– Тем лучше – значит, мы никого не встретим на пути.
– Я очень надеюсь, что мы никого не встретим, – Гойб отдельно выделил слово «надеюсь», – но позвольте мне пойти первым. Будьте начеку, там легко заплутать. И если вдруг мы кого-то услышим…
– Я пойду следом. – Юноша взялся за ручку двери, толкнул ее. – Не уходи далеко. И замри, если стукну по левому плечу.
– Хорошо. Тогда вперед.
За дверью скрывался очередной, слабоосвещенный факелами коридор. Рик замер в приглашающем жесте, пропустил Гойба вперед, шагнул следом. Обернувшись, оглядел остальных спутников. Вернон кивнул, мол, я за вами. Райя встретила его взгляд, но прежде чем пересечь порог, стянула с пояса юбку, оставшись в дорожных бриджах. Рикард кивнул ей и, дождавшись всех, аккуратно прикрыл дверь.
Запоздало подумал, что нырнул в обитель, даже не удосужившись взглянуть на небо напоследок. Просто, на всякий случай. Порой, лишь потеряв самое простое, начинаешь ощущать его ценность. Едва затворив дверь, он тут же сполна ощутил шаткость обретенной свободы. Перед глазами пронеслась белизна облаков, мягкость хвои на импровизированной лесной постели, свежесть утреннего ветра. Сейчас в ноздри бил запах чужой крови и копоть факелов. Что ж, это лишь усиливало его решимость выбраться из этих подвалов живым.
Подбодрив себя этой мыслью, он зашагал вперед, вслед за Гойбом.
Глава 23. Счастье в неведении
Казалось, коридор тянется бесконечно. Райя вышагивала следом за белоголовым, чувствуя себя еще более не в своей тарелке, чем во время их путешествия по залитым отходами коллекторам Фарота. Эта часть обители была куда чище, пусть и была как следует припорошена пылью. Но на душе все равно скребли кошки.
Отец здесь. Прямо сейчас он бродит где-то над ее головой, в своей манере оправляя манжеты и готовясь к аудиенции. Она наблюдала эти ритуалы десятки, нет, сотни раз. Если было в Мире что-то непоколебимо вечное, так это Гидеон, с каменным лицом вещающий определяющие судьбу Симфареи речи.
Когда требовалось, витиеватый говор разбавлялся легкой полуулыбкой, брови приподнимались или же, наоборот, грозно наползали на веки. Безмятежное спокойствие, приправленное десятками лет опыта. Но она все равно переживала. Тучи над Фаротом все сгущались и сгущались, завеса стала почти непроглядной. И если предположения Байрона были верны, то никто из них не мог остаться в стороне.
Даже если святой отец ошибся или намеренно утаил от них часть информации (а Райя не сомневалась, что он так и сделал), пути назад уже не было. Они кинулись в этот омут с готовностью утопленника, уже смирившегося со своей судьбой. Но она планировала выплыть наружу.
Граничил ли их поступок с глупостью? Вышагивая по этим проходам, они ставили под удар и без того шаткую стабильность в регионе. Быть может, стоило просто ждать, а затем встретиться с отцом, рассказав ему все от начала и до конца? Сейчас, в любом случае, было уже поздно. Предсказать, что Гидеон явится сегодня, они никак не могли. Возможно, Байрон знал и благоразумно скрыл от них этот факт, чтобы склонить к спонтанным действиям. Даже если так, она планировала извлечь из собственной дурости максимальную выгоду.
Еще где-то на подкорке мозга хранилось данное не так давно обещание, пусть и казалось, что это произошло в прошлой жизни. Прибежать к отцу было бы малодушным поступком, сродни ее детским капризам, когда Райя неслась к нему с жалобой через весь дом, чтобы ухватиться за родную брючину. Но если бы до этого дошло, доложить что-либо отцу означало покаяться Вильгельму. У главного дипломата не было секретов от владыки.
А ведь тогда, в саду, Морн, отойдя от привычных экивоков, обратился к ней напрямую: просил сначала высказать все опасения ему лично. Что тут скажешь, до встречи лицом к лицу теперь было, по ощущениям, ой как далеко. И пусть послание было отправлено, не узнав реакцию черной мантии, она не хотела форсировать события. Пусть это и казалось донельзя нелепым: прислушиваться к скрюченному, изворотливому, словно змея, главе тайной службы.
Поначалу развилки встречались редко, вместо этого они то и дело натыкались на широкие, порой открытые настежь двери, за которым высились горы ящиков. Ближайшие ко входу были разворошены – должно быть, слуги регулярно наведывались за припасами. Но чем дальше, тем больше пыли покоилось на штабелях ресурсов, стопки были накрыты тканями и перетянуты веревками.
Затем Гойб свернул за один угол, потом за другой. Неоднократно они спускались по каменным лестницам. В какой-то момент развилок стало две, потом три. Миновав первый перекресток, Райя поняла – без проводника они бродили бы здесь сутками. Пусть Рик и отлично справился на пути в Фарот, но там у них было четкое направление. Здесь бы пришлось бродить наугад.
Наконец факелы на стенах просто кончились, в редких креплениях под древко зияла пустота. В эту часть кладовых никто давно не наведывался и предлагалось приходить со своим. Вернон за ее спиной завозился и передал вперед рунный факел. Замешкавшись, Гойб взял его, но зажигать не спешил. Рик впереди откашлялся.
– Отблески света будет видно за сотню шагов.
– Выбора нет, я не хочу, чтобы кто-то из нас отстал и заплутал в полной темноте, – проговорил Вернон за ее спиной.
– Есть. Дай руку.
Белоголовый пошуршал чем-то, затем нашарил ее ладонь. Пальцы Райи сомкнулись на тонкой, почти бельевой веревке.
– Передай конец Вернону. Советую обвязать вокруг запястья. Увижу что-нибудь подозрительное – сообщу. Гойб, ты в порядке?
– Да, – нервно отозвался мужчина.
– Увидит, как же. – Вернон забурчал, но послушно ухватился за веревку. Тихо проворчал в довесок: – С каких это пор все вокруг начали без проблем передвигаться в полной темноте?
Рикард явно его услышал, но вопрос проигнорировал, бросил на ходу:
– Так будет лучше. Не хочу бродить здесь, светясь словно маяк на фоне ночного неба. Гойб, далеко еще?
– Нет.
По ощущениям прошел еще десяток минут. От постоянной темноты и монотонности сдавило виски. Молчание угнетало, в уши влетал лишь шорох одежды и сиплое дыхание Вернона.
– Странно, что мы никого не встретили на пути. – Райя возвела глаза к потолку, будто опасаясь, что оттуда могут посыпаться враги.
– И не только. В замке подозрительно мало гвардейцев.
– Мы уже обсуждали это. Думаю, огромное количество стражников несло караул в исчезнувшей части замка…
– Я говорю не о стражниках. Возможно, их и стало меньше, но коридоры все равно патрулируются. Да и без этого проблем хватает. – Смутная фигура впереди потерла обагренный чужой кровью лоб. – Речь идет именно о гвардейцах. Их подозрительно мало. Честно сказать, с момента прибытия в город я не видел ни одного. А вы?
Райя честно попыталась вспомнить, когда в последний раз видела блеск серебра в толпе, но казалось, что это было еще на руднике. Рокота они сбросили в подпол, не снимая с тела доспеха. Белоголовый верно истолковал общее молчание.
– Вот именно. Не то чтобы я скучал по этим ребятам, наверное, поэтому сначала не обратил внимания. Но только что, у главных ворот, когда прибыл отец Райи, меня почти осенило: уж на встречу с такой шишкой должна была заявиться хотя бы парочка. Но в серебро были закованы те, кто прибыл вместе с делегацией – и только.
Веревка натянулась, это означало, что Вернон сжал могучий кулак.
– Думаешь, они все сгинули? Как такое возможно?
– Если и не все, то очень многие. Как? Понятия не имею.
Гойб прервал их рассуждения:
– Сюда.
Они нырнули в очередной, ничем не примечательный проход, оказавшийся дверным проемом без каких-либо створок. Впереди сверкнуло белым, Райя зажмурилась, Гойб поднял над головой полученный ранее факел.
– Теперь свет увидят, только если зайдут прямо сюда. С коридорами мы пока закончили.
Вяло порадовавшись этой новости, Райя огляделась. Они стояли на пороге неширокой, но очень длинной комнаты, проход прямо перед ними убегал в темноту. В полной мере оценить масштабы помещения мешали штабеля бочек, высившиеся по обе стороны от входа. Она без труда узнала винный погреб, характерный запах забился в ноздри. Аромат брожения был приглушен запахом дубовых сосудов, но сильнее всего благоухала плесень.
Бочки высились в несколько рядов, за ними, в отдалении, она смогла разглядеть специально оборудованные стеллажи, на которых покоились емкости поменьше. Многие из них были настолько старыми, что частично прогнили. Должно быть, содержимое давно загустело, утратило аромат или же вовсе обратилось в уксус.
– Выглядит так, словно сюда никто не забредал сотню лет. – Рикард постучал костяшками пальцев по ближайшей бочке.
– Так и есть. – Гойб нервно огляделся, его лицо болезненно блестело от пота в белом свете факела. – Гораздо дольше, чем сотню лет. Когда-то давно это был главный замковый погреб. Но тогда обитель высилась над землей едва ли на пару-тройку десятков этажей вверх. Коридоры, по которым мы шли, кишели людьми, но постепенно ушли под землю. Вся жизнь перетекла выше, по мере того как рос замок, а вместе с ним и город. Теперь используются только ближайшие к поверхности помещения, а все, что ниже, – медленно гниет под натиском времени.
Райя редко слышала, чтобы мужчина вещал так долго. В его голосе сквозило едва заметное сожаление. Ностальгия? Трепет перед истлевшим наследием древности? Судя по описанию, речь шла о событиях эпохи тысячелетней давности.
– Почему эти коридоры не охраняют? Куча проходов прямо под замком. – Вернон развел руки в стороны. – Мы вошли в них через обитель, но, уверен, можно сделать и наоборот. Очевидная брешь.
– Все пути извне уже давно завалены, иначе бы мы вошли через них. И даже если кто-то чудом отыщет щель, через которую сможет пролезть человек, а не крыса, то скорее сгинет, притулившись в одной из подобных комнат, чем найдет путь наверх. Схем и планов уже давно не осталось.
– Ты говорил, что у тебя есть схема. – Рик нахмурился.