Райя и Рик как по команде уставились на Фелестина. На лице старика отразилось замешательство.
– Уточните свой вопрос.
– Клетки, – юноша ткнул пальцем себе за спину, – белоголовые, которых вы там держали. Что с ними стало?
Старик моргнул.
– Все, кого ко мне приводили, сгинули в вихре прогресса. – Прошептав эти слова, он покачал головой. – Но, позвольте, не понимаю о каких белоголовых вы говорите. Эти клетки предназначались для людей.
Глава 24. Сквозь закрытые веки
«И чего ты добился?».
«Честности».
«Честность сродни пороку, если не держать ее в узде».
«Я держал. Но слишком уж долго».
Шепот словно бы обиженно надулся, затаился вновь. Все последние дни он то возникал в голове, то вновь пропадал. Открытие, которое Эдвин преподнес спутникам, явно не оставило его равнодушным. Почти в каждой возникающей в голове фразе сквозило недовольство.
«Ты знаешь». Именно так в свое время шепот ответил на прямой вопрос. И даже не слукавил. Его имя знали все. Теперь он капризничал, так и не подтвердив или опровергнув догадку Эдвина. Но юноша понял: он попал в точку. И по поведению незваного собеседника, который начал выражать неудовольствие по любому поводу. И по тому, как он ускользал в небытие, стоило озвучить прямой вопрос о том, что произошло на плато. Если раньше шепот держал Эдвина на расстоянии из-за нехватки сил или из осторожности, то теперь он делал это в назидание.
Такая обидчивость больше подошла бы ветреной девке, чем существу, общение с которым повергало в трепет. Но Эдвину и без того было о чем подумать. С момента происшествия на плато прошло еще несколько дней – этого хватило, чтобы окончательно уверовать в собственную догадку. И потому он пытался разобраться в своих чувствах: каково носить внутри шепот бога?
Он честно пытался ухватиться за эту мысль, в полной мере прочувствовать… Восторг? Благоговение? Смятение? Все это вместе? Любая реакция была бы недостаточной. Как должен реагировать человек, который вплотную приблизился к силам, ставшим за сотни лет столь мифическими, столь почитаемыми, что давно уже потеряли в глазах людей конкретное определение и смысл?
Каждый человек в Симфарее прикладывал три пальца ко лбу, почитая нечто великое. Церковники несли свои проповеди, вкладывая в них смысл столь абстрактный, что объект почитаний давно растворился во времени. Превозносили ли они древние времена, изначальных, Годвина, его жертву или все вместе – об этом давно никто не думал. Как не задумываешься ни о чем, вдыхая воздух или погружаясь в сон. Нечто размытое, должное, привычное, пронизывающее жизнь с самых пеленок.
Размытое стало осязаемым.
Но Эдвин ощущал на удивление мало. Первоначальный шок сошел на нет, да и вызван он был не внезапным откровением, а высвободившейся на плато силой. Затянувшаяся рана на ноге была материальна, он то и дело проводил пальцами по кругляшку бледной кожи. Ее можно было потрогать и оттого легче воспринимать. А таившийся на границе сознания бог… Этого осознать не получалось. Не в полной мере.
Быть может, влияло происхождение. В Дубах всех так или иначе учили грамоте, неким основам Мира, но многие темы затрагивались лишь поверхностно. Поэтому первые дни с Сэтом были сродни нырянию в омут новых познаний. Очевидные для других вещи ему приходилось объяснять, но пробелы все равно заполнялись. Что касается религии… Его всегда мало интересовали подобного рода вещи.
Да, каждый мальчишка в деревне с ранних лет осенял лоб молитвой. Но смысла в это вливалось едва ли больше, чем в стук зубами от холода. Реакция тела на невзгоды, не более. То ли дело люди, выросшие в больших городах.
С этой частью Мира он соприкоснулся совсем недавно, но даже короткое пребывание в Вествуде помогло понять, какую важную роль в жизни некоторых играют верования. Все эти соборы, церкви, памятники, построенные не для вида, а по нужде. Что уж говорить про Ручейный луг, свернувший на пути веры куда-то не туда. Поэтому сам он перенес собственное открытие куда легче, чем его спутники, родившиеся в более цивилизованных местах.
Парацельс и Ани на его глазах прошли весь путь. Поначалу было изумление, недоверие, может, даже обида, словно он озвучил некую кощунственную догадку. Но все это сменилось пониманием, осознанием. Все-таки благоговением? Не раз и не два он ловил на себе их взгляды, но от словесных комментариев торговка и целитель воздерживались. Быть может, надеясь, что предположение не подтвердится. Или же смирившись и замерев в ожидании развязки. Которой пока не было видно на горизонте.
Сэта, конечно же, было не пробить. Невероятное известие он воспринял в своей манере: пожевав нижнюю губу и кивнув головой. Возможно, с сомнением. Или смирением. Не поймешь. С того самого, памятного дня у них случались словесные пикировки, но вялые ответы вора на ключевые вопросы, говорили об одном: его по-прежнему волнует только заказ. И не зря. Наступил важный день.
