Невозможно было понять, шутит она или говорит всерьез. Она говорила это, не глядя на него, чуть прищурившись, но в голосе проскальзывали нотки холода и одиночества. Видимо, она в самом деле уже привыкла быть одна — непременное качество большинства современных женщин. Умные и целеустремленные, они искренне любят себя и имеют на это право. Почему-то мужчины это право не хотят признавать. На самом деле, зачем эти заморочки, если все может быть гораздо проще: прости, я ошибся, в сексе ты неплоха, будет время — позвоню. И всё… Наверное, это даже не падение нравов, просто у каждого времени они, эти нравы, свои, и не стоит по этому поводу отчаиваться. Меня-то ведь, например, никто не заставляет вести себя именно по тем, общепринятым правилам, подумал Корсаков и сказал:
— Уезжать сейчас я не собирался. Это вы размечтались. — Своим сарказмом он отдавал долги за ее издевку и не скрывал этого. — Днем ехать глупо. Просто так ведь время теряешь, верно?
Она кивнула.
— Сейчас я куплю билет, чтобы вечером не толкаться, и попрошу вас отвезти меня куда-нибудь в гостиницу, хорошо? Я ведь должен хотя бы побриться.
Он вспомнил, что в самом деле давно не брился, и провел ладонью по щеке.
— Да? — посмотрела на него Саша. — А я решила, что вы просто пижон с модной щетиной. Кстати, вам идет. А в гостиницу вам зачем? Вы хотите тут задержаться?
— Я хочу привести себя в порядок, — пояснил Игорь терпеливым тоном.
Она снова кивнула. Видимо, просто чтобы показать, что приняла информацию. В кассах, как всегда, стояли народ и вонь, и Саша потянула его за рукав:
— Пошли отсюда. Закажем в Интернете.
Саша вела машину, не спрашивая Корсакова, так, будто точно знала, куда ему надо.
Пару минут он терпел, потом не выдержал:
— И куда мы едем?
— Ко мне. Не мотаться же вам, в самом деле, по гостиницам.
Игорь не знал, что ответить, потому что, скорее, это она вела себя по-мужски, а не он. И потом, она была права. Но теперь он вдруг сразу же потерял желание разговаривать с ней. Понимая, как глупо это выглядит со стороны, он все равно не мог даже шевельнуть языком. Любая фраза, которую он готовил для возобновления беседы, казалась глупой, плоской и двусмысленной. Дурацкую обстановку можно было разрядить только еще более дурацким поступком, и Корсаков уставился вперед, обозревая город. Миновав Лиговку, они выехали на Московский проспект, которой и впрямь напоминал московские проспекты, и Игорь стал вертеть головой по сторонам. Проделав эту операцию несколько раз, он вдруг ощутил какое-то неудобство.
— Саша, вам не кажется, что вон тот «фольксваген» едет за нами?
— Да бог с ним, пусть едет. Если едет, значит, ему туда надо, — отмахнулась Саша.
— А чего он за нами-то едет? — продолжал Корсаков.
— О господи. — Она усмехнулась, даже, пожалуй, улыбнулась. — Ну, а мы с вами прямо от вокзала едем вон за той «маздой». И что теперь делать? Сворачивать, чтобы дурного не подумали?
Логично.
Квартира Саши находилась в доме, расположенном на тихой улочке неподалеку от Московского проспекта. Видимо, дом этот облюбовали люди не просто состоятельные, а и богатые, потому что просторный двор был обнесен литой решеткой, вход и въезд только через ворота с парой охранников, и все тут как бы просило: поосторожнее, граждане, не надо шуметь, не в цирке! Широченные лестницы, дорожки на них, консьержка на первом этаже: здравствуйте, Александра Глебовна, здравствуйте. Потом «здравствуйте» — гостю, Корсакову. Почти такое же, но видно — придет Корсаков один, она посмотрит «сквозь» и не пустит. Ни за какие коврижки! Лифт на удивление не исчеркан, не источает ароматы обыкновенных лифтов. Короче, сплошной порядок!
В квартире Саша повела себя как хозяйка и менеджер:
— Вещи — сюда, ванная комната — тут, не закрывайте двери, минутку, я принесу вам халат. Не смущайтесь, халат чистый, и он не для всех моих гостей. Это мой халат, просто я его еще не надевала.
Корсакову захотелось съязвить, вроде того что: мол, а не жалко ли потом будет такую красоту выбрасывать? Но что-то внутри убедительно попросило его воздержаться.
Уже в дверях она, не поворачиваясь, сказала:
— Вы ведь с дороги? Может быть, в самом деле, поспите. Особенно если вы хотите сегодня же уезжать.
— Не то что хочу, а надо, — дрогнул Корсаков. — Если можно, поспал бы.
— Ну хорошо, тогда я вам постелю.
— А вы куда?
— А я поработаю. Вы за меня не волнуйтесь.
— Иногда очень приятно за кого-нибудь волноваться, — нехотя признался Корсаков после паузы.
После ванны у него еще хватило сил выпить чашку чая, но не больше.
— Знаете, Саша, почему-то рядом с вами я теряю признаки мужчины: мне хочется спать, а не совершать подвиги. Это плохо?
— Что плохого в том, что кто-то вам приносит спокойствие? По-моему, это — главная задача женщины. Ну конечно, это — мое мнение, — резко поднялась она. — Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Мне надо уехать ненадолго: сейчас позвонили. Но вы не волнуйтесь, я вернусь, пока вы будете отдыхать. Кстати, куплю и круассаны к кофе. Вы любите круассаны?
