черный плавник окончательно исчез под водой.
Икено неподвижно смотрел вслед акуле.
— Храни нас Будда и все боги, — выдохнул он наконец. — И что теперь?
— Не знаю, — тихо отозвался Доджун.
Икено даже не повернул голову на звук его голоса.
— Он безумец или святой? Что ты сделал, Танабе-сан? Что ты сделал?
— У меня нет ответа на этот вопрос. Просто это произошло. — Доджун опустил глаза.
Вынув амулет, Икено сжал его в кулаке.
— Бог войны заговорил, не так ли? — Он вполголоса запел какую-то воинственную песню.
Доджун некоторое время смотрел на него, потом перевел глаза на Сэмюела.
— Возможно, уважаемый Икено-сан говорит больше, чем знает. — Он выразительно усмехнулся, потом сдержанно поклонился Сэмюелу.
— Западная дружба — это трудно, но есть вещи, которых нельзя избегать.
Сэмюел кивнул.
— Он не получил меча с демоном.
— Нет, — помотал головой Доджун. — Не получил. — По его губам пробежала легкая улыбка. — Только никогда не забывай о морской звезде, Самуа-сан.
Сэмюел крепко прижал к себе Леду, и по ее телу пробежала дрожь.
— Прошу тебя, — тихо проговорила она, — давай немедленно поедем домой.
Окликнув Манало, Сэмюел указал на каноэ, и Леда вся съежилась.
— Неужели мы должны ехать в этой утлой посудине? — с опаской спросила она.
Сэмюел крепче прижал ее к себе.
— Акула уже уплыла, так что бояться нечего.
Леда глубоко вздохнула.
— Надеюсь, ты и прав, но проблема в том, что я хочу забрать невестин столик. Мистер Доджун, будьте добры принести его; возможно, ножку еще можно починить.
Доджун картинно поклонился:
— Я чинить стол, миссис Самуа-сан. А вам желаю счастье и удача.
— Вот и замечательно, — кивнула Леда. — И еще мне хотелось бы поблагодарить вас и мистера Манало за то, что вы так вовремя пришли к нам на помощь.
Доджун отвесил Леде и Сэмюелу низкий поклон — видимо, в знак уважения.
— Хороший жена, Самуа-сан. Такой жена сумеет угодить тебе.
Сэмюел задумался — подобной похвалы он еще ни разу не слышал от своего учителя.
— Так вы не поедете с нами? — неуверенно спросил он.
— Позже вы пришлете за мной Манало. — Доджун улыбнулся. — Когда будет готов невестин столик.
Сэмюел кивнул:
— Хорошо, желаю вам удачи.
Леда сидела в каноэ напротив Сэмюела, крепко прижав руки к бокам, и лишь когда они доплыли до берега, не встретив по пути ни единой акулы, немного расслабилась.
На берегу их поджидал Шоджи — тот самый мальчик-рыбак, который, сидя в лодке, следил за жестянками на рисовых полях и подавал их звяканьем сигналы Сэмюелу: одно позвякивание служило знаком того, что к ним приближается кто-то из людей Икено, два говорили о приближении незнакомца, три — Доджуна. Шоджи с готовностью вошел в воду и принялся помогать вытаскивать каноэ на илистый берег.
Леда терпеливо ждала, когда запрягут лошадей в коляску; ее волосы, выбившиеся из прически, липли к лицу, шляпы, полагающейся благовоспитанной леди, на ней не было, но все это сейчас казалось ей совсем не важным.
Сэмюелу больше всего на свете хотелось подойти к ней, заключить в объятия и крепко прижать к себе, но он не позволил себе этого и тут же приказал Шоджи, явно беспокоившемуся о Доджуне, продолжать наблюдение.
Мальчик бесшумно прошел к тропинке, ведущей в кусты, и исчез из виду, а Манало без всяких приказаний направился назад к каноэ.
Теперь, когда все необходимое было сделано, Сэмюел наконец позволил себе подойти к жене и крепко обнять. Леда дрожала так сильно, что у нее подгибались колени. Схватившись за его рукав, она спрятала лицо у Сэмюела в груди, а он гладил ее, укачивал, ласково шептал что-то ей на ухо.
— Все хорошо, моя смелая женушка, моя отважная девочка. Теперь мы всегда будем вместе. Ты ведь тоже этого хочешь, верно?
— Да. — Леда бросила на него выразительный взгляд из-под полуопущенных ресниц. И еще я бы очень хотела, чтобы на нашем пути больше не встречалось приключений, подобных тому, которое мы только что пережили.
Глава 37
Когда они вернулись домой, Леда сразу же заметила, что все садовники, работавшие возле дома, исчезли. «Поднимающееся море» опустело; лишь высокие белые колонны, освещаемые лучами послеполуденного солнца, по-прежнему отбрасывали четкие тени на веранду.
Леда повозила большими пальцами босых ног по натертому полу — она сняла чулки и туфли перед входом в дом, так как мистер Доджун объяснил ей, что входить в обуви в дом невежливо. Стоя в холле около передней двери, она терпеливо ждала, пока Сэмюел отведет лошадей в загон.
Пустой дом казался высокомерным и очень одиноким; белые стены резко контрастировали с золотисто-красным блеском дверей и высоких ставней. В холле мебели не было, обставлены были лишь находившаяся наверху спальня и кабинет, на меблировку которых Леда направила все свои усилия.
