– Не придется. Ты вроде как должен за этим следить.
Мужчина помолчал, потом неохотно ответил:
– Слежу. Но за последние пять выходов они оплатят послезавтра.
– Как обычно. Но если это последний раз, – в голосе женщины прорезалось недовольство, – то что помешает им просто исчезнуть, кинув нас?
– Это твои выступления заканчиваются, а работа продолжается. А если и нет… Ты сама знаешь, я успел прибрать себе пару интересных штучек. Вряд они порадуются огласке. Уверен, найдется новое занятие для такой красотки, как ты.
Рик поморщился. На красотку женщина явно не тянула. Ее комплимент тоже не впечатлил.
– Жду не дождусь. Может, эти уроды заставят меня плясать посреди кратера? Или ползать вместе с побирушками у обители?
– Узнаем. – Мужчина словно пожал плечами.
– Ага, узнаем. Монеты! Выбей монеты. Больше не хочу шляться по этим трущобам за пару серебряных. Там словно мор прошел, та часть Фарота окончательно сгнила.
Пауза.
– Я обсужу это.
– Ага, как и в прошлый раз. – Голос женщины стал громче, она приблизилась к окну. Рик вжался в стену.
– Если произойдет то, на что они намекают… То гнить начнет весь континент. Снова.
– Плевать. Не тебе философствовать об этом, покуда мы получаем деньги. Даже в самые дрянные времена лучше всех живут те, у кого карманы полны. Поэтому нужно как следует подготовиться.
– Не спорю. Но ты слишком молода. А я жил в те времена. Поверь, хорошего мало.
– Совесть задрала? – Женщина хмыкнула.
– Совесть моя осталась в далеком прошлом. Но ее осколки стоят на фундаменте воспоминаний. А вот они сохранились в целости, поверь мне. Симфарею не ждет ничего хорошего.
Что-то в его голосе заставило женщину воздержаться от очередной иронии. Вместо этого она тихо спросила:
– Все это. То, что мы обсуждали. Правда случится?
Снова пауза.
– Почти уверен, что да.
Его собеседница выругалась.
– Если завтра я чешу языком в последний раз, значит, скоро?
– Очень скоро. – Мужчина замолчал, потом внезапно добавил: – Завтра возвращайся пораньше. Вторую половину дня пересидим дома.
– Настолько? – Женщина внезапно охрипла.
– Что поделать. Не мне решать, но этот день должен был когда-нибудь наступить. Мы шли к нему вместе, и то, что будет после, встретим так же – вместе.
Судя по голосу, мужчина тоже подошел ближе, раздался звук поцелуя. Затем еще один. После чего створки окна захлопнулись. Рик все равно слышал, что происходит внутри, пусть и гораздо тише. Но творившееся в комнате действо уже не представляло для него интереса. Юноша поморщился. Было бы куда лучше, если эти двое решили прогуляться – как выглядит мужчина, он так и не узнал. Какой шанс, что они выползут на улицу после…? Рик решил, что шансов маловато. Значит, у него есть время до рассвета.
Все так же, на мягких лапах, он проковылял по черепице, аккуратно спрыгнул с другой стороны здания. Вывалился на улицу, воровато оглядевшись, убедился, что никому из прохожих он неинтересен. Определив направление, Рикард зашагал в южную часть города. Нужно перекусить. А после – как следует выспаться. Завтра будет долгий день. Очень долгий.
Увы, у них было одно важное различие с парочкой, предающейся сейчас утехам в доме за его спиной. В отличие от них, пересидеть завтрашний день за крепкой дверью он не мог. Да и не хотел.
Карпетский вор одобрительно присвистнул. Рик поморщился, стер хищную ухмылку с лица и с каменным выражением зашагал дальше по улице. Эти моменты он ненавидел всей душой. Каждый раз, когда в глубинах сознания слышался этот свист, было ясно одно: точно с таким же звуком к его шее, закованной в ошейник, уже мчится топор.
Глава 19. Самое важное имя
Три пары глаз уставились на него в ожидании. Эдвин поежился, но внезапно ощутил, как с плеч спадает огромный груз. Этот разговор назревал давно. Слишком давно. Жаль лишь для того, чтобы он случился, ему пришлось убить несколько человек.
Прислушавшись к своим ощущениям, он с удивлением понял, что не испытывает особых терзаний. Да, осознать произошедшее было нелегко. Кочерга, торчавшая из виска головореза в Вествуде, до сих пор снилась ему по ночам. Накануне же он помог отправить в небытие четверых. Но эти люди пробили ему ногу арбалетным болтом, а затем приставили нож к горлу. Удерживали его спутников и друзей. Может, поэтому, а может, потому что их долгое путешествие уже успело оставить на нем отпечаток, оказалось очень легко отгородиться от чувства вины.
Не своей рукой он швырнул людей с обрыва и размозжил их о камни. То был шепот. Сейчас уставший и затаившийся, но несравнимо более опасный, чем он думал до этого. Впрочем… «Опасный» можно было заменить на «полезный». Иначе они были бы мертвы. Либо смиренно вышагивали бы обратно наверх, под надзором Далии и ее восточного отряда.