Корсаков радостно плюхнулся на широкую кровать, но поспать ему не удалось. Едва Саша ушла, едва он задремал, начались телефонные звонки. Видимо, она кому-то была очень нужна, потому что иногда телефон выдавал до десятка звонков. Потом, после короткой паузы, начинался новый перезвон. Потом зазвонили в дверь, и звонили долго. Короче говоря, сон не состоялся, и Корсаков, одевшись, достал конверт, но раскрыть не успел, потому что на лестнице послышались голоса, в двери заворочался ключ. Корсаков выглянул в холл и увидел Сашу. Он даже не удивился тому теплу, которое вдруг разлилось у него в душе. Кажется, у Саши во взгляде тоже мелькнуло что-то милое и нежное, но голос был встревоженный:
— С вами все нормально?
— Со мной? Да, вполне. А почему такой вопрос?
— Я не успела даже далеко отъехать, как мне позвонила консьержка. Сказала, что какие-то молодые люди пришли, спрашивали меня, предъявили документы какой-то службы и поднялись к квартире.
— Да, кто-то звонил в дверь, — подтвердил Корсаков. — И телефон разрывался много раз.
— Телефон? — Саша подняла трубку телефона, стала нажимать какие-то кнопки. — Странно. Ни одного телефона не знаю. Вы, надеюсь, не отвечали? — Внимательно посмотрела на то, как Игорь мотает головой, будто взвешивала: верить ему или не верить, и, кажется, решила поверить.
— Знаете что, Игорь, расскажите-ка мне все, что может быть интересным. Согласитесь, неприлично подвергать женщину какой-то опасности и не рассказать ей об этом.
Во взгляде и голосе был упрек, и Корсаков не мог не признать его справедливость. Сбиваясь, он рассказал историю о вчерашней «битве при „хаммере“», всячески подчеркивая, что женщину эту он видел впервые.
— Так вы еще и угонщик? — Глаза Александры смотрели почти пронизывающе, и Корсаков смутился всерьез.
— Ну, а что мне оставалось… — промямлил он.
— Ох, мужики, — вздохнула собеседница. — Вас пока не… Ну да ладно. Значит, говорите, мужик-то крутой?
— Крутой, — согласился Корсаков.
— Верю. Быстро он вас вычислил. — В голосе Саши слышно было уважение. Размышляла она недолго. Встала решительно. — Вот что. Собирайте вещи. Раз они вас тут вычислили, значит, будут сторожить, и худо-бедно, фора у нас есть.
— Какая фора? — не успевал следить за мыслью Корсаков.
— Извините, Игорь, но я вас могу только до вокзала подбросить. Сейчас как раз началась пора отправлений. Лучше бы, конечно, вам билет не брать, а просто договориться с проводницей. При такой организации, боюсь, они отслеживают и приобретение билетов, — подумала несколько секунд. — Мобильный ваш выключите и давайте сюда. Говорят, по нему можно отслеживать перемещение хозяина. Завтра я вам его отправлю, а пару дней перебьетесь.
Потом она набрала номер на телефоне, обменялась с неведомым абонентом несколькими фразами, потом повернулась к Корсакову:
— Идемте.
Запись телефонного разговора, состоявшегося … июля … года:
НО 1: Ну что, опять пусто?
НО 2: Нашли мы его!
НО 1: Верить можно?
НО 2: Зуб даю! Все установили, проверили — он!
НО 1 (с иронией). Снова уйдет?
НО 2: Путь попробует!
НО 1: Не сомневайся — попробует! Будь на связи — скажу, где меня встретить!
Глава 18
Москва. Июль
— И вы уверены, Феликс Александрович, что «романовская тема» все-таки главная?
Дружников пальцами выбил дробь по крышке стола, слегка откинулся на спинку стула и сказал:
— Не просто главная, а еще и стержневая, так сказать, основополагающая…
— Вы серьезно?
Дружников уже давно знал, что его сегодняшний собеседник очень редко задает вопросы просто так, поэтому посмотрел на него внимательно и кивнул. Геннадий Сергеевич Мельников впервые отметился в высших сферах года четыре назад. Сначала на него не обращали внимания, пока вдруг сразу несколько раз его имя было замечено, когда президент отказался рассматривать некоторые предложения, внесенные министрами, попросив «хорошенько продумать всё». Со временем кто-то первым обратил внимание на тот малозаметный факт, что незадолго перед этим примерно такое же суждение высказывал в СМИ хозяин небольшой консалтинговой фирмы. Конечно, сразу бросились выяснять и выяснили, что заказы, которые фирма получает, невелики. Как говорится, на жизнь хватало, но не более. Это удивило! Финансы фирмы просветили самым тщательным образом, но ничего не нашли. Но вскоре, будто в ответ на такое бестактное и бессмысленное внимание, Мельникова пригласили на одно из совещаний, которые проводил президент по самым насущным и сложным вопросам. На совещании Мельников несколько раз не поддержал президента, а один раз и вовсе возразил, но с того времени его привлекали все чаще, и это многих стало настораживать.
Первым не выдержал один из силовых министров, которому Мельников своими вопросами и сомнениями сорвал важную сделку. Придя на очередной доклад к президенту, министр от читался, пожаловался на интриги, а потом на заключительном этапе, когда уже можно и «за жизнь», пересказал историю, которая в самом деле произошла с Мельниковым. История была насыщена двусмысленностями, которые министр компоновал довольно откровенно, а все вместе они мягко трактовались не в пользу Мельникова. Рассказ был переполнен всевозможными «говорят», «ходят слухи» и «придумали даже», которые должны были отвести обвинения. Изящная конструкция могла быть расценена по-разному, но выстроена была так, чтобы хоть какой-то негатив остался, но министр рассказывал все это таким голосом, каким рассказывают анекдоты, время от времени улыбаясь и всхохатывая. Реакция президента министру не понравилась, он понял, что пора «отрабатывать назад», и сказал: