То был один из двух-трех случаев, когда я видел Бальдандерса всерьез обиженным шпильками доктора. Любое движение наверняка стоило ему нешуточной боли, однако великан заерзал и не спеша, понемногу, отвернулся от нас.
По словам Доркас, я, ночуя в шатре доктора Талоса, остался совсем один. Теперь то же самое чувствовал великан: очевидно, для Бальдандерса на прогалинке не осталось ни души, кроме него самого да кой-каких мелких зверушек – ручных, но изрядно ему надоевших.
– Его несдержанность уже наказана, – сказал я. – Вон как скверно он обожжен.
Доктор согласно кивнул.
– На самом деле Бальдандерсу здорово повезло. Иеродулы ослабили мощность лучей до минимума, пытаясь не убить его, а отогнать. Благодаря их снисходительности он и жив, ну а регенерация – лишь дело времени.
– Ты хотел сказать, исцеление? – негромко пробормотала Доркас. – Видимо, да. Мне его так жаль, что словами не выразить.
– Доброе у тебя сердце. Пожалуй, сверх меры доброе. Однако Бальдандерс еще растет, а на растущих детях любые раны заживают с невероятной быстротой.
– Еще растет? – переспросил я. – Да у него же полголовы в седине.
– Значит, и седина его идет в рост, – рассмеялся доктор, поднимаясь и отряхивая брюки от пыли. – Ну что ж, дорогие друзья, вот оно, то место, где, как весьма метко выразился один поэт, путь, каждым избранный, расстаться нам велит. Мы, Севериан, остановились тут не только отдыха ради, но потому, что именно здесь дорога в Тракс, куда ты направляешься, и дорога к озеру Диутурна, в наши края, расходятся в разные стороны. Уж очень мне не хотелось идти дальше, оставив все надежды увидеться с тобой и честно разделить добытое… но теперь с этим покончено. Только будь добр, сообщи при случае своим благодетелям из Обители Абсолюта, что с тобой обошлись по всей справедливости.
Столбик хризосов так и поблескивал на земле у моих ног.
– Хорошо. Непременно, – ответил я, подбирая монеты и пряча их в ташку. – Здесь в сотню раз больше того, на что я рассчитывал.
– Если Севериан идет в Тракс, – сказала Доркас, обменявшись взглядами с Иолентой, – то и я иду с Северианом.
Иолента протянула доктору руку, очевидно ожидая, что тот поможет ей подняться с земли.
– Мы с Бальдандерсом дальше пойдем одни, – сказал доктор, – и идти будем всю ночь. Да, нам будет вас не хватать, однако пришло время расстаться. Доркас, дитя мое, я безмерно рад, что ты не останешься без защитника. – (К этому времени ладонь Иоленты легла на его бедро.) – Идем, Бальдандерс. Пора в дорогу.
Великан грузно поднялся на ноги. Нет, он не издал ни стона, однако я видел, как ему больно. Его бинты насквозь промокли от пота пополам с кровью. Сообразив, что делать, я обратился к остальным:
– Нам с Бальдандерсом нужно обменяться парой слов наедине. Будьте добры, отойдите от нас шагов на сто.
Женщины послушно двинулись прочь – Доркас одной тропинкой, а Иолента (поднявшись с помощью Доркас) другой, но доктор Талос даже не сдвинулся с места. Пришлось повторить просьбу.
– Хочешь, чтобы и я отошел? Бессмысленно. Бальдандерс расскажет мне обо всем, что от тебя ни услышит, как только вернется ко мне. Иолента! Поди сюда, дорогая.
– Она отошла в сторону по моей просьбе, касающейся и тебя.
– Да, но выбрала не ту дорогу, а этого я допустить не могу. Иолента!
– Доктор, я всего лишь хочу помочь твоему другу – или рабу, или кем он там тебе доводится.
– Я его господин, – неожиданно пробасил Бальдандерс из-под толстого слоя бинтов.
– Именно так, – подтвердил доктор, подняв с земли придвинутый к Бальдандерсу столбик хризосов и ссыпав монеты в карман штанов великана.
Иолента, прихрамывая, переваливаясь с боку на бок, подошла к нам. Щеки ее были мокры от слез.
– Доктор, нельзя ли мне пойти с тобой?
– Разумеется, нет, – холодно, будто ребенку, попросившему второй ломтик торта, отвечал доктор Талос.
Иолента без сил рухнула к его ногам, а я перевел взгляд на великана.
– Бальдандерс, я мог бы тебе помочь. Недавно мой друг получил такой же ожог, как и ты, и ему я помочь сумел, но делать этого на глазах доктора Талоса с Иолентой не стану. Может, ты отойдешь со мной – совсем недалеко, по тропинке, в сторону Обители Абсолюта?
Великан неторопливо покачал головой.
– Он понимает, что за помощь ты предлагаешь, – со смехом пояснил доктор Талос. – Сам таким образом многим помог, но слишком уж любит жизнь.
– Я и предлагаю жизнь, а вовсе не смерть.
– Вот как? – Доктор приподнял бровь. – И где же твой друг?
Великан взялся за ручки тележки.
– Бальдандерс, знаешь ли ты, кто такой Миротворец? – спросил я.
– Это было давно, – ответил Бальдандерс. – И давно уж неважно.
С этими словами он покатил тележку вперед – другой тропинкой, не той, что выбрала Доркас. Доктор Талос двинулся за ним следом, волоча за собой Иоленту, вцепившуюся в его руку, но, сделав пару шагов, остановился.
– Севериан, согласно твоим же рассказам, тебе не раз доводилось управляться с лишенными свободы. Не постережешь ли ты сие создание, пока мы не уйдем подальше? А Бальдандерс тебе за это еще хризос даст.
Мне все еще было здорово не по себе от мыслей о мучениях великана и собственной неудаче, однако я пусть с трудом, но выговорил:
– Как член гильдии я вправе принимать поручения и вознаграждение за работу только от представителей законной власти.
– Тогда мы прикончим ее, как только потеряем тебя из виду.
– Это уж ваше с ней дело, – ответил я и направился следом за Доркас.
Стоило мне поравняться с ней, до наших ушей донеслись пронзительные вопли Иоленты. Разом остановившись, Доркас крепче прежнего стиснула мою руку и спросила, что это за крик. В ответ я рассказал ей об угрозе доктора.
– И ты ее отпустил?
– По-моему, он угрожал не всерьез.
Не успел я закончить фразы, как мы, развернувшись, двинулись назад, но, едва прошли с десяток шагов, вопли сменились небывалой тишиной – абсолютным безмолвием, в котором слышен был даже хруст засыхающих листьев. Мы ускорили шаг, но к тому времени, как добрались до перекрестка, я уже не сомневался, что спешить некуда, и торопился лишь ради того, чтобы не разочаровывать Доркас.
Нет, полагая Иоленту мертвой, я ошибался. Миновав поворот, мы увидели ее бегущей к нам – колени сомкнуты, будто ноги чересчур обременены тяжестью пышных бедер; скрещенные руки поддерживают грудь; великолепные, золотистые с рыжиной волосы падают на глаза; платье из тонкой органзы изорвано в клочья. Упав в объятия Доркас, Иолента лишилась чувств.
– Эти звери избили ее! – воскликнула Доркас.
– Минуту назад мы опасались за ее жизнь, – заметил я, окинув взглядом рубцы, вспухшие на прелестной девичьей спине. – Думаю, эти отметины оставлены тростью доктора. Ее счастье, что он на нее Бальдандерса не натравил.
– Но что теперь делать?
– Попробуем вот что. – Достав из-за голенища Коготь, я показал камень Доркас. – Помнишь вещицу, нашедшуюся в моей ташке? Ты еще говорила, что это не настоящий самоцвет. Да, так оно и оказалось, но, похоже, этот камень порой помогает раненым. Я хотел вылечить им Бальдандерса, но Бальдандерс не согласился.
Я подержал Коготь над головой Иоленты, затем провел им вдоль багровых рубцов на спине, но камень ярче не засветился, и лучше Иоленте не сделалось.
– Не выходит, – подытожил я. – Придется мне нести ее на руках.
– Возьми лучше на плечо, чтоб исхлестанной спины не тревожить.
Доркас взяла у меня «Терминус Эст», а я, последовав ее совету, обнаружил, что тяжестью Иолента не уступает мужчине. Долгое время брели мы так под бледно-зеленым пологом леса, прежде чем Иолента открыла глаза. Однако идти дальше или хотя бы держаться на ногах без посторонней помощи она все еще не могла – даже откинуть назад роскошные локоны, чтоб нам лучше был виден овал ее лица в потеках высохших слез, ей удалось лишь с заметным трудом.
– Доктор не позволил мне пойти с ним, – сказала она.
Доркас кивнула.
– Да уж, похоже на то, – отвечала она, будто разговаривая с девчушкой много младше годами.
– Кончена моя жизнь…
Я спросил, отчего она так говорит, но Иолента лишь покачала головой, а спустя некоторое время сказала:
– Можно я с тобой пойду, Севериан? Денег у меня нет вовсе. Все, что дал доктор, Бальдандерс отнял. – Тут она искоса взглянула на Доркас. – У нее деньги тоже имеются – больше, чем досталось мне. Не меньше, чем доктор тебе отдал.
– Он знает, – откликнулась Доркас. – И это, и что я все свои деньги отдам ему, если он так захочет.
Я счел за лучшее сменить предмет разговора.
– Наверное, вам обеим следует знать, что в Тракс я могу и не пойти – или, по крайней мере, пойти, но не сразу. Если сумею узнать, где обретается орден Пелерин, вначале отправлюсь к ним.
Иолента взглянула на меня, будто на умалишенного.
– Я слышала, они кочуют по всему миру. И, кроме того, принимают к себе только женщин.
– Вступать в их орден я не хочу, хочу лишь найти их. Слышал недавно, будто они идут на север. Но если удастся выяснить, где они, придется идти туда – пусть даже вновь повернуть к югу.
– Я пойду, куда пойдешь ты, – объявила Доркас. – Хоть в Тракс, хоть нет.
– А мне идти некуда, – вздохнула Иолента.
Как только наша помощь сделалась ей не нужна, мы с Доркас ушли немного вперед. Через какое-то время я оглянулся. Да, Иолента больше не плакала, однако красавицу, некогда сопровождавшую доктора Талоса, я узнал в ней только с великим трудом. Прежде Иолента держалась гордо, даже надменно, великолепные глаза ее сверкали ярче изумрудов, ну а теперь? Плечи устало поникли книзу, взгляд устремлен под ноги…
– О чем ты разговаривал с доктором и его великаном? – спросила Доркас на ходу.
– Я ведь уже рассказывал, – слегка удивился я.
– Один раз ты так повысил голос, что мне удалось разобрать сказанное. Ты спрашивал: «Знаешь ли ты, кто такой Миротворец?» Однако я не поняла, всерьез ты спрашиваешь, оттого что не знаешь ответа сам, или просто хочешь проверить, известно ли это им.