Белоголовый замер. Гойб, кивнув, выскользнул на лестницу, Фрей следом. Райя отвернулась, срез обители вновь бросился в глаза. Ее всю жизнь готовили к посещению подобных мест, вот только внутрь она должна была въезжать на карете. Вроде бы кучу месяцев назад, а на самом деле совсем недавно, на излете лета, так и было. Тогда Стомунд снабдил ее сведениями столь пресными, что их можно было сравнить с горсткой сухарей, оставшихся после крестьянской трапезы. Оказалось, что людям, выходящим из кареты, пускают пыль в глаза и отправляют восвояси.
Вернуться обратно в обитель она собиралась уже другим путем. Посмотрим, что получают те, кто не идет проторенной тропой, а прокладывает свою собственную. Главное, чтобы наградой не оказался нож у горла, – тут она была полностью согласна с Верноном.
Но как бы Райя ни храбрилась, червячок страха продолжал роиться где-то в мозгу. Обреченный белоголовый и горстка агентов Морна, которые всю жизнь провели вплотную к изнанке общества. И рядом она, взращенная в столичных покоях высокородная, впервые узревшая смерть в момент, когда спица вышла из правого глаза Рокота. С тех пор произошло много всего, но открывшаяся ей темная сторона Мира все равно чувствовалась инородной. Словно она была не на своем месте. И это пугало больше, чем самый наточенный нож.
Обернувшись, она увидела, что Вернон успел покинуть крышу следом за всеми. Рядом остался только Рикард; казалось, он не замечает ее, привалившись спиной к ограде и уставившись прямо перед собой. Но, будто почувствовав на себе взгляд, белоголовый вздрогнул и рывком поднялся на ноги. Криво улыбнулся.
– По твоему лицу можно подумать, что нас уже всех схватили и засунули к церковникам в подвалы, сидеть в колодках.
– Какой толк? В подвалы мы придем сами, – девушка вздохнула, – если получится.
– Ага. А колодки уже давно и так есть, – он указал себе на шею, – поэтому не переживай. Мы отправляемся туда, чтобы сбросить оковы, а не приобрести.
Она посмотрела внимательнее.
– Ты заметно приободрился. В чем дело? Чувствуешь, что разгадка снятых ошейников все ближе?
– Да. И нет.
Внезапно юноша помрачнел, оперся на ограду рядом.
– Карпетский вор.
– Что?
– Так я называю настоящего себя. Того Рикарда, который сидит где-то внутри, запертый на замок. Но створки двери не прилегают друг к другу так плотно, как хотелось бы. Вглядевшись в щель посередине, можно увидеть прижатое к ней лицо человека, который нет-нет, а напоминает о своем присутствии.
– Как тогда, с Иглой?
– И не только. Иногда дверь приходится приоткрыть. Но чаще я просто чувствую то, что происходит за ней, против воли. И сейчас карпетский вор в восторге. Это прорывается наружу, я ничего не могу с этим поделать. Безумная, самоубийственная вылазка в темные подвалы фаротской обители – это ровно то, что может заставить настоящего Рика трястись от восторга. – Он запнулся, поморщился. – А что хорошо ему, обычно плохо для всех остальных.
Белоголовый впервые рассказал о своем естестве так прямо. Райя, подчинившись внезапному порыву, отщипнула жухлый листик от ограды, отпустила на ветер.
– Знаешь, что я думаю? Кто из вас настоящий – решать тебе.
– Я стараюсь. Но из всех передряг пока что нас вытаскивал он.
– Так кажется. Я знаю, с кем я жила в доме Тиридат. И кто провел нас под этой землей, – она пальцем указала на улицу, – и не карпетский вор решил помочь мне тогда, в лесу. И помогает до сих пор.
Рик вновь улыбнулся, но веселья в этой улыбке не было.
– К слову о Тиридат. За пару дней до ухода, помнишь? Мы обсуждали осмотрительность. И сдержанность.
– Ага. Похоже, пока что не получается соответствовать собственным словам? – Райя повела плечами. – Зато мы добрались сюда.
– Да. Помнишь, что я говорил про вероятности? Тогда, после ухода Ловчего?
Девушка нахмурилась.
– Что они сброшены? Или что-то в таком духе.
– Да… Сейчас мы вновь на пике. Остается надеяться, что везения хватит на завтрашнюю вылазку.
– Позови карпетского вора обратно, он хотя бы не впадал в меланхолию. – Райя запнулась. – Извини. Мы справимся. И дело не в везении.
– Пусть так. Возьми это.
Рикард повозился за пазухой, выудил на свет мелкую книжку, протянул ей. Дневник Пинкуса. Райя замерла, но приняла вещицу, мягкая обложка легла в ладонь.
– С чего вдруг?
– Избавляюсь от имущества.
– Что?
– Неважно. Пусть побудет у тебя. Я и так ношу на себе слишком многое. – Белоголовый странным, почти нежным касанием погладил себя по поясу, где, как она знала, покоились ножны. – Фрей прав, времени на подготовку не так много. Увидимся вечером. И выше нос.
Она не успела ответить, Рик развернулся и быстрым шагом вышел на лестницу, лишь мелькнула на ступенях белесая макушка. Поняв, что так и стоит с дневником на ладони, Райя опустила руку. Бросила последний взгляд на обитель, развернулась, чтобы уйти, но услышала тихий хруст под сапогом. Опустив глаза, она увидела раздавленный уголек, тот самый, которым спутники вычерчивали план завтрашней вылазки.
