Юноша кивнул навстречу своим чувствам. Будет ли что-то еще? Могло ли дойти до такого, что внутренний голос покинул собственного хозяина? Или сумасшествие разрослось настолько, что больше не подчинялось его потугам, жило собственной жизнью? Эдвин зажмурился. Глупые надежды. Он уже даже завидовал юродивым, запертым в клетке собственного сознания. Потому что в его разум ломились извне.
Они наконец преодолели поросший холм, Агрель под ним фыркнула. Одновременно с этим Ани вскинула руку, указав вперед. Забыв про голос, юноша почувствовал дрожь в коленках.
Вдали, на расстоянии менее получаса верхом, виднелось поселение. Совсем небольшое, пролегающее вдоль тянущегося через эти земли тракта. Со спины его поджимал густой лес, маленькие домики темнели на фоне темно-зеленой стены. С холма можно было разглядеть даже дымок, неспешно вылетающий из печных труб.
До сего дня на пути им встречались лишь обломки жизни: заброшенные хибары и поросшие травой, разрушенные остовы домов. А вот деревушка на пути по размерам могла соперничать с его родными Дубами. Впервые с момента, как они миновали ворота Вествуда, впереди замаячил островок цивилизации. В том, оставшемся позади уютном мирке Эдвин испытал бы если не восторг, то хотя бы уютную печаль: такие места были сродни кокону, в котором он прожил двадцать два года. Но сейчас он чувствовал, как по телу прокатывает волна ужаса.
Ложь и недосказанность теперь ощущались почти физически, а вслед за ними, требуя к себе внимания, напирал страх. Юноша не ожидал встретить людей так скоро, в глубине души веруя, что любые решения можно будет отринуть вплоть до момента, когда на горизонте засияют столичные шпили. Впрочем, даже это нагоняло тоску, его спутники явно не заслужили неведения, в котором Эдвин держал их. Но одни проблемы стремительно сжимались до размеров угольного ушка, покуда на пути возникали новые препятствия. И теперь, стоило задать самому себе неприятный вопрос: что если беда все же случится? И не посреди леса, а прямо тут, в гуще людей? Если шепоток в голове и впредь собирался ободрять его, то сейчас было самое время.
Гааз, не подозревая, какой ураган бушует в голове юноши, спросил:
– Ты знал?
Вор, поняв, что обращаются к нему, покачал головой.
– С чего бы? Я не могу знать о любой деревеньке на пути, многие даже не обозначены на картах. Особенно на картах, которые у меня в голове. Но на пути к Аргенту мы в любом случае встретили бы людей, нет смысла шарахаться прочь от каждой тени. Как минимум, потому что припасы не бесконечны. Даже хорошо, что мы наткнулись на них сейчас.
Эдвин сглотнул. От всего «хорошего» он был сейчас максимально далек. Ани хлопнула в ладоши.
– Чудно. Ребята, без обид, но я успела соскучиться по новым лицам.
– Это не Вествуд, девочка. – Гааз улыбнулся в отросшие усы. – Думаю, все местные жители при желании могли уместиться на задворках церковной площади, и еще осталась бы куча места.
– Пойдет. Еще я успела соскучиться по нормальной кровати и другим благам, которых не найти на лесной поляне.
Лис открыл было рот, но торговка подняла палец вверх.
– Если ты сейчас скажешь, что мы спешим и потому будем нестись сквозь эту деревушку, как куча бандитов, убегающих от гвардейцев, то я устрою бунт. Нет никакого смысла рваться вперед, чтобы вновь ночевать под открытым небом. Через город придется пройти, так или иначе. А значит, стоит извлечь из этого максимум пользы.
– Если подумать, – Эдвин откашлялся, – то мы и есть кучка бандитов, убегающих от гвардейцев.
– А я бы не назвал это поселение «городом», даже небольшим. – Парацельс пожал плечами.
Девушка уставилась на них, словно пытаясь понять, чей комментарий ей не нравится больше. Дернула плечом. Сэт задумчиво оттянул мочку уха.
– Пусть так. Но напоминание для всех: держите рот на замке. Даже если кажется хорошей идей озвучить что-то, подумайте дважды. За последний час мы наговорили столько ереси, что обычный крестьянин из Столичных земель выпучит глаза и начнет озарять лоб молитвой. А потом еще год будет рассказывать о четырех безумцах, забредших к нему на крыльцо. Речь даже не о драгоценных медальонах или прогулках по той стороне. Одно плохое слово в сторону Вильгельма – этого уже хватит, чтобы запомниться надолго.
Эдвин подумал, что уж ему-то будет сложно сказануть что-то не то, в обществе других людей он почти все время молчал. Укол Сэта явно был направлен в торговку, живостью речи с ней не мог посоперничать никто из мужчин. Тем не менее, закатив глаза, Ани кивнула. И веско добавила:
– Тогда вперед.
Деревушка и правда была похожа на любую из тех, что Эдвин успел посетить в окрестностях Дубов. Скопилось их немного, можно было посчитать по пальцам одной руки, ремесло каменщика не предполагало разъезды по окрестностям. Но даже этого скудного опыта хватило сполна, чтобы в какой-то момент осознать: новшества у крестьян не в чести, а в градостроении они руководствуются одним – стабильностью.
