С другой стороны, если эти люди уходили столь спешно, что не проверили дверь напоследок, в их жилище могло остаться много чего интересного. Вот только, судя по тому, что Рик услышал накануне, жильцы этого дома удавились бы и за пару серебряных монет. А еще собирались отсидеться здесь, в этом самом здании. Что-то не складывалось.
Все эти мысли пронеслись в его голове за пару шагов, после чего Рик резко выдохнул и, делая вид, что маршрут был продуман заранее, свернул на крыльцо и толкнул створку. Иногда осторожность идет лишь во вред, а судьба вознаграждает безрассудных. Хотелось в это верить. Он скользнул внутрь, мягко прикрыл за собой дверь, привалился к дереву. Мог ли кого-то смутить юноша, столь уверенно зашедший в чужой дом? По определению – нет. Люди порой удивительно слепы, если что-то не касается их лично. Оставалось не наткнуться ни на кого из жильцов прямо на пороге.
Но рядом никого не было, Рик нервно огляделся. Внутренне убранство ничем особым не выделялось, пусть и было весьма пристойным по местным меркам. Стены были обиты деревянными панелями и местами задрапированы тканями, мягкая мебель перемежалась с резными книжными полками и столиками. О достатке владельцев свидетельствовали и рунные светильники, установленные в простенках.
В Карпете такой дом обнесли бы за считаные дни, если только хозяин не позаботился о своей безопасности заранее. Дуализм мира всегда выражался в том, что те, у кого было что красть, обычно находили способ договориться с изнанкой общества. Посему богатые продолжали богатеть, а бедные лишались последнего.
По меркам Райи, как Рик полагал, то был бы обычный домишко, не чета хоромам высокородных и убранствам столичного замка. Не зря говорят, что предела богатству нет, и, взойдя на очередную ступень, ты не успокаиваешься, а начинаешь желать лишь большего. В глубине души юноша был уверен, что подданные Вильгельма боятся огня, как пугливые лошади, сходящие с ума при виде пламени, ведь они, должно быть, слишком привыкли к безопасному свету рун.
Зато по меркам женщины, за которой он следовал с самых задворок, это должен был быть настоящий дворец, никого из трущоб сюда не пустили бы даже на порог. Вот только еще вчера стало ясно, что она не та, за кого себя выдает.
Стараясь ступать как можно тише, он быстро обошел весь первый этаж, но ничего интересного не обнаружил. Пространство было закольцовано; шагнув от входной двери влево, обратно Рик вышел справа, вновь остановившись у подножия ведущей на второй этаж лестницы. Он осторожно ступил на первую ступеньку, опасаясь скрипа, но, втянув носом поток воздуха, принесенного сквозняком, мгновенно застыл на месте. Шаткость половиц отошла на второй план. Привычным жестом погладив висящие на поясе ножны, юноша зашагал вверх. С каждым шагом кусочки разрозненной мозаики собирались в мрачную картину. Стыдно признать – в своей нынешней оболочке он совсем закостенел, если сразу не предположил очевидное.
Коридор верхнего этажа был довольно узким, для начала он прошелся по левой стороне, быстро осмотрел мелкую комнатушку, похожую на кладовку. Дальняя дверь представляла собой вход в гостевую спальню, перина была заправлена, и на поверхностях лежал тонкий слой пыли. Для порядка Рик все же отворил шкаф и заглянул под кровать, но теперь оттянуть неизбежное было нечем. Вернувшись в коридор, он остановился у последней оставшейся двери, по правой стороне. Сморщившись, втянул воздух ртом и толкнул створку.
Эта комната была значительно больше предыдущей; окно, через которое он подслушал весь разговор накануне, было слегка приоткрыто. Занавеска слабо колыхалась от сквозняка, Рик замер в дверном проеме. Первого взгляда с порога было достаточно. Он опоздал. Или же, наоборот, пришел вовремя, чтобы не взять на свой счет лишний груз. Ведь тот, кто побывал здесь, покуда он метался между явью и беспокойным сном, явно не пожелал бы разойтись мирно.
Не в пример гостевой, хозяйская спальня была обжита, бытовой бардак теперь соседствовал с хаосом, принесенным сюда извне. Женщина лежала ближе ко входу, в нелепой позе, обнаженная. Нижняя часть туловища запуталась в легкой простыне, еще недавно белой, а теперь бурой. Левая рука была вытянута вперед, правая покоилась вдоль тела, ноги были скрещены. На ум полезли аналогии с танцовщицей, делающей посмертное па. Угловатое тело словно приросло к полу, волосы слиплись в неопрятный ком, ее лица он не видел. Падая, она потянула за собой скатерть с круглого, стоящего по центру комнаты столика, вся утварь с него повалилась на пол. Осколки вазы соседствовали с поломанными цветами, стопка пергамента впитала в себя не меньше пинты крови. В воздухе стоял тошнотворный металлический запах, именно его он и учуял, ступив на лестницу.
Пространство вокруг, в противовес кровавому месиву посередине, было почти девственно-чистым. Где же мужчина, которого он вчера слышал через окно? Рик сильно сомневался, что женщина погибла от его руки – в их разговоре не было ни малейшего намека на такой поворот событий. Не двигаясь с места, Рик оглядел комнату, пытаясь сложить в голове два и два.