Эдвин качнулся в седле, мысли выветрились из головы. Агрель замерла, он поравнялся со спутниками. Очередной холм был преодолен, дальше дорога устремлялась вниз по пологому склону, слегка извиваясь. Но на высохшую тропу он не смотрел, уставился вместо этого прямо перед собой. Губы сами шевельнулись, выплюнув нелепую фразу:
– Я не верю.
– Стоит поверить. – Сэт повернулся к нему, даже с неким намеком на улыбку. – Мы дошли.
Аргент. Столица Симфареи внезапно выросла на горизонте, до этого скрытая ландшафтом. Проклятье, а ведь никто не врал. Дух и правда захватывало.
Пусть они находились в отдалении, город уже поражал своим масштабом и производил впечатление. Шпили вздымались в небо, почти сливаясь с облаками, но то была не пара каких-то башен, принадлежавших одному замку. Множество гигантских строений переплетались в несимметричный узор, где-то образовывая пробелы, а где-то соединяясь мостами и галереями. Эдвин представил, на какой высоте должны находиться эти проходы, и его замутило.
Разбегаясь во все стороны и словно заполнив горизонт, город постепенно сходил на нет, но на этом не заканчивался. Над окружными районами реяли флаги, мерцали на солнце крыши домов, и виднелись участки городских стен. У внешнего периметра постройки не обрывались, а начинали едва заметно редеть. В любом случае, деревню Эдвина можно было втиснуть в пространство, которое с их позиции едва ли было размером с ноготок.
С восточной стороны город обрывался на возвышении, соединенный с огромной насыпью виадуком впечатляющей протяженности. Эдвин прикинул: чтобы миновать его пешком, понадобилось бы не менее часа. Являясь одновременно сухопутным мостом, он частично упирался колоннами в землю, постепенно перетекая основанием в огромное озеро. Как опоры возвели на воде, юноша осознать не смог. Водная гладь простиралась куда-то вдаль, частично скрытая арками виадука, а затем и вовсе теряющаяся где-то за городским пейзажем.
Слева тоже виднелось озеро, правда, куда более скоромных размеров, вокруг теснились привычные для Эдвина деревянные домишки, виднелись просторы пастбищ. С городом их соединял небольшой склон, сейчас очерченный дымком множества печных труб. На улице стояла жара и топить не было нужды; юноша рассудил, что видит перед собой внешний промышленный квартал.
Пространство перед ними вело прямо к городу и представляло собой огромную равнину, местами испещренную особенностями ландшафта. Склон тут, горка там, небольшая рощица, куцая на фоне всего остального речка, словно опоясывающая город и соединяющая оба озера.
А еще город был ослепительно бел. Жители Срединных, да и Столичных земель (как Эдвин уже понял), любили возводить и декорировать постройки светлыми материалами, но Аргент почти блестел белизной на солнце. Может, из-за размеров, может, из-за чего-то еще, но редкие вкрапления ярких красок, золота и всего остального терялись на фоне светлых стен, сливающихся между собой в белоснежную массу. Слоновая кость перетекала в оттенки бежевого и светло-серого, а все иное явно было в столице не в чести. На улице стоял теплый осенний день, но город сиял так, будто сам по себе являлся сосредоточением пылающих рун.
– Давно не виделись. – Парацельс криво ухмыльнулся, и Эдвин понял, что старик обращается к городу.
Ани воздержалась от комментариев, то ли слишком пораженная увиденным, то ли просто не желая раскрывать свои чувства. Сэт откашлялся.
– Мы почти на месте, очень здорово, чувство восторга и все такое. А теперь вернемся в реальность. Дорога сюда была лишь прелюдией. Жаль только, что она затянулась и превратилась в настоящее мучение.
– Один момент, старый друг. Хочу насладиться ностальгией сполна, прежде чем ты вновь все разрушишь. – Под тяжелым взглядом Лиса Гааз карикатурно вздохнул, потом улыбнулся. – Прошу прощения. Продолжай.
– Когда мне выдавали заказ, не зря отдельно было указано, что Аргент не конечная точка. Уверен, после встречи со связным нас ждет горькое разочарование, будьте готовы к этому. Остается лишь надеяться, что нас не погонят на край Мира.
Эдвин кисло хмыкнул. Сэт веско добавил:
– На всякий случай напомню, что если кто-то из нас лишен права выбора, – он скользнул взглядом по Эдвину, – или почти лишен, то с некоторыми все иначе. – Теперь вор пялился на торговку. – Аргент – большой город, затеряться там легко. И никто не будет искать вас с Гаазом столь рьяно. Если пережитое с момента нашего знакомства оставило отпечаток и повлияло на принятые решения… Еще не поздно их пересмотреть.
Целитель лишь отмахнулся, а Эдвину уже давно стало наплевать. Он уже не рассчитывал вернуться домой хоть сколько-нибудь скоро. Хорошо было бы вообще вернуться. Зато Ани жестом не ограничилась:
– Давайте уже войдем в этот клятый город.
И, двинув коленями, пустила лошадь галопом с холма.
Эдвин задрал голову и отчетливо выговорил:
– Как такое возможно?
Верхний край внешней стены виднелся высоко. Очень высоко. Может быть, чуть ниже, чем скрывающий твердыню Ашелии обрыв, но затылок все равно почти соприкоснулся со спиной. Он конкретизировал вопрос: