Ничего, до прибытия в этот проклятый город он же как-то обходился без металла в руке? И довольно долго. Главное – захотеть, и тогда путь к цели можно прогрызть зубами и стесать ногтями. Даже если есть нехватка и того, и того.
Рик ощутил непреодолимое желание расхохотаться, но решил, что подобных трюков ему собственные ребра все же не простят. А еще он знал, что смех будет исходить из-за закрытой двери. Той самой, которая приоткрылась больше, чем когда-либо.
Быть может виновником его спасения был вовсе не таинственный тюремщик. Юноша хорошо знал свою истинную натуру. Карпетский вор явно не торопился уходить в небытие. И добился успеха, каждый синяк на теле служил напоминанием. Вот только… Что дальше?
Он сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. Вот и все, пространство вокруг явно не было создано для того, чтобы скрасить досуг заключенного. Шершавый камень неприятно холодил ступни. Прижав лицо к решетке, Рик попытался разглядеть хоть что-то, но каменная кишка поражала своей однородностью, причем в обе стороны. Пространство между прутьями не позволяло просунуть голову, и увидеть, что творится дальше по коридору, не представлялось возможным.
Юноша вновь прошелся туда-сюда, словно животное в загоне, пытаясь размять ноги. Тяжело было признать, но стены давили. Хотелось действовать. Вместо этого он остался наедине со своими мыслями.
Память, столь нелюбезно отказавшая в самый нужный момент, вдруг стала подбрасывать образы, в которых не было ни малейшей необходимости. К примеру, жару, под которой он, недовольно морщась, коротал время в очереди возле обители. Сейчас, пока он стоял босиком на холодных камнях, в этом чувствовалась некоторая ирония. До солнечного света и оживленных улиц было так же далеко, как до звезд за плотным облачным покровом. К слову, звезды он тоже был не прочь увидеть, еще хотя бы разок.
Более свежие огрызки памяти тоже не радовали. Проведя искалеченной рукой по железный прутьям, Рик от всей души понадеялся, что Райя выбралась. Потому что если нет, то выходило, что вся их незадачливая компания упокоилась в этом проклятом замке.
При должном оптимизме насчет судьбы Гойба могли возникнуть сомнения. Но Рик себя никогда оптимистом не считал. На беднягу рухнул целый каменный пролет. Верить в позитивный исход означало бы пытаться обмануть самого себя. А он подобным не грешил.
Вернон… Ушел на своих условиях. Не каждому дано. Хотя получилось все равно паршиво. Шею здоровяка не стискивало прозрачное кольцо, а в таком случае явно лучше быть живым, чем мертвым.
Очевидное суждение? Ничуть. Когда точно знаешь отведенный тебе срок, начинаешь несколько иначе относиться к подобным вещам. В любом случае, жаль, что так вышло. Давно подавленное, забытое чувство утраты попыталось прорваться наружу, но тут же разлетелось в пыль. Быть может, если Рик вновь окажется под синью неба, тогда найдется время почтить память приятеля, с которым у них выдалось короткое, но насыщенное приключение. А пока…
Пока вся надежда была на высокородную. Подъемник унес ее в темноту, и оставалось надеяться, что темнота эта была иного толка, нежели та, в которой оказался он сам. Рик ногтем ковырнул каменную стену. Мда, есть вероятность, что сам он об успехах Райи уже не узнает. Но он мысленно пожелал ей удачи.
Оставался еще один герой, тот, которого он знал лучше всех. Юноша провел по ошейнику пальцем. И зачем он лезет в самое пекло, если в конце его в любом случае ждет небытие? Смешно, если удавка на шее стала причиной, почему его оставили в живых. Любой из стражников явно опешил бы, обнаружив, что их ряды с должным усердием проредил обычный белоголовый. Представив себе их лица, Рик хихикнул.
Улыбаясь, он внезапно осознал, что явно не продал свою свободу, а может, и жизнь задешево. Первая группа стражников была лишь началом. Дальше только кровь и смерть. Навряд ли он смог бы исчерпать весь ресурс подкреплений, а точное число человек, которых он записал на свой счет, было скрыто под пологом памяти. Но когда знаешь, что бежать некуда, возможности организма становятся почти безграничны. Его нынешнее положение тому подтверждением.