Прежде чем остановиться на привал, они успели оставить позади приличный кусок серпантина. После чего повалились без сил на первом относительно широком участке пути, в этом месте дорога вновь перекликалась со сбитыми ступенями. Перед этим Сэт какое-то время вел их с черепашьей скоростью, полностью опираясь на свои чувства. Чуть проще их путь делала висящая в небе луна, но стоило ей скрыться за облаками, и наступала абсолютная тьма. Но оставаться на ночлег близко к плато было слишком опасно.
На разговоры тогда не осталось ни сил, ни времени. Эдвину казалось, что его голова едва коснулась походного мешка, а крепкая рука уже тормошила плечо, призывая встать. Старый вор поднял их еще до рассвета, красное свечение едва забрезжило за горизонтом. Но он не спорил. Дорога, ведущая к твердыне, и так похоронила уже слишком многих.
Остаток спуска они миновали довольно быстро. Спустя несколько часов, когда солнце едва успело появиться в небе, дорога внезапно расширилась и стала куда более пологой. Незаметно она превратилась в подножие широкого холма, пейзаж вокруг начал стремительно зеленеть. Тропа под ногами больше не напоминала выдолбленный в скале проход, копыта лошадей оставляли следы на привычной податливой земле. Твердыня Ашелии осталась позади.
Напоследок Эдвин посмотрел вверх, пришлось запрокинуть голову далеко за спину. Край, на котором он пару дней назад стоял вместе с Гаазом, темнел на фоне розоватого неба. Снизу проделанный ими путь выглядел еще более монументальным. Сложно было поверить, что где-то там, далеко наверху, Далия сейчас запрягает лошадь, готовясь двинуться дальше в гордом одиночестве. Спутников у нее не осталось, только приказы.
Утро Сэт потратил, чтобы увести их подальше от горы. Ориентироваться стало сложнее, теперь они двигались по плоской земле. Куда ни глянь, растительность перекрывала обзор, но Лис уверенно вел их вперед, подчиняясь редким изгибам дороги. С ночи он молвил лишь пару слов, остальные молчали. Даже Ани, губы которой едва заметно шевелились – торговке явно было что сказать. Но то было не время для разговоров. Нужный момент наступил лишь сейчас.
Никакой стоянки в такой день быть не могло, конечно же. В обычное время за пикировками торговки и вора было интересно наблюдать. Иногда Ани выигрывала словесный поединок, и тогда их ждал горячий обед. Порой – проигрывала, тогда путники довольствовались фруктами и вяленым мясом. Но накануне оказалось, что вор не зря гнал их сквозь континент. Расслабляться было нельзя.
А потому, когда гора осталась позади, Лис, не сбавляя хода, посмотрел на Эдвина и по-простому сказал:
– Расскажи мне все.
Юноша кивнул и глубоко вздохнул. Слишком долго он откладывал этот разговор.
– Все началось в Вествуде. – Теперь каждый из трех спутников смотрел на него не отрываясь. Юноша уныло провел ладонью по своей уродливой прическе. – В Вествуде, да. А быть может, и раньше. Этого знать не могу. Но все стало паршиво в день, когда мы выбрались из сгоревшей лавки.
Ани сразу подала голос:
– Ну точно, денек был так себе. Как и вчерашний.
– Шажок через ту сторону шириной с город, – Сэт поморщился, – ну еще бы.
Юноша покачал головой.
– Дело не в этом. Тогда я и правда не почувствовал ничего особенного.
– Но теперь я не сомневаюсь, что мы выбрались благодаря тебе.
– Как и накануне. – Гааз пристально посмотрел на Эдвина. – Что бы ты ни собирался сейчас рассказать, мальчик, прежде чем мы окунемся в этот разговор с головой… Спасибо. В произошедшем нет ничего хорошего. Но ситуации, во время которых одни люди держат ножи у горла других, не могут закончиться по-другому. В этом я уверился еще двадцать лет назад.
Эдвин медленно кивнул, слова доктора были для него правда важны.
– Вествуд, последний день. Что дальше? – Сэт вернул разговор в неприятное русло.
– Тогда все разошлись по своим делам, готовились к отбытию. У меня была лишь одна забота: отодрать повязку с головы, она чуть ли не клочьями висела…
Внезапно оказалось, что он помнит тот момент в точности, словно эпизод у зеркала отпечатался на веках, навсегда сохранившись в памяти. Эдвин рассказал все по минутам: как обнаружил в прическе кучу седых волос (Ани охнула), как стремительно обрил голову (Парацельс неодобрительно покачал головой), как наконец покинул Вествуд верхом.
– Седина, значит… До этого ничего подобного не было? Пока я валялся без сознания?
За юношу ответил Гааз:
– Точно не было. Я бинтовал мальчику голову, стоя почти вплотную. Все было в порядке.
– Тогда логично связать произошедшее с пожаром в лавке. Серебро в волосах появилось после.
– Эдвин, извини за вопрос, – Парацельс смущенно почесал переносицу, – а ты уверен, что правильно знаешь свой возраст?
Над этим юноша тоже успел поразмышлять. Твердо ответил:
– Уверен.
– Если так, – Гааз вздохнул, – то мы наблюдаем перед собой прецедент. Событие, до этого не имевшее места в Мире.
– Я не белоголовый.
– Но седина…
– Мир вокруг не трясет, и никто не падает в обмороки.
– Периодичность этих явлений не установлена. Если этого не происходило до сих пор, нельзя утверждать, что не случится и впредь.