– Во имя Теоантропоса, долго мы еще здесь проторчим? – шепнула мне Агия. – Это может тянуться весь день!
– Сейчас, – шепнул я в ответ, – только осмотрю хижину как следует, и пойдем дальше.
– Могущественен Гордый, да святятся имена его! Все, что найдешь под листвой, принадлежит ему, бури и ураганы приносят руки его, и яд не имеет власти убивать, если не прозвучит над ним проклятие Гордого!
– Не думаю, что нам интересны все эти хвалы в адрес твоего фетиша, Исангома, – сказала женщина. – Муж мой желает слышать твой рассказ – что ж, хорошо. Рассказывай, но от ритуалов своих нас избавь.
– Гордый защитит того, кто возносит ему моления! Разве не устыдится он, если умрет поклоняющийся ему?
– Исангома!
– Он напуган, Мари, – сказал человек у окна. – Разве ты не слышишь?
– Несть страха для тех, кто носит знак Гордого! Дыханье его – туман, укрывающий детенышей уакари от когтей маргая!
– Робер, если уж ты не можешь ничего с этим поделать, не мешай мне! Замолчи, Исангома. Или уходи и больше никогда не возвращайся.
– Гордому ведомо, как любит Исангома Наставницу! Он спасет и ее, если сможет!
– От чего? Ты думаешь, поблизости бродит один из ваших ужасных зверей? Если так, Робер застрелит его из ружья.
– Токолоше, Наставница! Токолоше пришел! Но Гордый защитит нас! Он могуч! Он повелевает всеми токолоше! От рева его все они прячутся в опавшей листве!
– Робер, по-моему, он не в своем уме.
– Нет, Мари. Он видит то, чего не видишь ты.
– Что это значит? И почему ты так долго смотришь в окно?
Человек, стоявший у окна, медленно повернулся лицом к нам. Какое-то мгновение он смотрел на нас с Агией, затем отвел взгляд. Выражение его лица было точно таким же, как у наших клиентов, когда мастер Гюрло показывал им инструменты, при помощи коих собирался подвергнуть их анакризису.
– Робер! Ради бога, объясни, что с тобой?
– Исангома прав – пришел токолоше. Только не за ним, а за нами. Смерть и Дева… Ты слышала о них, Мари?
Женщина покачала головой, встала и откинула крышку небольшого сундучка.
– Ну да, конечно. Есть такая картина. Вернее, популярный сюжет, которым пользовались многие живописцы. Знаешь, Исангома, вряд ли твой Гордый Бог наделен особой властью над этими токолоше. Они явились прямо из Парижа, где я когда-то учился, дабы наказать меня за то, что я променял искусство вот на это…
– У тебя лихорадка, Робер. Это очевидно. Сейчас напоим тебя чем-нибудь, тебе скоро станет легче…
Человек по имени Робер снова взглянул на нас – так, словно не хотел делать этого, но не мог с собой совладать.
– Мари, если я и болен, болезнь овеществляет мой бред. Не забывай, Исангома ведь тоже видит их. Разве ты не чувствовала, как пошатнулась хижина, когда ты читала ему вслух? Я думаю, это они поднимались на веранду.
– Я только что наливала в стакан воду, чтобы ты выпил хинин, и никаких колебаний не заметила.
– Кто они такие, Исангома? Ну да, токолоше, но – кто такие токолоше?
– Злые духи, Наставник. Когда мужчине приходит в голову дурная мысль или женщина творит недоброе, на свет появляется еще один токолоше. Он всегда стоит позади. Человек думает: «Никто ничего не узнает, все умерли», – но токолоше живет, пока не умрет весь мир. Каждый, видя его, узнает, что натворил этот человек.
– Какой ужас, – сказала женщина.
Руки ее мужа крепко сжали жердочки подоконника.
– Разве ты не поняла, что они – лишь результат наших поступков? Они – духи будущего, которых творим мы сами.
– Они – просто-напросто языческая белиберда! Прислушайся, Робер. У тебя такое острое зрение – неужели ты не можешь прислушаться хоть на миг?
– Я слушаю. Что ты хочешь сказать?
– Ничего. Я только хочу, чтобы ты прислушался. Что ты слышишь?
В хижине стало тихо. Я тоже напряг слух. Снаружи верещали обезьяны, как прежде, кричал попугай, но вскоре, пробившись сквозь голоса джунглей, до меня донесся слабый гул, словно где-то высоко над нами кружило насекомое размерами с целую лодку.
– Что это? – спросил мужчина.
– Почтовый аэроплан! Если повезет, ты вскоре увидишь его.
Мужчина высунулся в окно и поднял голову к небу. Мне стало любопытно, на что он смотрит, и я, подойдя к другому окну, слева от него, тоже выглянул наружу. Из-за густых ветвей ничего невозможно было разглядеть, однако взгляд мужчины был устремлен прямо вверх, и я, взглянув туда, обнаружил клочок чистого неба.
