– Никто не заставал тряску в сознании до этого.
– Да. А еще никто не встречал седого мальчика двадцати двух лет, который разговаривает с непонятным голосом в своей голове. Про Сэта и его потрясающие навыки я умолчу.
Вор согласно кивнул, задумчиво проговорил:
– Чем-то похоже на правду. Но радиус совсем мелкий, даже не зацепило лошадей. Любая тряска, даже самая невзрачная, обычно затрагивает площадь раз в десять шире. И еще меня смущает сила удара. Если бы обычные белоголовые сотрясали Мир с такой силой, дома бы складывались, как карточные домики, я умолчу про людей.
– Эдвин не обычный…
– …и не белоголовый. – Теперь уже юноша скрестил руки на груди.
– Пусть так. – Гааз покачал головой. – Что касается силы и радиуса… Быть может, весь удар был нанесен в эпицентр схватки намеренно. Или же…
– …на большее не хватило сил? – Ани задумчиво оттянула нижнюю губу. – Не Эдвину. А этому голосу. Ну, вы поняли.
– Если так, то спаси нас боги, когда силы появятся. Никто из нас не пострадал лишь чудом, прямо скажем. Учитывая, что Далия ожидала вербального проявления, логично предположить, что подобное может повториться.
– Не хотелось бы. – Эдвин облизнул губы. Слова Гааза звучали разумно.
– Мальчик, думаю, тебе стоит держаться подальше от любых опасных ситуаций.
– С удовольствием. Вот только они нас сами находят.
– Не спорю, – Лис похрустел костяшками пальцев, – но есть и плюсы.
Ани посмотрела на него скептически.
– Да неужели.
– Не сомневайся. – Старый лис поймал ее взгляд. – Ты, помнится, была очень оскорблена, когда из пожара я пытался спасти лишь Эдвина.
– Помню об этом до сих пор, не сомневайся.
– Так вот, похоже, о здоровье парня теперь пекусь не только я. Как нога?
Юноша вздрогнул, об этом он успел забыть. Опустил голову, засунул пальцы в дыру на штанине. Рваное круглое отверстие, торчащие во все стороны нитки да куча засохшей крови. Пока они не найдут водоем, придется ходить так… Но куда больше его интересовала собственная нога, видневшаяся под тканью. Кусок плоти с крупным, с монетку размером, розовым пятном.
Рана не просто успела зарубцеваться, шрам был совсем маленьким. Слой новой кожи выделялся на фоне загара, но сомнений не было: именно из этого места кровь толчками текла накануне. Он поднял глаза на вора, все было ясно без слов. Лис кивнул.
– Какие бы силы не копил твой шепоток, изрядную долю он потратил, чтобы починить ногу. Или же это побочный эффект. Неважно. Это может стать хорошим подспорьем – говорю, как человек, покрытый шрамами с головы до ног.
– Шрам совсем небольшой, – проговорил юноша одними губами.
– И все равно, не советую и дальше ловить болты телом. – Парацельс огорошено покачал головой.
– А также ножи, мечи и прочие штуковины, которые могут встретиться на пути. Неизвестно, повторится ли подобное или следующая рана тебя прикончит, – Сэт вытер пот со лба, – но мы будем держать произошедшее в уме. Я – буду.
– Мы вроде как договорились избегать опасных ситуаций.
– Мы приближаемся к столице, но до спокойных времен еще далеко.
– Если они вообще когда-нибудь настанут. – Эдвин ворчал для порядка, выплеснуть из себя накопившееся и наконец поговорить откровенно было приятно.
Торговка встрепенулась.
– К слову об этом. Какой наш дальнейший план?
– Такой же, какой и был. Добраться до столицы и получить инструкции, как сбагрить этот проклятый медальон побыстрее.
– Сложность в том, – юноша откашлялся, – что с передачей владения могут быть трудности. Если шепот связан с медальоном, а он явно связан…
Сейчас было даже смешно вспоминать свои переживания первых дней. Тогдашние проблемы теперь казались плевым делом: дойти, передать права на медальон, откланяться. За последние дни все очень сильно усложнилось. Но вор неожиданно пожал плечами.
– Будем решать проблемы по мере их появления. Сначала нужно донести безделушку. Кто знает, может, помахав руками, три раза повернувшись вокруг своей оси и произнеся заветную фразу, ты передашь медальон и вместе с ним все свои проблемы и переживания.
– Было бы здорово.
– А пока рекомендую помалкивать о произошедшем при посторонних, скоро нам вновь начнут встречаться мелкие поселения. Помни, парень, я обещал защищать тебя на этом пути. Ничего не изменилось.
Эдвин кивнул и все же собрался с духом. Если уж быть откровенным, то до конца. И безумным тоже.
– Есть еще кое-что.
– Что?
– Мне кажется, я осознал, почему все так носятся с этой вещицей. Почему за тобой послали Бернала, Далию, пообещали заплатить кучу денег, а человеческая жизнь рядом с безделушкой, наоборот, перестала стоить и медяка. А еще, – он помедлил, – я понимаю, почему медальон не стоило красть.
К концу голос у него сорвался, Гааз и Ани теперь смотрели на него с тревогой, но Сэт лишь нахмурил брови. Ну да, плевать он хотел на любые условности, главное – выполнить заказ… Но не тогда, когда условности уходят корнями в сам фундамент этого Мира. Эдвин глубоко вздохнул.
