Ани вмешалась:
– Я правильно понимаю, что в случае с белоголовыми всегда есть конечная отметка? Порог двадцати двух лет не перешагивал никто?
– По всем известным данным – да. На этом строится работа рудников и деятельность церкви. Если бы источником тряски могли становиться люди любых возрастов, их работа значительно затруднилась бы.
– А доходы – выросли, – проворчал Сэт.
– Не думаю, старый друг. Одно дело – отлавливать по Миру горстку детей. Относительно населения Симфареи это очень малая группа людей. А если возрастной отметки не будет… Весь континент обратился бы в кратер и очень быстро.
– Но Эдвину уже двадцать два, так? Где, – девушка запнулась, – тогда его отметка?
– В этом и проблема. – Гааз пожевал губы. – С одной стороны, мальчик явно не собирается пропадать из Мира (Эдвин согласно кивнул). С другой – мы не можем точно знать, что этого не произойдет (Эдвин удрученно покачал головой).
– Пусть так. Но я согласен с парнем. Пока мы не начали падать в обмороки, а посуда не скатывается с полок, когда он в городе, – мы можем не беспокоиться, что в один прекрасный день провалимся в небытие вместе со всем окружением.
Парацельс повернулся к Сэту.
– Ты в этом уверен?
– Нет. Но с этим мы все равно ничего не можем сделать. Особенно, – вор обвел широким жестом природу вокруг, – посреди гребаного ничего.
– Это еще не все. – Эдвин внезапно охрип. – Проблема не в седине. Точнее, не только в ней.
– Не сомневаюсь.
Юноша замялся. Удивительно, но его незваный спутник не вылез с задворок сознания. Утомился и копил силы? Или же посчитал бессмысленным и смирился с неизбежным?
– Я слышу шепот в голове.
Сэт не дрогнул.
– Подробнее.
– Не как внутренний голос. – Эдвин замолчал, не зная, как описать. – Скорее… Кажется, что кто-то стоит рядом и шепчет слова мне в уши. Настолько близко, что мы как будто сливаемся, и, как ни крутись, – не увидишь. Строчки возникают в голове и тают, разлетаясь дымкой.
Спутники ответили молчанием. Он заговорил быстрее, словно торопясь выплеснуть из себя давно накопившееся.
– Сначала то были одиночные фразы: одно слово, иногда два или три. Едва различимые, я и правда думал, что схожу с ума и разговариваю сам с собой, просто не осознавая этого. Но потом речь стала больше похожа на диалог, словно кто-то обращается ко мне напрямую.
– И ты отвечаешь? – Гааз нахмурился, явно не зная, верить услышанному или нет.
– Да, мысленно. Если он долго не появляется, то можно вытянуть несколько фраз подряд. К концу они вновь истончаются, как будто собеседник постепенно теряет силы. Но шепот всегда возвращается. Как старик, который впадает в дрему и выныривает из нее, реагируя на происходящее.
– Звучит тоже как старик?
– Нет. Или же… Сложно сказать. – Эдвин задумался. – Никакой дряхлости и прочего. Но в каждом слове чувствуется… мудрость? Словно он знает, о чем говорит.
– А ты сам?
– Что ты имеешь в виду?
Сэт внимательно посмотрел на него.
– То, что тебе говорит этот «шепот». Он хоть раз упомянул вещи, о которых ты сам точно не мог знать?
– Это не внутренний голос! – Эдвин вздохнул, сжал пальцы на узде. – Теперь я уверен. Порой он говорит странными фразами, будто цитируя неизвестные мне книги. Иронизирует. Злорадствует. Подсказывает.
– Подсказывает?
– Да. И делает это быстрее, чем реагирую я сам.
– Например?
– Когда Отто набросился на меня той ночью. Сам бы я не додумался отбиваться, прижав к чужому лицу медальон. И это лишь один случай из множества. А еще он словно вспоминает былое. Отзывается на наши разговоры, когда они ему интересны.
– Это ничего не доказывает. – Сэт дернул плечом. – При мне ты додумался пробить чужую голову кочергой… Не смотри так, в той ситуации иначе было нельзя. А в моменты стресса мы порой делаем вещи, о которых в обычной жизни и помыслить не могли.
– Я знаю, как все это звучит. Но это правда. Я не хотел рассказывать, простите. Увидел седину в волосах, не мог думать ни о чем другом. А шепот считал собственным безумием. Но сейчас я прошу вас поверить.
Гааз почесал затылок.
– Не знаю, как остальные, но на старости лет я готов поверить во что угодно. Если один человек ходит по Миру через ту сторону, то почему другой не может внезапно поседеть и завести советчика в голове?
– А еще мы все видели, что было вчера. – Ани поморщилась от воспоминаний.
– Действительно. Тут тоже замешан так называемый «шепот»?
– Да. Он… Он ведь часто появляется в критические моменты. Все происходящее слишком странно, чтобы поддаваться объяснению, но эту закономерность я успел проследить. Похоже, вчера ситуация стала слишком критической.
– Не спорю. – Лис поморщился.
– К слову об этом. – Торговка уставилась на вора. – Далия. Ты знал ее по имени и оставил в живых несмотря на то, что ее люди хотели нас прикончить.
– Знал и знаю. Поэтому я решил поступить так, как поступил.
– И кто же она?
