Еще один удар. Бога стремительно терял силы.
— Пожалуйста, прекратите, — спокойно произнес Сантьяга. — Я все понял.
Убийство нава никогда не оставалось безнаказанным. В истории Тайного Города было всего несколько случаев, не считая войн, когда кому-то удавалось отправить подданного князя на тот свет, и каждый раз Темный Двор мстил за смерть соплеменника с умопомрачительным ожесточением. Сейчас комиссар не сделал даже попытки помешать гиганту уничтожать своего помощника.
— Нар, не увлекайся, — поморщился карлик. — А то наш герой полезет в драку.
— Не полезу, — ровным голосом пообещал Сантьяга. — Мне приходилось бывать в Большом Каньоне.
Наемники поняли, что, пока таты находятся в центре Москвы, комиссар не будет с ними драться. Нав не собирался превращать город в пошлую яму.
— Надо же, он стал разумным!
Бога потерял сознание.
— Яна, пожалуйста, доставьте Богу к эрлийцам, — все так же ровно, если не сказать — бесстрастно, попросил комиссар. — Надеюсь, лорды, вы не будете возражать, если девушка нас покинет?
— Никаких проблем, нав, — развел руками Hyp. — Пусть гиперборейская ведьма убирается.
Яна ничем не выдала своего удивления: чтобы отправить Богу на лечение, достаточно было сдернуть с его пояса «Дырку жизни» и толкнуть гарку в портал. Но Сантьяга хотел, чтобы она ушла. Почему? «Что-то случилось, — догадалась девушка. — Какие-то вероятности сплелись и дали комиссару возможность заглянуть в будущее. И в этом будущем я должна оказаться вдали от лордов Тать». Яна вызвала портал и подхватила Богу на руки.
Освобождение произошло столь же внезапно, как пленение. И столь же неприятно. Сила, надежно удерживавшая Ингу на шпиле Троицкой башни, неожиданно исчезла, и, если бы не предусмотрительность девушки, продолжавшей, несмотря на действующее заклинание, крепко держаться за штырь, ее бы ждало катастрофическое падение на землю — магической энергии у Инги не оставалось.
— Ну, это уже кое-что, — пробормотала рыжая, убедившись, что справилась с внезапным рывком вниз. — По крайней мере, от меня отстали.
Девушка вытащила мобильный телефон, облегченно вздохнула, увидев, что он готов к работе, и набрала номер.
— Яна?
— Инга?! Я думала, ты в Московской обители!
— Тебе сказали, что я ранена?
— Артем ранен.
— Темка?!! Серьезно?!!
— Выкарабкается.
— Проклятье!
— Ты где?
— Какая-то сволочь запихнула меня на шпиль Троицкой башни. Сейчас заклинание ушло, но из меня высосали всю магическую энергию. Помоги мне выбраться.
— Держись!
Яна сложила телефон и задумалась. Она была уверена, что Сантьяга предвидел звонок от Инги, но этот ли звонок? «Какая-то сволочь»? Девушка прищурилась на бесчувственного Богу, вокруг которого суетились эрлийцы. Комиссар знал или догадывался, что гарка отправил рыжую на башню, сейчас Бога без сознания и не может контролировать построенные заклинания, Инга освободилась, но… Но вряд ли Сантьяга отпустил ее из пекла только для того, чтобы снять подругу с крыши. Должно быть что-то еще!
— Извини, Инга, — с грустной улыбкой пробормотала Яна. — Но, похоже, тебе придется еще повисеть наверху. Свою роль ты не сыграла.
Девушка повесила телефон на пояс и сделала портал на Боровицкую площадь.
— Поверьте, друг мой, — мягко произнес митрополит, глядя прямо в глаза мэра. — У нас с отцом Глебом есть законченный план. Мы уверены, что сможем остановить это ужасное злодеяние. Верьте и вы.
— Вы хотите вести переговоры с террористами? — поинтересовался фээсбэшник.
— И это тоже, — кивнул Даниил. — Но в первую очередь мы должны успокоить людей. — Митрополит кивнул на бурлящую толпу. — Я должен обратиться к пастве.
— Это очень вовремя, — признал градоначальник. — Скажу откровенно: мы опасаемся беспорядков.
— Их не будет, — твердо пообещал Даниил. — Дайте громкоговоритель.
Он вышел к ограждению и несколько секунд молчал, ожидая, что возбужденные люди немного притихнут.
— Братья и сестры! — Голос Даниила необычайно легко перекрыл остатки шума, пролетев над головами людей так, что мегафон в руках митрополита показался ненужной игрушкой.
Глеб вздрогнул.
Несмотря на страх перед террористами, заложники не хотели, чтобы дети видели то, что происходит в храме. Один из них, пожилой мужчина, набрался смелости сказать об этом Цезарю и получил презрительное согласие на перемещение малолетних узников в отдельное помещение. Взрослые были вынуждены смотреть или, как минимум, слушать то, что устроили в святом месте сатанисты.
Три обнаженные женщины, похотливо извивающиеся в свете черных свечей. Пронзительное пение, тональность которого резала слух, а содержание — душу. Кровь шакала, щедро окропившая алтарь, горящие иконы и голый Цезарь, неистово насилующий молодую девушку.
— Слава Сатане!
Стоны боли или наслаждения.
— Да сгинет Назаретская скверна!
Черный факел затрепетал в сантиметрах от лица совокупляющейся девицы.
— Да придет в наш мир Хозяин и воцарится на троне своем вечно!
Цезарь изогнулся, извергая из себя всю ярость Люцифера, и тут же вскинул над головой поднесенный Ржавым кинжал.