Как правило, любое поселение прорезала главная, самая широкая дорога. Пройдя по ней, путник утыкался в некоторое подобие городской площади, где люди обустраивали сосредоточение местной жизни – рынок, ремесленные лавки, таверну (обычно всего одну). Если в былые времена у кого-то имелись амбиции, упирающиеся в гордое звание «город», то среди мелких домишек высилась церковь или ее подобие. Священника в городе могло и не быть, но святая обитель, в которой можно было осенить лоб молитвой и посетовать перед изображением Годвина на невзгоды, – обязательно. А уж от площади разбегались во все стороны жилища местных, от простых хибар до настоящих каменных домов, пусть то и было скорей исключением.
Раскинувшееся перед ними поселение было символом всего описанного, серединка на половинку. Было оно не большим и не маленьким, частокол отсутствовал. Дома попроще соседствовали с щегольскими, выкрашенными белой краской постройками. Церковный шпиль, куда же без него, гордо высился в самом центре, заметный издалека. Эдвин навскидку оценил население в человек сто, ну сто пятьдесят, не более. Не такой уж тяжкий груз, если что…
От собственных размышлений стало мерзко. Терзаясь мыслями, он и не заметил, как лошади донесли их к подножию другой стороны холма. Фигурки людей мелькали в просветах домов, затем засуетились быстрее, явно заметив приближающихся путников. Юноша по себе знал, что появление всадников в такой глуши – всегда событие. Но не всегда хорошее. Последние гости, которых он застал у себя дома, забрали с собой всех его друзей.
Следуя вереницей, они поравнялись с первыми домами, обочина поросла травой и крапивой. Местами зеленые стебли высились вровень с заборами, почти переваливаясь через частокол. Суеты на улицах, к удивлению Эдвина, не наблюдалось, складывалось ощущение, что местные попрятались по домам. С чего бы? Он закрутил головой, силясь высмотреть хоть кого-то, но единственными, кто двигался на периферии зрения, оставалась шмели и мухи.
Причины стали ясны, как только лошади вынесли их к центру поселения. Истоптанная множеством ног площадка упиралась в пресловутую церковь, ее стены белели, обрамляя черную арку на входе. Святой дом был заботливо избавлен от нападок природы, трава была ровно скошена. Насколько юноша мог разглядеть, то было единственное здание, удостоившееся этой чести. На его фоне бежево-серой массой толпились люди, Эдвин навскидку насчитал человек сорок. Встречать их вышла минимум треть местных – это и привлекало, и настораживало. Вряд ли их могли принять за высокие чины, достойные отдельного приветствия.
От группы людей отделился мужчина, остатки волос венчиком колыхались на загорелой макушке. Мозолистые руки выдавали рабочую породу, но годы уже начали брать свое, и, несмотря на общую худобу, над поясом уже угадывалось небольшое брюшко. Лицо успело задубеть от работы под открытым небом, а губы были растянуты в приветственной улыбке, отчего стала заметнее сетка морщин, разбегающаяся по вискам и лбу.
– Рад приветствовать вас. – Мужчина склонил голову.
От знакомого говора Эдвин едва не дернулся, уже многие недели он слышал его лишь из своих уст. Срединные земли должны были скоро остаться позади, но напоследок он все же встретил человека, в котором безошибочно угадывался его земляк. Старый лис ответил на вежливый кивок:
– День добрый, – и тут же, не тратя времени, представился: – Сэт.
– Отто.
Толпа на фоне тихонько забурлила, кто-то невпопад называл свои имена, потонувшие в общем шуме, кто-то просто приветствовал новоприбывших. Всадники представились, один за другим, Эдвин машинально впихнул свое имя в список, продолжая рассматривать стоявших перед ними людей. На импровизированный поклон к ним вышли, по всей видимости, самые уважаемые в деревне люди, многие из них уже были в годах, а остальные могли зваться, как минимум, зрелыми. Глаз зацепился за девушку, стоявшую почти ровно за Отто; обряженная в светлое платье с кожаной портупеей, она выделялась среди остальных юностью и свежестью лица. Дочка или внучка старшего? Вероятно так, раз вышла сюда вместе со всеми.
– Мы движемся в Столичные земли, и судьба свела нас на этом пути. Как называется это место? – Гааз мягко вступил в разговор.
– Ручейный луг. Предупреждая вопросы, – Отто улыбнулся, – луга остались, а ручей нет. Высох, когда я еще пешком под стол ходил. Но название менять не с руки, история все-таки.
Лис покачал головой в знак согласия, аккуратно уточнил:
– В пути нам чаще служит постелью земля, а крышей – небо над головой. К тому же за время путешествия скопленные припасы успели оскудеть, а конца дороге не видно. Посему мы не могли сдержаться и заявились к вам на порог с просьбой приютить нас на эту ночь. Мы также не прочь вновь наполнить походные мешки, если подобная просьба не поставит вас в неудобное положение. За все вышеперечисленное мы заплатим, негоже просить блага у честных людей, не дав что-то взамен.
Конец речи он ознаменовал мягким касанием пальцев ко лбу. Эдвин редко видел, чтобы Сэт осенял себя молитвой, и все же вор знал, что делал. Большую часть речи Отто слушал, напряженно кусая губы, но при виде жеста как-то сразу оттаял, вновь улыбнулся. Ответил тем же движением, задумчиво, но вежливо проговорил: