— Она не пропала! Ее-то как раз и спасли дед и этот венгр…
— Тебе дед рассказывал?
— Ну да, но потом снова была какая-то стрельба, но наши уже успели убежать подальше и слышали только выстрелы…
— Это на боевиков самих напали офицеры…
— Какие еще офицеры?
— Белые, Саша, белые. Они должны были Романовых отбить и доставить на юг, к Деникину. Когда узнали о гибели Николая с супругой, разбились на отряды, каждый из которых должен был выводить императорских детей. Вот, в общем-то, и вся история. Кто и где пропал — неизвестно.
— Ну, получается, что как раз о Татьяне известно, — вздохнула Саша. — Дед сказал, что она тяжело заболела. Видимо, какое-то психическое расстройство. Девочка столько пережила, что просто не выдержала. Они ее оставили в какой-то деревушке, потому что с ней идти было невозможно. Он говорил, что старухе, которая вызвалась присмотреть, оставили какие-то золотые вещи. Правда, чьи — так и не говорил. Ну, а остальные, как ты и сказал — исчезли.
Корсаков молчал. То ли сопоставляя рассказы, то ли о чем-то думая. Потом сказал:
— Да вот, боюсь, как раз в этом-то и загвоздка.
И, отвечая не невысказанный вопрос, рассказал о том, как попался ему Петр Лопухин, как нашел он в доме Лопухина уникальные документы, как стало все меняться, едва это обнаружилось.
— Так, значит, сейчас кто-то убежден, что ты прячешь наследника трона? — спокойно сказала Саша.
И от простоты, с которой она это сказала, Корсакову стало не по себе.
— Понимаешь, — признался он. — Получается, что Лопухин может быть опасен для многих.
— Нет, — перебила Саша. — Ничем он не опасен. Чем он может быть опасен? Потребует восстановить в России монархию? Отдать ему дворцы Романовых? — Она усмехнулась. — Тут что-то другое.
— Что?
— Пока не могу понять, — призналась она и замолчала. Потом повернулась к Корсакову: — Вот что, Игорь. Эти ребята ждут тебя на вокзале. Не дождутся, и будут уверены, что ты у меня. Учитывая, что я у них на глазах вернулась и свет мы не зажигаем, делают логический вывод: мы трахаемся.
Она произнесла это совершенно естественным тоном, но Корсаков сразу вспомнил выражение о покрасневших пятках. Саша в задумчивости повернулась к нему и, увидев его красную физиономию, тоже начала краснеть. Молча сидели довольно долго. Первой пришла в себя Саша. Заговорила почти нормальным голосом:
— Вот что. Видимо, ты очень нужен этим людям, раз уж они так тебя ищут. Но ведь ты не хочешь попадаться им в руки?
Корсаков продолжал молчать, но это ее не интересовало…
— Ну, не хочешь — не говори. Только у меня есть план. Пока они нас… — Она снова замолчала. Продолжила после паузы: — В общем, мы сейчас отправляемся в Москву на машине. Ты машину водишь? Только поедем мы не по московской дороге, а через Ярославль. Как говорится, береженого Бог бережет.
Она куда-то позвонила и разговаривала уже совсем другим тоном, по-деловому. По дороге Саша зашла в какой-то ресторан и вышла с рюкзачком за спиной. Достала термос с кофе, пирожки, бутерброды.
— Давай перекусим.
Помотавшись по городу, они выехали из него уже ближе к вечеру, начинало темнеть. Шоссе было пустынным. Вместе с ними в едином потоке неслось несколько десятков машин, и это создавало впечатление спокойствия. Корсаков, видимо, упустил момент, когда за ними увязались два джипа. Сначала они почти незаметно влились в этот поток, потом начали свой маневр. На дороге оставалось все так же много машин, но все двигались, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг. Один из джипов спокойно и уверенно обошел их. Именно обошел, а не обогнал. Второй прижался сзади — сбоку. Возможностей маневрировать у них не было. Саша оглянулась по сторонам и, кажется, побледнела.
— Ну что? — вступил Корсаков. — Давай-ка поменяемся местами. А то все ты за рулем, да ты, а я что же? Эксплуатация женщины получается. Кстати, машина-то этого верзилы?
— Машина? Верзилы? Какого верзилы? Ах, Леши! Ну, ты не прав, он — очень умный парень, он — начальник нашей службы безопасности. А машина — моя. Это вроде как хозяйственная. На ней удобно ездить в супермаркет, запасаться на неделю.
Саша, пока они менялись местами, говорила не переставая, и Игорь понял, что она невероятно напугана. Наверное, никогда в жизни она так не пугалась. Неподвижность их машины преследователи расценили как капитуляцию. Они вышли и рассыпались вокруг. «Ну, в конце концов, — подумал Корсаков, — я же их не заставлял это делать». Усевшись на водительское место, осмотрелся и, повернув ключ зажигания, рванул с места в полном смысле этого слова, наехав на окружавших.
— Ой, совсем забыл сказать: пристегнись, — попросил он Сашу.
Его маневр был неожиданным и для нее, и для тех, кто стоял вокруг их машины. Наверное, он здорово их удивил и ударил, потому что в погоню они двинулись не сразу. Не сразу, но двинулись. Все вместе они долго ехали по шоссе, потом Корсаков свернул на проселок, где возможность маневрировать и обгонять у преследователей была здорово ограничена. Потом он свернул и с проселка и двигался по какому-то полю в направлении леса. Корсаков, несмотря на все сложности этой новой трассы, успевал оглядываться по сторонам.
