Старик перевел дыхание, уже довольно долгое время он вещал почти без остановок. Райя нетерпеливо оперлась на стол.
– И каков результат?
– Впечатляющий. – Старик помрачнел. – Правда, судя по всему, идеи правителей схожи, но итоговая цель – отличается.
– Что вы имеете в виду?
– Переданные мне сведения почти полностью опирались на изыскания, которые давно скрыты за кучей замков. Создание ошейников. Их структура и происхождение не были известны даже мне и тянулись на многие десятилетия назад. Еще один прорыв, но совсем давний, который сохранил наш континент в целости, пусть и ценой свободы этих несчастных юношей.
Рик дернулся, Райя подавила желание положить руку ему на плечо.
– Все эти годы я изучал прямое воздействие рун на организм и не додумался применить их влияние извне. Не знаю, что произошло во впадине, однако влияние той местности на мой организм четко коррелировало с тем, как ошейники подавляют белоголовых. Вы знали, что во время любой тряски происходит невероятных масштабов выброс энергии? При этом не осязаемой нашими органами чувств, но влияющей на окружающий Мир?
Райя поняла, что ее руки против воли слегка трясутся от волнения. Она убрала ладонь со столешницы.
– Именно поэтому люди валятся в беспамятстве, организм отключается, отринув волю разума. Это словно защитная реакция на то, что человеческий разум не способен познать. «Закрой глаза, дитя, покуда все вокруг не уляжется». Ошейник впитывает подобный выброс, а когда наступает конец – весь ураган сосредотачивается в одной точке, юноши просто уходят на ту сторону. Последнее – моя догадка, но она более чем обоснована цифрами и вычислениями, которые вы все равно не способны понять.
– И над чем же вы тут работали?
– Пытался перенести это влияние на обычных людей. Благодаря предоставленным сведениям дело шло семимильными шагами, а еще, – Фелестин вздохнул, – у местных тюремщиков было куда меньше времени и моральных ценностей.
Райя переглянулась с Риком, они поняли почти одновременно.
– Клетки? Туда сгоняли людей для опытов?
– Именно так. Белоголовые, о которых вы почему-то упоминали, – здесь они и не требовались. О влиянии ошейника на их организм и так известно. А вот обычные люди…
– Кто это был?
– Простолюдины, часто бродяги. Те, кого не хватятся.
– И сколько их было?
– Много. Клетки не пустовали.
Загадка похищенных белоголовых так и осталась загадкой. Вместо этого им подкинули ворох новых тайн. Во всяком случае, Байрон не соврал: под замком они нашли много интересного. Райя устало моргнула. Сколько человек насильно сослали в эти подземелья – думать не хотелось.
– Но теперь клетки пусты. – Рик вытер лицо ладонями. – Почему?
Фелестин развел руки в стороны.
– Я жертва своего успеха. Поручение выполнено, я стал не нужен. На поклон меня не вызывали уже длительное время, дольше, чем когда-либо. А клетки опустели после того, как я передал подробные инструкции по производству.
– Производству ошейников? Теперь секрет известен не только в Аргенте?
– Ошейники, да не совсем. Со знаниями, которые были вписаны в эти документы, секрет перестал быть особым секретом. Но от этих удавок толку мало, только если вы не хотите завести дома парочку белоголовых. Под нужды моих тюремщиков пришлось переделать всю их структуру, четко рассчитать влияние выбросов на организм. Ради этого пришлось уменьшить масштаб, обычный диаметр во всех случаях приводил к инфекции и смерти.
Внезапно Рик вновь открыл свою сумку, повозился внутри. Вытащил на свет небольшое прозрачное кольцо.
– Оно?
Брови старика поднялись.
– Вы полны сюрпризов. Думаю, мое творение – сейчас чуть ли не самый охраняемый секрет в Симфарее. Но да, это оно. Откуда?
Райя уставилась на белоголового: где он был и что делал, прежде чем их дороги пересеклись сегодня? Рик покачал головой, проигнорировав вопрос старика.
– И что оно делает? – Он покрутил вещицу в руке.
– Представьте себе магнит. Одна часть обруча обработана так, чтобы на организм постоянно шло рунное воздействие. Поверьте, чтобы рассчитать допустимую грань, пришлось как следует постараться. Чуть больше – смерть, чуть меньше – эффект слишком незначителен. Другая часть диаметра нейтрализует первую, словно втягивая в себя все пагубное влияние. Все, что происходит между, и дает желаемый результат.
– Люди становятся белоголовыми?
– Никакой тряски и ранних смертей. Было проверено на всех возрастных уровнях. От полового признака тоже не зависит. Но раны от рунных клинков перестают быть столь смертоносны, да. Затягиваются в кратчайшие сроки.
– А от обычных?
– Ничего не меняется, проверять не советую. Что еще… Оказалось, что белоголовые куда более физически выносливы и лучше видят в темноте, словно подпитываясь тем, что распирает их изнутри. Четкого обоснования этому у меня так и не нашлось. Эффект сохранился, пусть и в меньшей степени. Еще становится чуть легче работать с рунами. Надолго спуститься в рудник все еще не получится, но при случайном касании и вдыхании последствия будут не столь пагубны.
– Зачем они тогда нужны? – Райя представила, каким образом проверяли, затягиваются раны или нет, и ей стало дурно. – Если в рудниках работать не получится…
– Может, и получилось бы. Со временем. То был бы настоящий прорыв. Но это не то, чего от меня ожидали. Времена изменились. Если каждый второй сможет добывать руны, их ценность значительно упадет. Порой установленные ограничения нерушимы, если их подпитывает чужая жадность. Поэтому – нет. Браслеты нужны для других целей.
– Каких же?
– Мне не сообщили, но догадаться несложно. Зачем кому-то может понадобится способность бросаться на рунные клинки, не боясь мелких порезов? Вам напомнить, каким образом Вильгельм закончил войну?
– Именно таким, – Вернон внезапно подал голос, – наконечники стрел обрабатывали рунами. Солдаты Вильгельма, если понимали, что для них все кончено, пытались зацепить в бою как можно больше народу, настоящий фанатизм. Взрывчатые бочки, начиненные мелким рунным крошевом. Сточенный, сверкающий белым осколок впивается в плечо и пиши пропало. Вражеские войска отступали, но продолжали редеть даже вне боя. Иногда человеческая изобретательность поражает, особенно если нужно устранить как можно больше себе подобных.
– Ваш друг прав. Поэтому не сложно представить, насколько сильно сопротивляемость всему этому способна изменить правила игры.
Помолчав, Фелестин добавил:
– Хорошо, что я уже в нее не сыграю.
Вернон внезапно вскинулся, быть может, подействовало данное Риком снадобье.
– И все равно он брешет. Тридцать лет под крылышком Вильгельма. Никогда не поверю, что исследования в подобной области обошлись без опытов на белоголовых.
Райя перевела взгляд на старика, тот пожал плечами.
– Тут ваш друг тоже прав. Но то было очень давно, в первые годы. Затем стало ясно, что куда больше пользы юноши принесут на своем привычном месте, в рудниках. В любом случае, все они были обречены. К сожалению. Годы махания киркой сменились на вклад в науку. Возможно, для многих это стало благом.
– А возможно, нет. Белоголовыми порой становятся совсем дети. Проверили на всех возрастах, говоришь? И тогда тоже? – Вернон глухо закашлялся.
Не дождавшись ответа от старика, Рик резко стянул с шеи повязку. В комнате словно стало немного светлее, пусть это и было лишь иллюзией. Под прозрачным стеклом перекатывался дымок.
– Как снять ошейник?
Слова прозвучали тихо, но будто отразились от стен. Чтобы озвучить этот вопрос, Рик прошел с ней вместе этот путь. Фелестин моргнул, приоткрыл рот, вновь закрыл. Провел пальцем по нижней губе, словно в глубокой задумчивости.
– Вот, значит, как. Я думал, на пороге небытия меня уже ничто не удивит, но вы справились. Похоже, на поверхности настали веселые времена.
Райя подумала, что он даже не представляет насколько.
– Мой ответ прост, юноша. Никак. Мне очень жаль, если вы ожидали другого.
Рик замер. Старик посмотрел на него едва ли не с сочувствием.
– Когда ошейник захлопывается, то его грани уже неразрывны. Снять его, не отделив голову от тела, невозможно. С браслетом то же самое – каждый надевший подобную вещицу на запястье или иную часть тела сможет избавиться от нее только крайне радикальным способом. Повторюсь, мне жаль.
Тишина. Райя в упор смотрела на Рикарда, ожидая, что на его лицо выползет уже знакомая ухмылка. Но не было ничего.
– Возьмите. – Фелестин повозился где-то под столешницей, вытянул небольшую книжицу, размерами с дневничок Пинкуса. – Я уверен, что вы не поверите мне. Обреченность порой затмевает разум. Но на этих страницах есть почти все, что мне удалось узнать за прошедшие годы. Для вас большая часть написанного окажется непостижима. Но я не хочу, чтобы мои знания умерли здесь вместе со мной. Найдите человека, который сможет разобраться в написанном. Впрочем, он лишь подтвердит мои слова.
Рикард медленно протянул руку, взял протянутый предмет. Облизнул губы. Райя спешно спросила:
– Если все сказанное вами – правда, то нам стоит поторопиться. Но один вопрос: вы с такой готовностью рассказали нам все это. В некотором роде мы ваше спасение, духовное, а не физическое. Так зачем вы пытались нас убить, завалив проход?
Старик стрельнул в нее глазами.
– Не я.
– Что?
– Я узник. Не сидящий за прутьями клетки, но все же узник. Кто даст мне в руки фитиль? Я слышал грохот, но не более. И принялся ждать.
– Но система зеркал…
– Ведет не сюда. В караульные помещения сверху. Мне туда доступа нет, еще и все эти лестницы…
Они переглянулись. Рик засунул книжечку за пояс.
– Нам пора.
В унисон его словам сзади раздались голоса. Приглушенные, но определенно голоса. В голове Райя всплыли два закрытых до этого прохода. А тот, из которого они пришли, завален. Путь был отрезан.
Рик, не тратя времени, почти перескочил через Вернона, с размаху захлопнул дверь. На ней не было ни замка, ни замочной скважины. Вместо этого белоголовый шагнул к ближайшему шкафу, подпрыгнув, потянул его торцевую часть на себя. Стеллаж накренился и с грохотом рухнул, подперев собой дверь. Поднялась туча пыли, книги рассыпались по полу. Фелестин поморщился.