– Нож у твоего горла, – Лис кивнул Эдвину, – держала женщина, занимающая один из самых высоких постов на востоке. Еще недавно я бы мог удивиться. Но каждый из нас за последние сутки в полной мере осознал всю сложность происходящего. Так вот. Не уверен, что найдется много людей, приближенных к правительнице в той же степени.
– Не чувствую себя польщенным. – Эдвин поежился.
– И правильно. С Далией мы знакомы с давних времен. Тех самых. – Сэт отдельно выделил эти слова. – Но времена меняются. Тогда мы были вояками общего помола, пусть и сражающимися за разных правителей. Зато все последние годы Далия руководит крылом Теодоры. Она и в молодости была очень способной.
– Не отрядом? Всем крылом?
– Именно так. С тем же успехом Вильгельм мог отправить за нами Трагота Хослоу, если тот еще не закостенел в своем доспехе. Это главнокомандующий всей имперской армии, кто не знает.
– А эти люди, которые были вместе с ней?
– Их я видел впервые, и познакомиться уже не получится. Как бы то ни было, я уверен, что крыло лишилось нескольких крайне одаренных… Назовем их солдатами. Уверен, Далия отбирала их лично.
Эдвин нахмурился.
– Они не разговаривали с ней, как подчиненные с командиром. Только если слегка…
– Крыло Теодоры – не армия в привычном понимании этого слова. На востоке есть свой регулярный военный корпус, в нем состоят обычные вояки. Подчиненные Далии – это смесь тайной службы и блюстителей порядка. А внутренние нравы куда больше похожи на братство, объединенное ради одной цели – служить Теодоре и Веллестеран.
– Для одаренных солдат они умерли слишком быстро. – Ани обвела их взглядом, смущенно откашлялась. – Что?
Сэт покачал головой.
– Тут нечем гордиться, девочка. Нас застали врасплох. А мы находимся здесь лишь потому, что на крыло обрушилось противодействие, к которому невозможно было подготовиться. О моих трюках они были осведомлены. И теперь Далия знает об Эдвине. Что он теперь играет главную роль, а не я.
Юноша поморщился.
– Застали врасплох. Позволь спросить, – Гааз повернулся к Лису, – дым в начале? Что это было?
– Понятия не имею. Я услышал характерный звук, понял, что в нас стреляют, и среагировал инстинктивно: оттолкнул парня с линии огня. Но первый снаряд был вовсе не боевой. Вероятно, они прикрепили что-то к болту. Интересные методы, восточники всегда были новаторами военного дела. Я успел шагнуть в сторону, но им как раз хватило времени чтобы подойти к вам вплотную.
– Это возвращает нас к твоей истории. – Ани вновь обратилась к Эдвину. – Что произошло на плато?
– Диалог затянулся. – Эдвин неожиданно для самого себя добавил: – Я верю, что Далия не хотела нас убивать. Ждала, пока мы примем неизбежное и согласимся на ее условия. Но ее вопросы…
– Какие именно?
– «Может, сам подашь голос и расскажешь?» Звучит странно, не так ли? Меня тогда почти передернуло. Знать, в чьем кармане на самом деле лежит медальон, она не могла. И поэтому задавала вопросы, преследуя одну цель: убедиться, что медальон все еще у Сэта и он не трогал его голыми руками.
– Потому что если трогал…
– Ей бы ответил шепот. Поэтому вопрос звучал так странно, на самом деле он не был обращен ни к кому из присутствующих.
– Физически присутствующих, – тихим голосом уточнил Гааз.
– Именно так. – Эдвин приободрился. Несмотря на все безумие, сквозившее в их обсуждении, спутники явно восприняли его рассказ всерьез.
Ани скрестила руки на груди, покачнулась, едва не свалившись с седла. Раздраженно тряхнула головой.
– Но ты же сам сказал, что голос звучит в голове. С чего бы ей было ожидать, что он ответит вслух?
– Проблема в том, что он и правда ответил. Но совсем не оттуда, откуда Далия ожидала.
– О чем ты?
– Перед тем… Перед тем, как всех раскидало по камням. Вы не слышали? – Эдвин по очереди обвел взглядом каждого из спутников. – «Я против». Я помню, что эти слова вылетели из моего рта. Но кто их сказал… Полной уверенности нет.
Сэт ногтями поскоблил щетину. Он впервые за долгое время выглядел действительно озадаченным.
– Такое уже бывало?
– Нет, это впервые.
– Но Далия ожидала чего-то подобного. Она явно хорошо осведомлена о… Что бы с тобой ни происходило. Когда все случилось, как это ощущалось?
– Как шажок в пропасть. Шепот словно копил силы для рывка, ваш с Далией разговор дал ему время. И в тот момент все вырвалось наружу, – Эдвин поежился, – по-настоящему вырвалось. Сначала я даже не понял, что произошло. До этого все ограничивалось лишь советами.
– У меня есть догадка. – Парацельс откашлялся. – Не стоит стесняться выдвигать самые безумные теории. Чем я, пожалуй, и займусь. – Вор махнул рукой, чтобы доктор продолжал, юноша весь обратился в слух. – Учитывая все, что Эдвин рассказал нам сегодня: седина, явная связь с той стороной… Друзья, мне кажется, мы таки стали свидетелями тряски. Пусть и не в привычном понимании.
Ани уставилась на старика.