».
Резкие одиночные выкрики нервировали Эдвина куда меньше, чем нынешнее философствование. Он отвернулся, напоследок взглянул на маячившие позади домики. Не выдержав, бросил вопрос в пустоту:
«Если чужая болтовня в голове – привилегия, то чем я заслужил ее?»
«Кто говорит о заслугах? Иногда приходится плыть по течению. Делаешь ты это настолько неловко, мальчик, что приходится тянуть руку помощи, покуда мы вместе не пошли ко дну. Я ведь что-то потерял. Когда-то давно… Не хочу испытать подобное снова. И до поры мы вместе ютимся в твоей голове, я буду следить, чтобы она оставалась в целости».
Последние слова почти истлели. Эдвин спешно обронил еще вопрос:
«Почему ты то замолкаешь, то болтаешь без умолку?»
«Мало…»
Пауза. Тихий шепот, едва различимый в сравнении с произнесенной тирадой.
«Мало сил…»
«Коли ты друг, то почему не назовешь себя?»
Тишина. Эдвин выждал несколько секунд, покачиваясь в седле. Повторил свой вопрос, дополнив его едва заметным движением губ:
«Кто ты…»
И когда надежда на ответ была уже потеряна, тихий шелест пробился сквозь преграду:
«Ты знаешь».
Он выждал еще какое-то время, но в сознании царило безмолвие. Кто бы мог подумать, что безумие станет нормой, а его отсутствие, наоборот, будет чем-то неправильным, пугающим?
– Мы ведь не могли взять ее с собой? – Он наконец озвучил висевший в воздухе вопрос.
Старый лис сделал ровно один взмах головой.
– Нет, не могли. Да и не должны были.
– Иногда истина горчит сильнее, чем ложь. – Бодрые нотки все еще не вернулись в речь Гааза, но было видно, что целитель понемногу приходит в себя. – Не думаю, что наше путешествие – это хорошая альтернатива для той девушки.
– На правах той, кто шагает с вами по этой дорожке, – Ани вымученно улыбнулась, – могу сказать: в Вествуде и правда было поспокойнее. Но что ты имеешь в виду под «не должны»?
Сэт пожал плечами.
– Если выражаться, как Отто… То общих грехов на душе у нас наберется на пару жизней. Думаю, я один бы мог внести вклад за всех. Поэтому… Мы не похищаем юных девушек у их отцов. Даже услышав слезную просьбу. И не выбираем тем самым за них путь, которым надо следовать. – Он посмотрел на Эдвина. – Уже оступился единожды… Она вольна уйти сама. И покуда эта девочка не готова сделать первый шаг – никто не вправе вмешиваться.
– Может, то и был – первый шаг…
– Скорее секундный порыв. Зернышко, из которого произрастет все остальное. А может, и нет.
– И что же ей, так и сгинуть в этой деревне?
– Да. Или нет. Мир жесток, мальчик. Особенно к тем, кто к этому Миру не приспособлен. Нравится тебе это или нет, но я вижу больше, чем остальные. Жесты, мимика, манера поведения… Хотел бы закрыть на многое глаза, но просто не могу. Естество девочки уже сформировано местом, в котором она выросла. Психика надломлена, в голове туман. Нужны ли тебе доказательства моих слов после прошедшей ночи? Выпустить ее в Мир сейчас – все равно, что бросить котенка в свору собак.
– Что это тогда за Мир…
– Не изначальные создали его когда-то. Не Годвин махнул рукой и воздвиг бытие таким. Это сделали мы, люди.
Ответом ему было цоканье лошадей. Помолчав, вор добавил:
– Всю эту историю ждет закономерный конец. И от наших действий уже не зависит, встретит ли она его вместе со всеми.
– Закономерный конец? – Ани тоже оглянулась в сторону деревни.
Сэт пожевал губы.
– Не любитель метафор, но… Ручей уже высох. Скоро и луг умрет.
Глава 10. Катаклизм
– Ну, хоть маска пригодилась.
Райя смерила его уничижительным взглядом, но сложно выглядеть грозно, когда вытираешь рвоту с собственного подбородка. Рик втянул носом воздух. Запах парфюма, которым была пропитана ткань, чувствовался даже отсюда, смешиваясь с ароматом содержимого высокородных кишок и смрадом города. Он не мог понять, что из этого нравилось ему меньше.
Оставив девушку елозить маской по собственным сапогам, он отошел в сторону, присел на корточки. Положил ладонь на черную землю, покосился на Вернона, который занимался тем же самым неподалеку. У многих ли людей за последние десятилетия была возможность прикоснуться к подобному? Навряд ли.
Выход из катакомб (после увиденного язык не поворачивался называть подземный город обычным коллектором) вывел их на микроскопического размера плато. Хоть так. Буквально в паре шагов край площадки обрывался, а внизу, на расстоянии пары метров, земля шла под уклон. Не резко, масштабы кратера делали поверхность достаточно пологой, но в паре мест порода обвалилась, создав перепады высот и делая прогулку по кратеру еще более неудобной. Ровный конус расходился во все стороны, нависал над их головами, жал с боков, убегал к горизонту спереди. Катаклизм был слишком большим, монументальным, заставляя чувствовать себя неуютно.
