шка, нельзя кричать».
Мама упаковывала Степу в теплую одежду. За окном стемнело, начинался буран. Степа тихонько хныкал. Мама потащила его из комнаты в коридор и дальше – вниз по лестнице в прихожую. Степа с ужасом увидел, что поперек коридора лежит папа, из головы его сочится кровь, а весь он усыпан рисом с рыбой. Рядом лежала глубокая чугунная сковородка, в которой мама готовила их ужин. Степа хотел что-то спросить, но мама опять взяла его за руку, и они вместе перешагнули через папино тело. Таня бежала вслед за ними. Подойдя к телу отца, она с чувством пнула его ногой по лицу. Степа услышал противный хруст – это, кажется, сломался папин нос.
А мама натягивала на него валенки и противную «пихору». Степа ненавидел «пихору»: она невкусно пахла каким-то немытым зверем и мешала ему двигаться. Каждый раз, когда мама заставляла ее надевать, Степа чувствовал, как будто его засунули в валенок – такую шерстяную тюрьму, не позволяющую поднимать руки. На ходу мама натянула на него теплую шапочку, и они втроем выбежали в ледяную ночь.
Выл ветер, мама бежала напрямую через реку. Стараясь как можно быстрее убраться подальше от дома и от Вити, Марина выбрала кратчайший путь. Если Витя вдруг очнется, он бросится искать их по освещенной дороге, а на темной реке им проще будет затеряться. Добежать надо до дома соседки тети Маши, ее дом стоял на холме по другую сторону реки. Спрятаться у нее, переждать. А утром… Утром она придумает, как они будут жить дальше. Главное, дожить до утра. Марина тяжело бежала вперед через сугробы, крепко сжимая Степину маленькую ручку. Таня чуть отстала, но Марина все еще видела ее краем глаза.
Налетевший ветер закружил острый холодный снег, и в ту же секунду вся уверенность Марины улетучилась. В пурге она потеряла ориентацию в пространстве и остановилась в нерешительности, высматривая сквозь снег хотя бы какой-то огонек, на который они могли бы дальше бежать. Степа опять захныкал, но утешать его не было времени. Марина потащила детей вперед.
Ветер выл зло и страшно, колючий снег жег холодом Степины щечки. Он не плакал, а тихонько скулил от страха, крепче сжимая мамину руку. Таня остановилась и крепко чмокнула его в щеку, и Степе стало легче и веселее. Он старательно семенил за мамой и сестрой через буран. Но тут Степа оступился – в речной лед вмерзла коряга, за которую он зацепился валенком. Степа растянулся во весь рост и больно ударился носом об лед: здесь, на середине реки, сугробов не было – сильный ветер сметал со льда падающий снег. Степа опять заплакал. Когда он падал, его рука выскользнула из маминой. В отчаянии Степа закричал: «Мама-а-а!» Но мамы не было, Тани тоже не было, только злой ветер страшно выл вокруг. Он встал на четвереньки и попытался подняться. На скользком льду встать было очень трудно, но у него получилось. Осторожно он двинулся вперед, туда, где последний раз видел маму.
Тень промелькнула за Степиной спиной и опять скрылась в буране. Степа уже не плакал: его охватил такой страх перед бескрайней ночью, которая нависла над ним, маленьким и беззащитным, что у него больше не было сил плакать. Медленно передвигая короткими ножками, он шел сквозь снег вперед. На секунду Степе показалось, что он увидел впереди мамин силуэт, и он побежал. Но лед коварен, лед не жалеет маленьких мальчиков, которые так неосторожно бегают по нему: Степа поскользнулся, упал, проехал метр на лице. Он поднял голову, из разбитого носа на чистый лед капала кровь. Степа собрался подняться и бежать дальше, он был уверен, что мама и Таня где-то рядом, они не могут его бросить, он же любимый мальчик. Подо льдом что-то проплыло, и Степа остановился, смахнул со льда снежную порошу и пригляделся: из-под воды на него немигающими голубыми глазами смотрела его сестра. Секунда, и течение подхватило ее тело и понесло к морю, туда, куда уже медленно плыло, стукаясь иногда головой об лед, мертвое тело мамы. Степа прижался лицом к холодному бездушному льду и завыл.
В других обстоятельствах, думал Степа, он бы никогда не уговорил сварливого Фомича ему помочь. Старик сыпал ругательствами и проклятьями, требовал, чтобы Степа делал то, что ему было велено, кричал, что времени у них совсем нет, что, кстати, было правдой, но в итоге сдался под уверенным Степиным натиском. В конце концов, он Тень – его ответственность. Не последнюю роль сыграло и обещание Степы непременно нажаловаться на Фомича царевне, если тот не окажет ему всяческую помощь и содействие.
Фомич развернул лошадь, и они сравнительно быстро домчались до скромного трехэтажного особняка. Степа слез с коня и направился вслед за Фомичом к парадному входу, который, как ни странно, вел совсем не внутрь: за красивыми деревянными дверьми начиналась непомерных размеров витая лестница, уходившая куда-то ввысь. Фомич вместо объяснений пробурчал, что здание это бывшего московского долгауза, сумасшедших тут лечили, и это кратчайший известный ему путь к Матросской Тишине.