Она очень надеялась, что плоды ее трудов понравятся Сэмюелу, и ее сердце забилось сильнее, когда Сэмюел неслышно приблизился к ней. Он уже умылся, но его волосы все еще были влажными. Прислонившись к косяку двери, Сэмюел сложил на груди руки: босой, в грязных брюках, без рубашки, он казался таким же бронзово-загорелым и развязным, как Манало, только на его груди не было цветочных гирлянд.
Глядя на него, Леда приосанилась — уверенность начала возвращаться к ней. По дороге домой Сэмюел почти не разговаривал, лишь сказал ей, что полиция в этом деле не поможет, да к тому же ее не похитили, и то, что случилось, касается только их двоих.
Леда приветливо улыбнулась мужу.
— Я бы пригласила тебя посидеть в гостиной, но там нет мебели.
— А мне-то казалось, что всю последнюю неделю ты только и делаешь, что покупаешь мебель, — с иронией заметил Сэмюел.
— Так оно и есть, только я начала с верхних комнат. — Леда почувствовала, что краснеет. — Я подумала…
Сэмюел не сводил с нее глаз.
— Манало… Он и мистер Доджун посоветовали…
По лицу Сэмюела пробежала мрачная тень.
— Ты должна слушать меня и больше никого, поняла? — Его тон не обещал ей ничего хорошего, однако Леда и не думала спорить.
— Впредь я буду так и поступать. Просто в последнее время я не имела возможности о чем-либо спрашивать тебя.
Хотя Сэмюел молчал, Леде показалось не слишком уместным сразу звать его в спальню, и она принялась обдумывать, о чем бы еще потолковать с ним, прежде чем ненавязчиво пригласить его туда.
— Ты любишь меня, Леда? — спросил неожиданно Сэмюел.
— Да, и, по-моему, уже не раз доказала это.
— Тогда… — Сэмюел глубоко вздохнул. — Пожалуй, я все-таки хочу посмотреть на твою чертову мебель.
Он стал подниматься наверх, перешагивая через две ступеньки, и Леда торопливо последовала за ним.
Поднявшись на верхнюю площадку, Сэмюел внезапно обернулся, и его голос эхом разнесся по всему пустому дому:
— Черт возьми! Ты сказала, что любишь меня, и теперь я не могу сдерживаться, не могу остановиться. Я хочу прикасаться к тебе, хочу лечь рядом с тобой, хочу овладеть тобой. Господи, я хотел этого с того самого мгновения, когда вырвал тебя из лап этого негодяя! Я бы сделал это где угодно — на палубе, в экипаже, у стены, — мне наплевать! Все равно где, лишь бы держать тебя в своих объятиях.
Леда опустила глаза на свои босые пальцы, выглядывавшие из-под подола платья.
— Я предпочитаю постель, — тихим голосом сообщила она.
— Отлично! — воскликнул Сэмюел. — Насколько я понял, наверху есть кровать.
— О да, и еще какая! На самом деле я все раздумывала о том, как бы ненавязчиво заговорить в спальне о том, что ты сейчас сказал.
Рука Сэмюела неподвижно лежала на перилах.
— Ты правда думала об этом? — медленно спросил он.
— Да.
— Так какого же черта мы до сих пор тут делаем? — нетерпеливо воскликнул Сэмюел.
Леда пожала плечами:
— А вдруг тебе не понравится спальня?
— Боже правый, о чем ты говоришь! Там же просто мебель!
— Там есть… еще кое-что. — Леда нервно забарабанила пальцами по стене, когда Сэмюел решительно направился в их спальню.
Потом она подошла к лестнице и стала подниматься по ней. Наверху никого не было, и она прошла через кабинет в спальню.
Сэмюел стоял посреди спальни в окружении десяти тысяч красных бумажных журавликов с пожеланиями долгой жизни и счастья, которые свешивались с бамбуковых арок и медленно покачивались от легкого колебания воздуха. Большая часть журавликов висела достаточно высоко, так что и Леда, и мистер Доджун легко проходили внизу, не задевая их, однако Сэмюел был намного выше, так что сейчас журавлики задевали его лицо и волосы, скользили по его голым плечам, шевелились при каждом его выдохе, словно полог из алых ивовых веток.
Сэмюел развел руки в стороны, потом поднял их и, захватив несметное количество журавликов, закрыл глаза, зарылся в них лицом.
Леда замерла в дверях.
— Это сделала ты? — спросил он, не открывая глаз.
— Я это придумала, а одна женщина, миссис Обасан, сделала всех этих журавлей. Мистер Доджун рассказал мне, что обычно вешают тысячу журавлей, но я решила, что миссис Обасан может сделать в десять раз больше, и это только преумножит счастье и удачу.
— Преумножит счастье… — эхом отозвался Сэмюел.
— Наше счастье, — пояснила Леда. — Я надеюсь, что журавлики действительно способны на это. Кстати, черепаху ты уже видел?
— Нет, — удивленно ответил он.
— Она в твоем кабинете, на письменном столе, в очень красивой черной лакированной чаше, в которой лежат несколько белых камней и налито немного воды. Это маленькая черепашка, таких называют коробчатыми; Дики одолжил нам ее до тех пор, пока из-за границы для тебя не привезут другую.
— Ты выписала черепаху из-за границы?
— Мистер Ричардс обещал об этом позаботиться, — подтвердила Леда. — Он считает, что ее привезут в течение месяца.
— Но зачем? — спросил Сэмюел.
— Это мой свадебный подарок для тебя. Мистер Доджун сказал, что ты поймешь.