Рикард попытался прикинуть масштабы бедствия. Противоположный край воронки виднелся вдалеке, домики, нависшие над обрывом, отсюда были величиной с ноготь. Счастье, что подземный коридор вывел их ближе к поверхности, а не подножию кратера. Путь с самого дна, которое сейчас терялось в темноте, мог занять бессчетные часы, если он вообще был. По ощущениям, чтобы пересечь всю воронку, понадобился бы целый световой день, без учета возможных препятствий. Юноша едва слышно присвистнул. Раз так, значительную часть Вествуда можно было бы разместить на поверхности кратера, в площади он уступал Фароту как минимум вдвое. А значит, больше трети города отправилось в небытие, слухи не врали.
Он чиркнул ногтями по поверхности, на которой сидел. Касание было знакомым, словно подушечки пальцев могли помнить фактуру камня. Твердый, неподатливый. Без видимых перепадов породы. Но не беря в расчет все сказанное, в нечто подобное он днями напролет вгрызался молотом еще совсем недавно. В руднике все вокруг было белым, стены искрились, воздух блестел от витающего вокруг богатства. Здесь же было черным-черно, будто земля впитывала в себя свет, а не отражала его.
Полная противоположность. В тех местах люди смогли обуздать божественные дары, применив смекалку и рабский труд. Светлые, кубической формы булыжники высились над головой и убегали глубоко под землю, беззащитные перед ударами белоголовых. Готовые отдать свои богатства в руки тех, кто хотел ими распоряжаться. Здесь же, в Фароте, мирозданием был взят реванш. Кто знает, было ли то по указке бога или изначальные изъявили свою прихоть с той стороны. А может, злой рок наконец прорвался наружу в качестве напоминания, что ничего в этом Мире не достается просто так.
Но одно Рик знал точно. Несущественно, какой посыл нес в себе этот катаклизм и чья злая воля наслала бедствие на город. Важно, что кто-то целенаправленно отправил треть города в небытие. И виновник этот был где-то тут, совсем рядом. Юноша поднялся на ноги. Фаротский рудник пал в результате действий этих людей. Тогда среди пострадавших был лишь сам Рик, горстка белоголовых и несчастная высокородная, оказавшаяся не в том месте и не в то время. Теперь жертвы исчислялись тысячами. Оставалось устроить так, чтобы наказание вновь соответствовало проступку.
Карпетский вор захихикал от восторга, предвкушая возмездие. А еще – освобождение. Ах да, точно. Рик провел пальцами по ткани на шее. То, ради чего все и затевалось. Возможность больше не мучиться, чувствуя, как капли пота стекают по шее из-под дымчатого ошейника. Он огляделся вокруг. Ублюдкам, затеявшим все это, точно придется предложить что-то взамен. Карать за один катаклизм, чтобы тут же стать причиной другого, Рик точно не собирался, как бы ни желало обратного его мерзкое естество.
Высокородная подкралась со спины, бледность лица все еще была заметна сквозь загар. Потная челка свалялась на лбу, выглядела Райя донельзя помято даже по меркам человека, который прополз сквозь подземный ад.
– Ты в порядке?
– Да. Думаю, да. Просто, – девушка взглядом указала на пейзаж перед ними, – не так это подается в университетах и проповедях в монастыре. И совсем по-иному трактуется в писании. Все годы, что я провела в верхах Аргента, у церкви и Вильгельма был один курс: вокруг только хорошее и ничего плохого. Руны сыплются в карманы, скоро даже самый захудалый крестьянин сможет греть свой дом белым огнем. Белоголовые, – она осеклась, – изолированы и не представляют угрозы. Прости.
– Ничего.
– А теперь… Знаешь, я не удивлена, что на верхних этажах обители поднялась паника, а город до сих пор закрыт. Прямо перед нами свидетельство того, что владыка отнюдь не так властен над мирозданием, как все думали.
– Никогда его не видел и, надеюсь, не встречусь. Но уверен, что он властен только над толпой хлыщей, которые подобострастно кивают головами и исполняют любую его прихоть.
Высокородная грустно улыбнулась.
– У меня есть для тебя отличное слово, которое редко услышишь из уст простых людей. Делегирование. Бесконечная цепочка людей, исполняющих прихоти друг друга. Все они повязаны одной нитью, конец которой владыка крепко держит в кулаке, поверь мне. И стоит ему дернуть – вся плеяда подхалимов повалится друг на друга, словно младенцы, потерявшие опору. Он это знает. И они это знают. Я ведь сама такая.
– Да?
– А как иначе? Ты знаешь, почему мы вообще здесь? Почему собственная камеристка приставила спицу к моему горлу, кровь еще не обсохла на шее, а я думаю лишь о том, что нужно продолжить свою миссию? Вильгельм, прислушавшись к шепоту нужных людей…
– …широким жестом бросил тебя в самое пекло. – Рик сложил руки на груди.
– Теперь я это понимаю. Но даже так – долг гонит вперед.
– Долг – это всегда тяжесть на душе. Но если вспомнить то, что ты мне рассказывала… Кого ты боишься разочаровать больше? Владыку или своего отца?
Райя запнулась, закусила губу.
– У меня нет ответа на этот вопрос.
– Даже теперь. – Он кивнул на черную землю.
– Даже теперь.
– Отвечу я. – Рик пнул мелкую крошку, камешки, стуча, покатились вниз. – Сейчас мы сами за себя. И лучше помнить об этом. Нет толку переживать о ниточке в чьем-то кулаке, когда на твоей шее затягивается петля. Уж я-то знаю.