то может решиться просто? Она удобнее перехватила кинжал и двинулась к выходу, но Вятский схватил ее за локоть.