Оказавшись в городе, Степа оглянулся на здание, из которого они вышли, и немедленно узнал его: это было здание психиатрической больницы имени Гиляровского, очень хорошо ему знакомое по работе – сюда иногда привозили на экспертизу задержанных.
Как будто город сам хотел помочь Степе, иначе он не мог себе объяснить такое счастливое стечение обстоятельств: больница находилась буквально стена в стену с медсанчастью № 77, куда попадали из Матросской Тишины арестанты, требующие внимания врачей. Именно сюда, как помнил Степа, и отправили несчастного Анвара после того, как из него все-таки сумели добыть признательные показания. Если, конечно, его еще не перевели.
Степа быстро шел через тихий парк, окружающий больницу, к высокой стене. Фомич идти со Степой отказался наотрез, но Степу это не смущало – чувство, охватившее его после разговора с Оракулом, придавало ему сил и уверенности. Он не просто знал, что делать, теперь он был уверен в своей правоте. Он легко перемахнул через ограду с колючей проволокой и остановился.
Перед ним высилась громада тюремного лазарета. Степа задумался. Ну, вот он пришел к тюрьме, а дальше? Например, залезть по стене он точно может – одно из деревьев парка услужливо отбрасывало на здание тень нужного размера. Но как потом понять, где искать Анвара? Кроме того, он хотел проверить одну гипотезу: Степа разбежался и врезался в тень дерева на стене. Стена не поддалась, Степа только ударился о неприветливую каменную кладку. Ага. То есть ходить по теням и растворяться в тенях он может, а вот проходить сквозь них – нет. Ну ладно. Тогда, решил Степа, попробуем самый простой способ. Он быстро обошел здание и вошел в парадную дверь.
Мертвый был педантичным и аккуратным человеком. Собственно, именно педантичность и аккуратность были двумя главными причинами, почему он до сих пор был жив. Больше двадцати лет он работал на Игоря Валерьевича, обеспечивая безопасность и незаметно и тихо решая все «сложности». Два черных Cadillac Exalade неслышно затормозили в сотне метров от дома № 8 по Трехпрудному переулку. Мертвый вышел из машины и с удовольствием услышал, как зажужжал небольшой дрон у него за спиной. Его запускал Митя, новенький в команде и любимчик Мертвого. Именно ему пришла в голову идея использовать беспилотники, которые не только экономили время, но и обеспечивали всей команде безопасность. Мертвый тратил на обучение своих людей много времени и рисковать ими без особой надобности не любил.
Сейчас Митин дрон не спеша облетит дом, осмотрит его на предмет запасных выходов, затем поднимется повыше и заглянет Лизе в квартиру. Проверит, дома ли она. С помощью теплового сканера, которым оснащен дрон, Митя удостоверится в том, что Лиза в доме одна. Тогда Мертвый даст команду выдвигаться.
Мертвый оперся о машину и задумчиво посмотрел на дом. Ему не очень хотелось идти к Лизе, он не понимал смысла убивать девушку, которая не представляла для его патрона никакой угрозы. С другой стороны, он давно смирился с мыслью, что Игорь Валерьевич знает лучше, если он сказал «надо», значит, действительно «надо». Он лениво наблюдал за тем, как маленький беспилотник, жужжа четырьмя пропеллерами, сделал круг над домом, повисел на уровне пятого этажа и вернулся к владельцу. Мертвый вспомнил, что Митя относился к дрону как к собаке и даже иногда звал его Рексом, и улыбнулся.
– Дома она. Одна, – Митя упаковал дрон в маленький рюкзачок.
Мертвый кивнул – начинаем. Въезды во дворы, как и везде в центре, были закрыты шлагбаумами, вот почему один из «эскалейдов» припарковался у дома № 10, а второй проехал чуть подальше и встал на углу у поворота в Малый Козихинский. По двое люди Мертвого заходили в подъезд. Первая пара поднимется на этаж выше, вторая – останется этажом ниже. В квартиру пойдут только Мертвый и Митя. Бойцы бесшумно поднимались по лестнице, проверяя оружие: в прошлом году Мертвый впервые опробовал израильскую штурмовую винтовку «Тавор», впечатлился удобством стрельбы навскидку и точностью и немедленно закупил такие же своей команде. Молчаливые люди с короткими стрижками и футуристически выглядящими автоматами могли бы произвести неизгладимое впечатление на жильцов дома № 8, но, к счастью, в это позднее время лестница была совершенно пуста. Мертвый спокойно поднимался, спешить ему было некуда.
Охрана и персонал ФКУЗ МСЧ-77 ФСИН России вряд ли до конца жизни забудут ту ночь. И дело даже не в событиях, которые произошли в городе позднее, – есть вещи, которые с трудом забываются, а если и забываются, то непременно возвращаются потом ночными кошмарами. Например, сложно забыть о том, как к тебе на место службы ночью явился вооруженный покойник. Степа торопился, поэтому, оказавшись внутри тюремной больницы, он, что называется, зашел с козырей.
Опустив шарф, закрывавший нижнюю часть его обезображенного лица, он улыбнулся дежурным охранникам голой челюстью, а затем разрядил в потолок обойму из автомата, которым он разжился у Савельича. Эффект это появление произвело необычайный: все служащие медсанчасти немедленно предложили Степе свои услуги и помощь в скорейшем поиске несчастного узника.