Окно ровно по центру, слева небольшой, укрытый ковром уголок для чтения, кровать справа, слегка отступает от стены. Женщина спала ближе к стене, а мужчина… Ушел из дома на ночь глядя? Вернулся, увидел это и сбежал, в панике забыв запереть дверь?
Рик понял, что до сих пор не знает имен обоих. Может, уже и не узнает. Как бы то ни было, зашедший сначала в дом, а затем и в комнату подошел со стороны окна и напал на спящую женщину. Надо отдать должное, ее сон был достаточно чутким, а может, события последних дней не давали спать крепко. Те, у кого за душой нечисто, всегда чуют опасность, словно крысы. Даже вскочив посреди ночи, едва поняв, что происходит, она инстинктивно рванулась к выходу, перелетев через бортик кровати.
Успела ли она о чем-то пожалеть напоследок? Уже неважно. Последним ее действием в этом Мире была пара шагов – на трясущихся ногах, путаясь в простыне, с криком, застрявшим в горле. Большего ночной визитер не позволил. Упала ли женщина, столкнувшись со столом, после чего глотку ей тоже перерезали, или порядок был обратным, тоже особого значения не имело. Ясно лишь, что после этого нападавший покинул комнату, а наутро Рик приперся на свой пост. Не зная, что сквозь стену дома наблюдает за трупом.
Он поморщился. Каждый раз при столкновении с жестокостью из глубин его сознания поднималась странная, неуместная поэтичность, словно все происходящее вокруг было лишь частью спектакля. Но как тут было не проговорить очевидное? Да, эта дама явно была готова удавиться за монеты. Но жизнь такова, что иногда шея сталкивается с чем-то куда худшим, чем обычная веревочная петля. Юноша погладил ошейник. И все-таки судьба не всегда вознаграждает безрассудных.
Рик вновь помялся на пороге, но все же шагнул внутрь. Внимательно следя, как бы не наступить подошвами в кровь, подошел к окну. Унылая серая стена за ночь ни капли не изменилась; юноша скользнул взглядом по карнизу, по которому ползал накануне, однако не увидел ничего интересного. Вероятно, убийца зашел через главный вход, вскрыв замок на двери, и даже не удосужился плотно прикрыть ее, когда уходил. Работал он грязно, но не оставил жертве никаких шансов. Чудо, что женщина успела выскочить хотя бы на центр комнаты, по задумке она должна была отправиться в небытие, не просыпаясь.
Он медленно скользнул взглядом по кровати, но мятые простыни были скучны в своей простоте, лишь на столике у изголовья лежали очки-половинки. Где же владелец? Свою брезгливость юноша оставил в далеком прошлом, потому подошел к женщине и откинул в сторону окровавленную ткань.
Никаких меток на бледном теле не обнаружилось, труп был до омерзения не информативен. Раздражение прорвалось наружу, эта смерть была абсолютно бессмысленна, как и все время, потраченное им за последние сутки. Рик присел на корточки. Некогда вся интересная информация, которую он планировал добыть, содержалась в этой голове, под копной волос, сейчас спутанных и слипшихся от крови. А теперь ничто не указывало на…
Рик замер, пару раз моргнул, поражаясь собственной глупости и одновременно сомневаясь. С каких пор люди умирают в столь театральных позах? Он повидал за свою жизнь много, пожалуй, слишком много трупов. И ни один из них не вытягивался стрункой, разбросав руки в подобном жесте. Он внимательно обвел взглядом бардак на полу. Вещи лежали в беспорядке, но тела не касались, словно его защищал невидимый барьер. Из-за потеков крови он не обратил на это внимания.
Навряд ли женщина вытянулась на полу сама, на пороге смерти люди ведут себя совершенно иначе. Могло ли быть так, что ее уложили так намеренно, уже после убийства? Провели металлом по горлу, а когда жизнь покинула бледное тело, соорудили этюд, который он теперь наблюдал перед собой. Вот только кто будет заниматься таким бредом и зачем? Юноша медленно поднял голову. Если представить, что поза представляла собой некий жест, рукой женщина указывала прямо на книжный шкаф у левой стены.
– Да не может быть такого.
Он специально проговорил фразу вслух, чтобы отделаться от гадкого ощущения на душе. Ладони неожиданно вспотели. Только что он стоял в комнате, где произошло убийство. Паршивое, как оно всегда и бывает, но логичное и оттого скучное. Кое-кто получал деньги за сомнительную деятельность, вливая в уши простолюдинам нужные слова. Судя по вчерашнему диалогу, живущая здесь парочка была погружена в такие дела с головой. Однако в этот раз вознаграждением стали отнюдь не монеты. Все просто и понятно, человек с перерезанной глоткой не сможет трепать языком или требовать плату за молчание.
Теперь же все выглядело до противного неправильно. Подвох начал ощущаться в каждой пылинке. А просто так ли этот осколок покоится на этой половице? Быть может, в приоткрытой створке окна был некий сигнал, который он упустил. Или же треклятый-Рикард-с-севера уже просто-напросто свихнулся, видя то, чего на деле вовсе не было? Он еще раз окинул взглядом тело на полу.