— Сейчас, как въедем в лес, выскакивай и беги за мной, поняла?
Саша только кивнула. И тем его еще сильнее очаровала. Он всегда любил женщин, которые умеют не спорить тогда, когда нужно не спорить, а слушать.
Бежать в ночном лесу — занятие не для всех. Какое небо спасало их, неизвестно, но их преследователи падали несколько раз. Это было слышно. Вообще, оказывается, в ночном лесу очень интересная акустика. Наконец Корсаков понял, что у Саши силы на исходе. Да, честно говоря, и ему бежать со спортивной сумкой было несподручно. Увидев, точнее, наверное, угадав какую-то конструкцию из сваленных деревьев, он потащил Сашу туда. Они рухнули на землю, и почти сразу же наступила тишина: преследователи тоже остановились. К сожалению, они были осторожными людьми. Присмотревшись, Корсаков увидел, что они лежат у входа в какую-то землянку.
— Ну-ка, лезь туда, — толкнул он Сашу к входу.
— Нет, вдруг там мыши, — отпрянула она.
Да, действительно, как-то он этого не предусмотрел.
Правда, во время разговора, Корсаков открыл сумку и достал стволы. Саша, увидев их, казалось, испугалась еще больше. Тем проще было теперь загнать ее в землянку. Уловив первое движение где-то в стороне, он выстрелил. В ответ раздалась стрельба с нескольких направлений, и продолжалось это минут пять. И Корсаков, и противники стреляли не спеша, видимо присматриваясь и оценивая обстановку. Первым прекратил стрельбу он. С той стороны тоже не стреляли. Так, молча, они провели еще минуту-другую. Потом Корсаков услышал голос. Кстати, он совсем не удивился. Оказывается, к чему-то такому он был готов. Это был голос Феди Багоркина:
— Игорь, ты ведь взял стволы в Смоленске? Значит, патронов у тебя больше нет.
Говорил он тоном человека, который знает самую настоящую правду, но выходить из укрытия не спешил. Видимо, все-таки побаивался, что у Корсакова есть еще патрон-другой для него. К сожалению, патронов не было. Игорь вдруг подумал, что о его появлении в Москве после долгой паузы знал только Багоркин, с которым он разговаривал, значит, главный редактор и стоит за всей этой историей с погонями? Да нет, сам себе сказал Корсаков, Багоркин слабоват для таких дел. Он, скорее, был назначен во всем происходящем наблюдателем, а сейчас, после стольких промахов, попал в немилость и решил делом заслужить прощение. Так это было или не так, но молчать Багоркин не хотел. Он чувствовал себя хозяином положения и сказал громким голосом:
— Ну хватит, старик, не зли меня. Давай поговорим. В конце концов, ты действовал по моему заданию, верно? Платил тебе тоже я, так? Значит, у тебя от меня не должно быть секретов, согласен?
Уверенности в его голосе было все больше и больше. «Видимо, сейчас он скомандует кому-то из своих «пацанов» выйти из укрытия и идти ко мне», — подумал Корсаков и угадал.
Багоркин крикнул:
— Ну ладно, делаю последнее предложение о мирном разговоре!
Голос его стал уже совсем уверенным. Сейчас он поставит условие: или — или. И его ребята двинутся в их сторону, понял Корсаков. И в этот момент на его руку легла нежная женская ладонь. Сашина ладонь. Как бы он хотел, чтобы она сделала это, но не сейчас. Она могла это сделать раньше, могла бы — позже. Но только не сейчас. Трудно идти к неприятному будущему, помня такое прикосновение. Но Саша была настойчива. Не сразу Корсаков понял, что она нежно выталкивает его из укрытия.
— До трех я считать не буду, — предупредил Багоркин.
Саша подтолкнула его и указала пальцем в сторону, откуда шел голос.
— Чего ты хочешь? — спросил Корсаков и, увидев одобрительный кивок, крикнул: — Ну давай, поговорим, если уж ты так хочешь!
— Другое дело, — обрадовался Федя. — Да что же мы так-то будем разговаривать? Выходите. Ты же понимаешь, что вариантов у вас нет. Ну хочешь, я встану первым?
— Хочу.
Багоркин поднялся. Пришлось подняться и Корсакову.
По сторонам выросли еще три фигуры. Значит, их четверо.
— Ну, а подруга твоя где? — В голосе Багоркина слышна была усмешка. — Описалась от страха? Ладно, ее дело. Нас она не интересует. Иди сюда.
Сидевшая тихо, как мышонок, Саша снова махнула рукой — иди.
Запись телефонного разговора, состоявшегося … июля … года:
НО 1: Здравствуйте!
НО 3: Добрый вечер! Как ваши дела?
НО 1: Неплохо. Звонил наш…
НО 3: Без подробностей! Что у него?
НО 1: У него? У него все в порядке.
НО 3: Вы так полагаете?
НО 1: Не полагаю, а знаю.
НО 3: Ну… Ваши бы речи…
НО 1: В данном случае и без его благословения обойдемся…
НО 3: Чтобы я такого больше никогда не слышал! (после паузы): Докладывайте о результатах! (кладет трубку).
Глава 20
Где-то между Питером и Москвой. Июль