– Прихватив с собой девушку, – уточнил Амбул.
– На самом деле это Питер послал меня, чтобы не спускала с него глаз.
– Кажется, он знал, кому что поручить.
– Не справилась она с этой работой, – сказал Боб. – Я несколько раз ее почти заметил.
– Значит, – продолжал Амбул, – Сури безупречно выполнил задание и привез Ахилла.
– Из всех заданий, – вздохнул Боб, – он выбрал именно это для безупречного выполнения.
– А я лично, – сказал Амбул, – никогда не принадлежал к тем, кто подчиняется приказу, если считает его дурацким.
– Вот почему я хочу привлечь тебя к своей совершенно безнадежной операции. Если тебя убьют, я буду знать, что виноват ты, а не мои приказы.
– Только за бабки, – ответил Амбул. – Я не из богатой семьи. И формально я еще ребенок. Кстати, каким чертом ты сумел стать настолько выше меня?
– Стероиды, – ответил Боб.
– И еще я его каждый вечер на дыбе растягиваю, – сказала Петра.
– Ради его же блага, как я понимаю? – спросил Амбул.
– Мама мне говорила, – пояснила Петра, – что Боб для меня еще должен подрасти.
Боб шутливо закрыл ей рот рукой:
– Не слушай ты эту девчонку, она от любви сдурела.
– Вам жениться надо, – заметил Амбул.
– Когда мне тридцать исполнится, – ответил Боб.
Петра знала, что этого не будет никогда.
Они стояли на открытом месте уже дольше, чем Боб допускал с тех пор, как ушел с Петрой в подполье. Они направились к ближайшему выходу из парка, и по дороге Боб рассказывал Амбулу, чего от него хочет.
Задание было достаточно простым: поехать в Дамаск, штаб-квартиру Мусульманской Лиги, и найти там Алая – одного из ближайших друзей Эндера и члена его джиша.
– А! – сказал Амбул. – Я думал, что ты мне поручишь что-то осуществимое.
– Я не могу добиться от него ответа по электронной почте, – объяснил Боб.
– Потому что, насколько мне известно, после того, как русские его освободили, он полностью отрезан от связи с внешним миром – это когда Ахилл всех похитил, – сообщил Амбул.
Боб удивился:
– Ты это знаешь, потому что…
– Потому что с тех пор, как родители тайно увезли меня, я прослеживаю все связи, которые могу установить, пытаясь понять, что происходит. Я, знаешь, в сетях работать умею. Завожу друзей и поддерживаю дружбу. Я был бы хорошим командиром, если бы Боевую школу не выдернули у меня из-под ног.
– Так ты уже знаешь Алая? – спросила Петра. – Тогуро.
– Но я уже сказал, – напомнил Амбул, – он полностью лишен связи с миром.
– Амбул, мне нужна его помощь. Мне нужно убежище в Мусульманской Лиге. Это одно из немногих мест на Земле, куда не дотянется ни китайское давление, ни интриги Гегемонии.
– Ага. И добились они этого тем, что не пускают к себе никаких немусульман.
– Мне не нужен допуск в их круг. Не хочу я знать их секретов.
– Хочешь, – не согласился Амбул. – Потому что иначе, если ты не получишь от них полного доверия, у тебя в их границах не будет никакой силы. Формально немусульмане там совершенно свободны, но фактически могут лишь ходить по магазинам и изображать туристов.
– Тогда я перейду в ислам.
– Лучше даже не заикайся. Они очень серьезно относятся к своей религии, и шутить насчет обращения в ислам…
– Амбул, мы это тоже знаем, – перебила его Петра. – И я тоже друг Алая, но ты заметил, что Боб меня не посылает?
Амбул расхохотался:
– Ты что, хочешь сказать, что мусульмане перестанут уважать Алая, если на него будет влиять женщина? Ты с ума сошла! Полное равенство полов – один из шести пунктов программы Третьего Великого Джихада.
– Ты имеешь в виду Пятую мировую войну?
– Войну за всеобщую свободу, – поправила Петра. – Так ее называют в армянских школах.
– Вот почему Армения так нетерпима к мусульманам, – сказал Амбул.
– Единственная нетерпимая нация на Земле, – покаянным голосом произнесла Петра.
– Послушай, Амбул, если до Алая добраться невозможно, я просто найду кого-нибудь другого.
– Я не сказал, что это невозможно.
– Но ведь именно это ты и говорил! – удивилась Петра.
– Я ученик Боевой школы, – сообщил Амбул. – У нас были уроки, как делать невозможное. Я пятерки получал.
Боб усмехнулся:
– Да, но ты же ее не окончил? Так какие же у тебя шансы?
– Да кто же знал, что назначение в твою армию сломает мне всю карьеру?
– Хватит скулить, – оборвала его Петра. – Окончил бы ты ее с отличием, был бы сейчас у китайцев в лагере перевоспитания.
– Видишь? – укоризненно сказал он. – Какой закалки характера меня лишили!
Боб протянул ему листок:
– По этому адресу найдешь все документы, которые тебе понадобятся.
– С голографическим портретом? – усомнился Амбул.
– С подгонкой перед первым использованием. Инструкции приложены. Я сам ими пользовался.
– И кто такие штуки делает? Гегемония?
– Ватикан, – ответил Боб. – Остались у меня от прежних дней дружбы с одним из их оперативников.
– Годится, – сказал Амбул.
– Они тебе помогут попасть в Дамаск, но не к Алаю. К нему тебе придется идти под своим именем.
– Для этого мне нужен будет ангел, шествующий впереди, и рекомендательное письмо от самого Мухаммеда.
– В Ватикане все это есть, – сообщила Петра. – Но только для первых лиц.
Амбул засмеялся, и Боб тоже, но в воздухе висело напряжение.
– Я много от тебя прошу, – сказал Боб.
– А я тебе не много должен, – ответил Амбул.
– Ты мне ничего не должен, – возразил Боб, – а если бы и был, я не стал бы взыскивать долги. Ты знаешь, почему я тебя прошу, а я знаю, почему ты это делаешь.
И Петра тоже знала. Боб просил потому, что если кто-то и мог это сделать, то только Амбул. А Амбул согласился, потому что знал: если есть надежда не дать Ахиллу собрать весь мир под свою власть, то это надежда только на Боба.
– Как я рада, что мы погуляли здесь в парке, – сказала Петра Бобу. – Это так романтично!
– Боб знает, как развлечь девушку. – Амбул развел руки в стороны. – Ну-ка, посмотрите как следует. Это был я.
И он удалился.
Петра снова взяла Боба за руку.
– Довольна? – спросил он.
– Более или менее. Наконец-то ты хоть что-то делаешь.
– Я все время что-то делаю.
– Я знаю.
– На самом деле, – продолжал Боб, – это ты по сетевым магазинам прохаживаешься.
Она усмехнулась:
– Вот мы с тобой в этом красивом парке, где хранят живую память о великом человеке. О том, кто дал миру незабываемую музыку[15]. А каков будет твой мемориал?
– Две статуи, наверное. До и после. Маленький Боб, который воевал в джише Эндера. И большой Джулиан, который поверг Ахилла.
– Неплохо, – согласилась Петра. – Но я придумала кое-что получше.
– Назвать моим именем планету в колониях?
– А как тебе идея: целая планета, заселенная твоими потомками?
Боб помрачнел и покачал головой:
– А зачем? Чтобы с ними воевать? Раса талантливых людей, которые стараются побыстрее размножиться, поскольку им предстоит умереть, не дожив до двадцати лет. И каждый из них проклинает имя своего предка, который не дал этой пошлой комедии кончиться на нем.
– Это не комедия, – не согласилась Петра. – И почему ты думаешь, что твои… отличия передадутся потомкам?
– Ты права, – ответил Боб. – Если я женюсь на дуре-коротышке вроде тебя, мое потомство окажется кучкой средних людишек среднего ума, доживающих до семидесяти и дорастающих до шести футов.
– А ты знаешь, что я все это время делала в Сети? – спросила Петра.
– Не ходила по магазинам.
– Я разговаривала с сестрой Карлоттой.
Он застыл, отвернувшись.
– Я шла по ее следам, – продолжала Петра. – Говорила с теми, кого она знала. Видела то, что видела она. Узнавала то, что она знала.
– Я не хочу знать, – сказал Боб.
– А почему? Она тебя любила. С тех пор как она тебя нашла, она жила ради тебя.
– Знаю. И умерла из-за меня, потому что я был глуп и беспечен. Мне даже не надо было, чтобы она прилетала. То есть я думал, что надо, а когда я понял, что не надо, она уже летела навстречу той ракете, что ее убила.
– Есть одно место, куда я хотела бы, чтобы мы поехали, – сказала Петра. – Пока ждем, когда Амбул сотворит для нас чудо.
– Послушай, – произнес Боб. – Сестра Карлотта мне говорила, как связаться с исследователями, которые меня изучали. Я им пишу время от времени, и они мне отвечают, насколько скоро, по их оценкам, наступит моя смерть и как все это потрясающе интересно, как это движет вперед понимание процессов развития человека и прочую научную чушь – мое тело и те живые культуры моих тканей, которые у них есть. Петра, если подумать, то я бессмертен. Эти ткани останутся живыми в лабораториях по всему свету еще тысячи лет после моей смерти. Одно из преимуществ такого дурацкого происхождения.
– Я не о об этом говорила.
– А о чем? Куда ты хочешь поехать?
– К Антону. К тому, кто нашел ключ – ключ Антона. Человеку, проводившему генетические исследования, в результате которых получился ты.
– Он еще жив?
– Не только жив, он еще и свободен. Война окончена. Конечно, серьезными исследованиями он заниматься не способен – психологические блоки окончательно не снимаются. Ему очень трудно говорить… то есть писать о том, что с тобой случилось.
– Так чего его беспокоить?
– Ты можешь придумать какое-нибудь лучшее занятие?
– Всегда можно придумать что-нибудь получше поездки в Румынию.
– А он не в Румынии живет. В Каталонии.
– Ты шутишь!
– На родине сестры Карлотты. В городе Матаро.
– И зачем он туда перебрался?
– Климат чудесный, – сказала Петра. – Ночи у моря. Пирушки с друзьями. Плеск прибрежных волн. Горячий африканский ветер. Зимние штормы. Память о Колумбе, приехавшем к королю Арагона.
– Это было в Барселоне, – напомнил Боб.
– Да, он говорил насчет того, чтобы съездить туда, посмотреть. И там же творил Гауди