— Кровь добровольной жертвы откроет ворота нового мира! Мы ждем вас, боги Бездны! Мы ждем тебя, Люцифер! Пусть Темные Тропы приведут тебя на твою Землю!
И длинное лезвие погрузилось в грудь девушки.
— И сила наша не в проливаемой крови, а в истинной вере. Сила наша в том, чтобы идти указанной Им дорогой. Чтобы идти вместе. — Из глаз митрополита Даниила текли слезы. — Вот о чем должны мы думать. Думать и надеяться на Него! Обращаться к Нему в минуты радости и горя! Черпать любовь Его и не сходить с истинного пути! И пусть молитва поможет нам! На колени!
— Я не понимаю, — прошептал мэр. — Что он хочет? Зачем?
Люди начали опускаться на колени.
— Откройте свои сердца! Откройте свои души! Обратитесь к Нему! И Он поможет!
Толпа молчала. Молчала, склонив головы, и от них, от шепчущих молитвы людей, начала медленно подниматься мощная, яростная, почти физически ощущаемая волна. Их вера и их ненависть, их возмущение и их гнев, их сила и их гордость. Слова Даниила проникли в каждого, кто был на площади, и каждый отдавал пастырю все. Отдавал всю свою силу, ибо верил. Верил в Него и в этого человека. Отдавал добровольно, отдавал, наделяя своего пастыря колоссальной силой.
Митрополит развернулся, отбросил мегафон и, разведя руки в стороны, медленно направился к дверям храма.
— Стой! — Взбешенный Глеб сжал кулаки. — Стой!
Рушилось все, во что он верил. Рушилось с грохотом, с шумом, прямо на его глазах. Переполненные истинной верой души людей были обращены не к нему — к Даниилу. Это Даниил принял их силу и их надежду. Сумел принять, ибо пришло его время. И Сухоруков не понимал, почему это произошло. Отказывался понять сам факт своего поражения.
— Я святой!
Глеб бросился за Даниилом и отпрянул, будто получил болезненный толчок в грудь. Сила, добровольно отданная митрополиту тысячами людей, никому не позволяла приближаться к нему. Глаза Сухорукова расширились.
— Я святой! Это должен быть я!
— Вы не можете быть там, Глеб, — кротко произнес молодой голос.
Сухоруков резко обернулся, рядом с ним стоял отец Алексей, и прорычал:
— Это мое место!
— Нет, — покачал головой монах. — Церковь создана людьми и для людей, Глеб. И истинные чудеса может творить только человек.
— Я человек!
— Тогда попробуйте остановить митрополита, — предложил Сантьяга. Комиссар, оттолкнув Нара, быстро подошел к Глебу.
— Не верь ему! — выкрикнул Hyp. — Сантьяга, еще слово…
— Вы не Инквизитор, Глеб, вы — Тать. Возможно, последний на Земле. Все, что вам рассказывали, — ложь. Ваши чудеса — плод энергии, которой питали вас лорды. Только поэтому вы могли обходиться без Колодца Дождей.
— Это ложь! — Сухоруков отчаянно посмотрел на карлика. — Это ложь?!!
— Ты наша кровь, Глеб, — прошептал Hyp. — Наша надежда, наша гордость. Ты вобрал в себя лучшие качества челов, но… Но древняя кровь Тать в твоих жилах.
— Нет!
— Ты должен был стать величайшим правителем Земли, — тихо прогудел Нар. — Ты поднялся бы над всеми и тогда узнал… — Гигант зло посмотрел на комиссара. — Ты терпелив, Сантьяга, ты дождался хорошего момента, но помешать нам все равно не сумеешь. Hyp!
— Уже! — Карлик щелкнул кнопкой, и маленькая радиостанция отправила в эфир очередное попурри. — Спасай своих соплеменников, Сантьяга, через пару минут в Москве появится три новых вулкана.
— Вы зря так легко отпустили гиперборейскую ведьму, — тонко улыбнулся нав.
Лорды переглянулись.
— Я человек…
Удар, полученный Глебом, мог свести с ума кого угодно… но только не его. Только не Сухорукова, своими руками выстроившего колоссальный замок, оказавшийся нестойким «миражом». Его вера, его надежда, его… Глеб с трудом различал слова Сантьяги, но холодный рассудок Сухорукова среагировал мгновенно и не позволил ему и дальше переживать катастрофу. «Обдумаешь произошедшее потом! Не сейчас. Нет времени на сопли! Спаси любовь — она не мираж!»
— Чио! — Глеб развернулся и совершил гигантский прыжок в сторону, на ходу бормоча заклинание портала. — Чио!!
И рухнул на землю.
Митрополит Даниил прошел в распахнувшиеся двери, и храм окутался ослепительным сиянием.
— Яна, что происходит? Меня трясет! Меня всю трясет!!
— Только трясет? — Гиперборейская ведьма, через силу дотянувшаяся до телефона, едва шептала в трубку. — Тебе повезло, подруга.
Саму Яну рвало на куски. Нервы, мышцы, внутренности — все сошло с ума, обезумевшие клетки яростно пытались выбросить, вышвырнуть, вырвать из себя, хоть как-то избавиться от горящей магической энергии.
Истинная вера творит истинные чудеса. А истинные чудеса не признают ничего, кроме своей силы.
В радиусе двух миль вокруг храма полностью прекратилась подача электроэнергии, заглохли автомобильные двигатели, сели все батарейки и аккумуляторы, погасли все огни. Но электричеству было куда деваться: вспыхнуть мощной искрой, небольшим взрывом, уйти в землю, наконец, а вот у переполнявшей колдунов магической энергии выхода не было, и она рвала своих хозяев на части.