Гул сделался громче, и вскоре в высоте показался самый странный флайер, какой мне когда-либо доводилось видеть. Летел он на серебристых неподвижных крыльях, как будто народ, построивший его, еще не сообразил, что раз уж крылья не машут, подобно птичьим, проще всего сделать так, чтобы подъемная сила создавалась всем корпусом, как у воздушного змея. На обоих крыльях и на носу этого флайера имелись округлые продолговатые выпуклости, словно бы толкавшие впереди себя круги мерцающего света.
– Робер, дня за три мы можем добраться до летного поля! Когда он прилетит в следующий раз, мы будем ждать.
– Если Господь послал нас сюда…
– Верно, Наставник! Мы должны повиноваться воле Гордого! Кто в целом свете может сравниться с ним? Наставница, позволь мне танцевать для Гордого и спеть его песнь. Быть может, тогда токолоше уйдут.
Обнаженный человек выхватил у женщины книгу и принялся стучать по переплету ладонью – ритмично, словно играя на тамбурине. Пятки его зашаркали по неровному полу, и он запел, причем его голос сделался тонок, точно голос ребенка:
В тишине, во тьме ночной,
Слышишь, он ревет в вершинах!
Видишь, пляшет он в огне!
Он живет в смертельном яде
Наконечника стрелы,
Меньше искры из костра!
Ярче падающих звезд!
Волосатые в лесу
Рыщут…
– Севериан, я пошла! – С этими словами Агия шагнула через порог на веранду. – Если хочешь, оставайся и смотри дальше. Но тогда тебе придется самому выбирать себе аверн и искать дорогу на Кровавое Поле. И знаешь, что случится, если ты не явишься туда?
– Ты говорила, что вызвавший меня наймет убийц.
– А убийцы подбросят тебе желтобородую змею. То есть начнут-то не с тебя, а с кого-нибудь из твоих родных или друзей. К которым, раз уж я прошла с тобой весь наш квартал, вероятно, отнесут и меня.
Он приходит к нам с закатом,
Видишь, след на водной глади,
Будто огнь на водной глади?!
Песнь продолжалась, однако певец понял, что мы уходим – в голосе его зазвучали победные нотки. Дождавшись, когда Агия спустится на тропинку, я последовал за ней.
– Я уж думала, ты намерен проторчать там всю жизнь, – сказала она. – Тебе здесь в самом деле настолько понравилось?
На фоне неестественно зеленых листьев ее платье, отливавшее металлом, казалось не менее рассерженным, чем сама Агия.
– Нет, – ответил я. – Но было очень интересно. Ты видела их флайер?
– Это когда вы с тем типом высунулись в окна? Ну я-то не настолько глупа!
– Я никогда не видел ничего подобного. Там, наверху, была стеклянная крыша, однако я тоже увидел флайер, которого ждал он! По крайней мере, это было очень похоже на флайер – только из какого-то чужого места. Совсем недавно я хотел рассказать тебе историю о подруге одной моей подруги, видевшей зеркала Отца Инире. Она оказалась в ином мире и, даже вернувшись к Текле – так звали мою подругу, была не совсем уверена, что вправду попала обратно домой… Интересно; может быть, и мы до сих пор в том мире, откуда эти люди попали в наш?
Агия уже шла дальше по тропинке. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь густые заросли, окрасили ее черные волосы темным золотом.
– Я ведь предупреждала, что разных посетителей влекут к себе разные сады, – оглянувшись, напомнила она.
Я ускорил шаг, нагоняя ее.
– С течением времени они все сильнее и сильнее влияют на сознание. Возможно, повлияли и на нас. И ты, скорее всего, видел самый обыкновенный флайер.
– Но этот человек видел нас. И дикарь – тоже.
– Судя по тому, что мне рассказывали, чем сильнее влияние сада на сознание, тем больше остаточных ощущений. Когда я встречаю в этих садах чудовищ, дикарей и так далее, они, кажется, обращают на меня куда больше внимания, чем обычные посетители.
– Объясни поведение этого человека, – сказал я.
– Севериан, ну не я же строила эти сады! Могу только сказать, что эта хижина вполне может исчезнуть вовсе, стоит лишь нам уйти. Знаешь, лучше пообещай мне, что мы, выбравшись отсюда, пойдем прямо в Сад Непробудного Сна. Больше у нас ни на что не осталось времени – даже на Сад Наслаждений. Тебе, похоже, вообще не стоит гулять по этим садам.
– Потому что мне хотелось остаться в Песчаном Саду?
– И поэтому тоже. Похоже, здесь рано или поздно я с тобой кучу неприятностей наживу.
Стоило ей произнести эти слова, тропинка в очередной раз свернула, и путь нам преградил толстый ствол дерева с маленькой прямоугольной табличкой. Под густой листвой слева от меня показалась стена из зеленого стекла, явно служившая опорой растениям. Прежде чем я успел переложить «Терминус Эст» из руки в руку и открыть перед Агией дверь, она уже шагнула через порог.
XXIIДоркас
Впервые услышав о цветах аверна, я представил их себе растущими рядами на особых стеллажах, как в оранжереях Цитадели. Позже, когда Агия рассказала мне о Ботанических Садах побольше, я решил, что место, где они растут, очень похоже на наш некрополь, в котором я играл мальчишкой, – деревья, покосившиеся надгробные плиты, дорожки, усыпанные осколками костей…