– Шепот появляется, когда мне грозит опасность, это правда. Но в мирные часы я тоже успел перекинуться с ним парой слов. А может, и парой десятков или сотен, я уже не знаю. Мы много дней в пути. Я задавал вопросы и получал ответы. Он реагирует. Вспоминает. Отсылается к прошлому. К временам, которые никто из нас не мог наблюдать.
– Ты называешь его общими словами: «голос», «шепот». Но описываешь так, словно это живой человек.
– К этому я и веду. – Эдвин облизнул губы. – Я почти уверен, что голос, сидящий у меня в голове, благодаря этому, – он достал из кармана безделушку, золото блеснуло на солнце, руку обдало холодом, – отзывается на имя, которое известно каждому из нас: Годвин.
Глава 20. Отметка на корешке
Рик протер глаза. Нормально выспаться ему не удалось, несмотря на все усилия. Большую часть ночи он проворочался с боку на бок, утопая в непривычно мягкой перине. В конце концов он провалился в прерывистый, беспокойный сон – и все ради того, чтобы вскочить на ноги с первыми лучами солнца. «Утро» было для каждого своим, юноша допускал, что женщина, встреченная им накануне, покинет дом гораздо, гораздо позже. Но рисковать было нельзя, песочные часы в его разуме сыпали последние крупицы. И к чему бы они не вели отсчет – время Фарота почти вышло.
Поэтому он выскользнул из убежища на рассвете. В другое время и в другом месте он бы привычным жестом стянул с любого встречного прилавка свой завтрак. Но местные полки были слишком пусты для этого. Люди приспосабливались к изоляции как могли: завышали цены и всеми силами старались отсрочить хоть пока и не наступивший, но неизбежный дефицит. В такой ситуации Рик решил не греть руки на хлебных крошках, то было бы слишком бесчестно даже по его меркам (карпетский вор зашелся хохотом, словно услышав очевидную ложь).
Поэтому, вклинившись в группу бредущих на проповедь высокородных, юноша вытянул из их карманов десяток медяков. После чего, удовлетворенно перекатывая монеты между пальцами, зашел в первую же выросшую на пути пекарскую лавку и передал их следующему владельцу. Поток денег замкнулся, свой завтрак Рик сжевал на ходу, предаваясь мыслям о торговых неурядицах.
С того момента прошло уже несколько часов, желудок вновь начал издавать звуки, намекающие на крайнее недовольство. Юноша томился в тени каменного забора, потирая глаза. Утро, даже по самым смелым подсчетам, уже миновало, но ни один человек из дома напротив так и не вышел. Плющ вяло колыхался от еле заметного ветерка, желтая черепица раскалилась на солнце, люди сновали перед ним туда-сюда. Рик уже несколько раз менял свой наблюдательный пункт, чтобы не мозолить глаза. Но женщина с бледными лодыжками все не появлялась.
Он нервно почесал затылок. Ровно половина из отпущенного ему времени уже прошла, встреча возле обители была назначена на послеполуденные часы. Но прежде чем лезть в подвалы замка, он хотел выжать все возможное из мест под открытым небом. В мыслях Рик уже проклинал именами всех изначальных и себя – за глупость, приведшую его на эту улицу с самого утра, – и заодно пару из дома, за их возмутительно халатное отношение к обещаниям. Договоренность была очевидной: утром и ни минутой позже. Быть может, он недооценил чужую исполнительность, и у этих людей день начинался еще до рассвета? Если так, то это пугало куда больше, чем услышанное накануне.
Сплюнув вязкую слюну в ближайшую клумбу (цветы в ней и без того успели сморщиться и пожухнуть), он все же решился. Проторчать здесь целый день – в любой другой момент то было бы единственным разумным, пусть и мучительным выбором. Но все разумные решения давно остались позади.
Рикард отлип от стены, быстрым шагом пересек улицу. Сместился было к уже знакомому проходу меж домами, но, скользнув взглядом по входу в здание, от неожиданности запнулся и чуть не упал прямо на мостовую. Проходившая мимо женщина успела пробурчать нечто, явно отсылающее на ее недовольство молодым поколением, однако Рик не обратил на это внимания. Вместо этого, разминувшись с потоком прохожих, он резко сменил направление и нарочито медленно зашагал вдоль здания. Увидев, что глаза не обманули, он с досадой поджал губы.
Осторожность не порок, а порой и благо, но этим утром она помешала ему узреть очевидное и сэкономить кучу времени. Со своего наблюдательного пункта он не мог четко увидеть вход в дом – обзор загораживали суетящиеся люди и проезжающие мимо телеги. Но сейчас, подойдя почти вплотную, он явно видел деталь, не вписывающуюся в местный быт. Входная дверь не была заперта, створка все же примыкала к косяку, но недостаточно плотно. Мизерный, с полпальца шириной зазор манил к себе, одновременно заставляя Рика трепетать от досады.
Может, эта парочка заметила слежку накануне? Или просто струсила, решив, что горстка монет не стоит проблем, маячивших на горизонте? В обоих случаях они могли покинуть дом еще до рассвета, воспользовавшись надежным укрытием ночи. А следовательно, он проторчал здесь кучу времени просто так.