Помедлив, она наклонилась, аккуратно подняла уцелевшую половинку. Пальцы окрасились черным, но то могло волновать высокородную даму и сотрудницу дипломатического корпуса. Девушку на крыше это ни капли не задевало. Сделав пару шагов, она уселась на коврик, привалилась спиной к стене. Пролистала дневник Пинкуса, задержав взгляд на кучке странных значков, остановилась на пустом развороте в самом конце. А затем принялась писать.
Есть некая прелесть в структурировании, осознании списка действий, которые предстоит предпринять на пути к цели. Меньше суток на подготовку? Без проблем. Пусть кто-то из ее спутников точит ножи и бросает мрачные взгляды на проходящих мимо стражников, словно предвкушая неизбежную схватку. В последнее время в жизни и так было слишком много хаоса.
Строчки появлялись на листке одна за другой. Когда был выведен последний пункт, солнце уже начало клониться к закату. Райя удовлетворенно оглядела свое творение. Она намеренно выхлестывала грубые, рубленые фразы, написанные простым почерком, столь непохожие на ее обычные отчеты.
Ведь образ всегда должен соответствовать наполнению.
Глава 17. На краю
Кровь продолжала толчками вытекать из бедра. Лезвие холодило кожу, женщина уперлась коленом в его спину, удерживая второй рукой за плечо. Ситуация была проста и понятна: дернешься – умрешь.
Где-то в стороне бесновались лошади, из их глоток вырывался беспокойный хрип. Дым окончательно отступил, взгляд юноши забегал по каменной площадке. На границе зрения замер Парацельс, целитель в схожей позе стоял на коленях. Нож не был прижат к старческому горлу, вместо этого удерживающий его человек лениво покачивал оружием, рука была опущена.
Ани лежала ничком ровно напротив, в дыму она инстинктивно пыталась отползти как можно дальше от края. Третий противник прижимал ее коленом к земле, не давая подняться, щека девушки покоилась на поросшем мхом камне. Двигались лишь ее зрачки, перебегающие с внезапно объявившихся врагов на спутников и обратно.
Сэта нигде не было. Еще два человека, мужчина и женщина, стояли чуть правее от Эдвина, держать им было некого. На глазах юноши оба перезарядили небольшие, с пару ладоней размером арбалеты и перевесили их на пояс. Вместо этого на свет появилось по паре ножей, по одному в каждой руке. В преддверии возможной схватки никто из них явно не собирался терять мобильность, плато не располагало к широким взмахам мечом. Несмотря на кошмар ситуации, Эдвин поразился: почему они не взяли ни одного копья? На этих узких проходах то было бы незаменимое оружие…
Одеты все эти люди были примерно одинаково: темные узкие штаны для верховой езды были заправлены в сапоги, на груди были застегнуты на все пуговицы походные жакеты. Лиц они не скрывали, лишь придавившая Ани к земле женщина повязала на голову нечто, похожее на черный платок, из-под него выбивались каштановые пряди.
Двое, перезарядившие арбалеты, явно приходились друг другу родственниками. Оба были почти одного роста и щеголяли темными как смоль волосами. Нос и щеки у девушки покраснели и шелушились, как у человека, который не привык проводить много времени на солнце. Мужчина, вот это неожиданно, был слеп на один глаз. Здоровый зрачок бешено вращался в глазнице, обшаривая окружающее пространство, словно ожидая атаки в любой момент. Эдвин внезапно ощутил прилив безумного веселья, нож чиркнул по коже. Этому ублюдку даже прищуриваться не пришлось, чтобы отправить арбалетный болт на встречу податливой плоти. Проклятье, как же больно!
Ту женщину, что крепко удерживала его за плечо, он не видел, а последний противник, держащий Гааза, был самым тучным из всех, не крепким, а именно пухлым. Итого: двое мужчин и три женщины. И семь ножей и пара арбалетов. И это только в зоне видимости. Юноша сжал зубы.
– Лис? Не испытывай мое терпение. Я бы могла угрожать и дальше, но время работает не на тебя. Мальчишка теряет кровь. Можем подождать еще немного, но если ты не вылезешь из норы, в которую забился… Придется начать с него.
Женщина говорила медленно, чуть с хрипотцой. Чеканила слова, будто зачитывала постулаты из писания, а не перечисляла угрозы. Эдвин интуитивно определил ее как главную в группе, на лицах ее спутников не дрогнул ни один мускул. Каждый выглядел донельзя сосредоточенным и не терял осмотрительности несмотря на то, что противниками были юноша, старик и молодая девушка. И Сэт. О трюках старого вора им явно было хорошо известно.
– Я посчитаю до трех, так ведь принято, правда? Если ты не появишься прямо передо мной, вон на том пятачке, с пустыми руками, то я надавлю на это детское горло. А потом мы перейдем к старику. Девочка будет последней, сам понимаешь, восточный этикет. Не планирую отклоняться от него даже в такой ситуации. Один.
Последнее слово влетело в уши, как гвоздь входит в крышку гроба. Несмотря ни на что, мозги Эдвина начали ворочаться с невиданной скоростью. Если эти люди с востока и во главе у них стоит женщина…