Ева начала копаться в сумке.
– Ща, ща, – бормотала она, – вот он, красавчик.
Она вытащила маленький черный бинокль и бережно огладила рукой. Заняла удобную позицию и принялась изучать местность. Бьянка уселась рядом, достала из мешка термос, протянула:
– Будешь?
– А что там?
– Зеленый чай.
Ева сморщилась. Ночные дежурства с чаем. Боже, тресни ее молнией по голове. А лучше Бьянку.
– Потом, – отозвалась она и тут же воскликнула: – Бинго! – и протянула бинокль Бьянке. – Вон та девочка выглядит идеальной жертвой. Маленькая и разноцветная, как новогодняя игрушка. Если бы я была тенью, я бы точно захотела ее прикончить. Я не тень, но уже хочу.
Бьянка приняла бинокль и, присмотревшись, чертыхнулась.
– Твою мать, это ж охотник!
Ева выхватила бинокль и недовольно сморщилась:
– А он молодой. В хорошей форме, конечно, но все-таки…
– Не он, – прервала Бьянка, – девчонка. Она охотник.
– Что? Брешешь! – Ева еще раз посмотрела, словно надеялась увидеть кого-то другого. – И что толку с этой мелкой? Ладно, – она убрала бинокль обратно и начала спускаться, – все равно нужно как-то отвлечься после вчерашнего матча. Уроды кривоногие, шлемозадые шимпанзе…
За короткую дорогу вниз Бьянка услышала больше ругательств, чем за двести двадцать три предыдущих года.
– Какая разница? – сказал Вятский. Он держал руки в карманах и делал вид, что смотрит на падающий снег.
– Ты меня отвлекаешь! – Катя вытянула шею, что в ее круглом пуховике выглядело скорее смешно, чем угрожающе. – Все время приходится смотреть, чтобы на тебя не напали.
– Я смогу отойти на безопасное расстояние, спасибо, мамочка, – съязвил Вятский, – почему ты просто не признаешь, что тебе тоже может понадобиться помощь?
Он двинулся в сторону леса, Катя, едва удерживая гнев, отправилась следом.
– Потому что на этот случай у меня есть волшебная суперсила, – всплеснула она руками, – и сотовый. А вот почему тебе не сидится в папиной квартирке? Или стало скучно после того, как все распродал?
– Справа.
– Что справа?
Щеку полоснуло, и она потеряла равновесие. На какое-то мгновение голова отключилась, а когда заработала, начала собирать факты: Катя лежит на боку, шапку зацепила еловая ветка, иголки колют левую щеку, но не так сильно, как жжет вторую.
Пахнет сосной и гнилой тряпкой. Запах гнили от тени, тень в полуметре справа. Вятский лежит рядом и морщится.
Из звеньев цепочки выстроилась картинка произошедшего: тень набросилась справа, Катя не успела увернуться, но Вятский оттолкнул.
Весь процесс осознания занял пару секунд. И когда тень набросилась снова, Катя уже собралась. Она увернулась от когтей, отползла и достала из портфеля кинжал. Тень шагнула вперед. Катя бросилась на нее, ударила в грудь и приземлилась уже на черную лужу. Когти впечатались в снег.
– Ты как? – спросила она у Вятского.
Он тяжело поднялся на ноги. Снял шапку, она ярким бордовым пятном выделялась на фоне белого снега.
– Не за что, котик, – он стряхнул снег с пальто, – можешь купить мне коктейль, когда доберемся до «Молочного пузыря».
Катя взяла немного снега и стерла засохшую на щеке кровь.
– Я бы ее заметила, если бы не была занята.
– И чем же? – он сунул руки в карманы.
– Злостью на тебя! – раздраженно выпалила Катя. Щека почти не болела. Сильнее боли была обида. Катя чуть не проиграла вшивой, взявшейся из ниоткуда тенишке, и проиграла не просто так, а перед Вятским, позволив ему спасти себя, будто она хренова принцесска.
– Ну да, мне говорили, – усмехнулся он, – я чертовски отвлекающий фактор. Так что, отметим коктейлем? «Молочный пузырь» еще работает. Успеем выпить грог. Тем более, я замерз, – добавил он и, подтверждая слова, достал руки из карманов и дыхнул на ладони.
Катя взглянула на двухэтажное здание «Молочного пузыря» – с полукруглыми окнами, с шапкой снега на сферической крыше, с белыми шторами и искусственными букетами на подоконниках. Даже сюда долетали запахи ванили и горячей выпечки.
Вятский открыл рот, чтобы что-то добавить, но так и не смог.
Что-то схватило сзади.
Катя отступила на шаг. С бдительностью что-то не в порядке – сначала тень, теперь это. За спиной Вятского стояла девушка лет двадцати. Ярко-красные волосы торчали короткими перьями. «Черт, – подумала Катя, – красный! Это все равно что не заметить гигантский светофор посреди леса».
Она отступила на шаг, стараясь оценить соперницу. Девушка-панк в драных колготках, черных шортах с шипастым ремнем, косухе и тяжелых гадах. Раз она не мерзнет в такой одежде, она либо демон, либо психопатка. К тому же держит Вятского за шею и приставляет к кадыку нож.
– Эй, здравствуй, бой-я, – усмехнулась панк. Она подняла взгляд на Катю и улыбнулась щербатой улыбкой. – Привет, охотник. Мы с тобой не знакомы, но ты встречала мою подругу. Правда, детка? – она оглянулась. – Эй, где ты там?
– Прости, прости, – сказал знакомый запыхавшийся голос с итальянским акцентом, – большие сугробы… большие каблуки… хреновы маленькие городишки.
Катя сглотнула. Бьянку она узнала сразу. Бьянка была в белой шапке, в аккуратной светло-бежевой дубленочке, в сапожках на каблуках и солнечных очках, которые прятали ее демонические глаза. Для образа не хватало только муфты.
Девушка-панк недовольно сморщилась.
– Да потому что надо быть полной идиоткой, чтобы пойти на дело в этом! – выпалила она, кивая на сапоги. – Боюсь даже спрашивать, как ты карабкалась на чертово колесо.
Бьянка пожала плечами.
– Карабкаться проще, чем ходить, – она сняла очки и оглядела сначала Катю, потом Вятского.
– Как же я ждала этой встречи! Если бы знала, что Ева найдет вас уже сегодня, выбрала бы что-то понаряднее, – она немного подумала и добавила: – И взяла бы бензопилу.
Катя быстро взглянула на Вятского. Он смотрел на нее, во взгляде чувствовалось напряжение, он словно пытался что-то сказать, но Катя не могла понять что. Он сжимал губы, выпучивал глаза, показывал бровями. Она только хмурилась. Ну что он хочет сказать? Вятский не выдержал и произнес вслух, передразнивая ее интонацию:
– О, это было-то всего один раз, – он показал взглядом на Бьянку, – и больше не повторится.
Глава 2Балаганчик
Мариам сидела над картой города – старой, залитой водой, с прожженной посредине дырой, с разводами в районе гор и деловых бизнес-центров, заляпанной красными пятнами воска – словно кровавыми следами, ведущими от юго-западной границы к дыре на месте «Поплавка». Это было уже не просто расследование, связанное с наркотиками. Это было нечто гораздо большее. Нечто настолько злое и сильное, что одолело ее магию, прорвало защиту квартиры, заметило ее, несмотря на проклятие, и подало знак.
Предупреждение?
Угроза?
Чем бы это ни было, оно случится скоро.
Мариам наклонила голову и накрутила прядь волос на палец, раздумывая, стоит ли рассказывать остальным. Да и что она могла рассказать? Что у нее плохое предчувствие. Она скосила взгляд на ящик стола, туда, куда угодил магический кристалл. Она сглотнула, прикрыла глаза на секунду, стараясь побороть навалившийся страх. Встала и медленно подошла к столу. Вдруг комната показалась очень маленькой, а она очень большой, долговязой, путающейся в собственных ногах. Трудно было заставить руку подняться, взяться за ручку, потянуть…
Ящик распахнул деревянную пасть, внутри лежал только небольшой зачитанный до дыр томик стихов. Когда ты одинок, ты очень любишь стихи. Мариам провела рукой по теплой черной обложке, ощутила, как внутри волнами плещутся тревога и ностальгия. Смахнув сомнения, как старую пыль, Мариам подхватила книгу, прикрыла глаза, прошептала: «Дай мне знак, Диана», – и раскрыла наугад. Палец прошелся по бумаге, остановился там, где стало тепло.
Мариам открыла глаза, опустила взгляд и прочитала одними губами:
И звучит эта адская музыка,
Завывает унылый смычок.
Страшный черт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок.
Мариам выдохнула. Магия предсказаний крайне нестабильна и не приводит ни к чему хорошему. Лучше варить зелья, выстраивать заклинания, заучивать знаки или просто смотреть телевизор. С малых лет белых ведьм учат: никогда-никогда-никогда не берись за предсказания. Оставь цыганам и шарлатанам. Но если предсказания приходят сами, стучатся в дверь, кричат, чтобы их впустили, как можно не слушать?
Она встряхнула головой и еще раз перечитала строки. Они ничего не значили. Их можно трактовать как угодно. Только трудно придумать хорошее значение для слов «адская музыка» и «страшный черт».
Мариам вынуждена была признать. ОНО придет. Глупо отрицать, она знает, чувствует уже давно, ОНО придет. ОНО уже давно наблюдает за Катей. И ждет. Охотник, который выслеживает охотника.
И кто тогда сможет ей помочь?
– Ева, – представилась девушка-панк, – я тебя охренеть как долго искала, – она кивнула Кате, потом, задумавшись, добавила: – Вообще-то «искала» – слишком громкое слово. Большую часть времени я шаталась по Европе, зависала в клубах, барах, спорт-барах, стрип-барах и… – она встряхнула головой. – Черт, хорошее было время.
Катя смотрела волком. Беседа могла получиться по-своему даже милой. Но только они не чай за столом пили – стояли посреди опустевшего парка. Ева прижимала к шее Вятского нож. Бьянка пару минут назад вспомнила про пистолет, отыскала его и даже проверила наличие патронов. «Чудненько», – в очередной раз подумала Катя.
Вятский дернулся, но Ева пресекла его попытку.
– Тише, тише, хороший, – зашептала она, – ты же не хочешь расстроить подружку. Посмотри, как она беспокоится. Ах, любовь… Это было бы мило, если бы не вызывало рвоту.
Катя сжала кулаки.
– Да мне плевать на него! – выпалила она в сердцах. – Он меня даже раздражает. Как мелкая надоедливая собачонка…