Медленно вышагивая туда-сюда и гладя решетку то одной ладонью, то другой, он попытался прикинуть, что будет дальше. Заявится ли к нему кто-то из тюремщиков, как это неосмотрительно сделал Игла в свое время? Или же его бросили сюда умирать в качестве последней насмешки? Проверять не хотелось, хотя отсутствие какой-либо еды и питья наводило на нехорошие мысли.
Медленно нахлынуло беспокойство: сможет ли он быть все так же хорош в своем новом образе? Рик посмотрел на обрубки пальцев, которые покоились на решетке. Сложно сказать. Выглядели они отвратительно, непредвиденная ампутация оставила за собой запекшийся след, который медленно пульсировал, отдавая болью в запястье. Но опасность гниения и последующей потери всей руки волновала его меньше, чем способность держать оружие. При надобности он бы справился и левой рукой, но, как показала практика, два кинжала лучше, чем один. То был его последний подобный бой.
Гадкая сущность снова вынудила его хихикнуть. Долгие годы без насилия, притворяясь тем, кем он на самом деле никогда не был. С другой стороны, ведь примерять маски других людей должно было стать его ремеслом. Просто Рик решил играть по собственным правилам, предпочитая выбирать образы собственноручно.
Затем был рудник, где все притворство рассыпалось в прах. Но все равно почти до самого конца он обходился голыми руками. Пусть и по воле случая, но то было словно знамением его отказа от прошлой жизни. Той самой, отголоски которой все же настигли его в Фароте.
Купив люденский клинок, он вновь вернулся в игру. Отринул притворство, принял неизменность своей судьбы. Пусть и до последнего делал вид, что это лишь подстраховка. За все дни в городе ему ни разу не пришлось воспользоваться ни одним из ножей, которые он добыл во внешнем периметре. Зато последний день окупил ожидание сполна.
Опять накатила тоска, ставшая привычным спутником за прошедшие годы. И что дальше? Эта дорожка явно не вела ни к чему хорошему, пусть перипетии жизни с потрясающим упорством толкали его на этот путь. И где он после этого? Вновь в клетке, еще более мелкой и мрачной, чем любая до этого.
Рудник тоже был тюрьмой, но всех их выгуливали на длинном поводке. Затем он умудрился глотнуть свободы, но после стены лишь сжимались. Двигаясь навстречу концу, он не пожелал предвидеть закономерный итог. Карпетский вор не мог так просто умереть. А удавка на шее лишь подстегивала к свершениям, которых он так сторонился.
Паршиво, что за эти дни он успел привыкнуть к небу над головой и удобной кровати. То, что еще недавно казалось недоступной роскошью, вдруг стало обыденностью. Но колесо судьбы сделало полный оборот. Рик поморщился. И правда: чем выше забрался, тем больнее падать.
Прошло по ощущениям несколько часов, а быть может, минут. В местном сумраке, приправленном отсутствием какого-либо досуга, время словно капало по одной тягучей, тяжелой капле, вместо того чтобы течь живой, стремительной рекой. Несколько раз усталость давала о себе знать, превращаясь в измождение, в такие моменты он лежал почти в беспамятстве. Из-за этого следить за временем стало еще сложнее.
Боль никуда не ушла, но Рик свыкся с ней, будто с новым и верным спутником, который не собирался его покидать. К слову о спутниках… Перед глазами, неясно почему, возникла знакомая фигура. Мерзавец возвышался над ним даже в фантазиях, пусть то и было отголоском детских воспоминаний, покуда Рик смотрел на всех снизу вверх.
Спутанные волосы падали на лицо, тонкие губы кривились в усмешке, но призрак молчал. Вместо этого Дормер почему-то перекатывал по пальцам монетку, чего в реальности за ним замечено никогда не было.
«Признай уже, что ошибся».
Подручный его отца вновь смолчал, лишь щелчком подбросил золотой в воздух. Монета, как это обычно бывает во снах, испарилась в воздухе. Патлатый мужчина свел руки перед собой и почесал сбитые костяшки. После чего улыбнулся чуть шире. В этой ухмылке Рикард видел отражение оскала, который обычно искажал его собственное лицо.
Внезапно он ощутил прилив ярости. Тяжело было признать, насколько сильно та самая, последняя встреча повлияла на него. В тот момент он мог лишь радоваться, что ускользнул прочь, но слова, сказанные тогда Дормером, словно отпечатались на подкорке мозга. И именно за них он цеплялся в самые тяжелые моменты.
Как нелепа порой бывает жизнь. Человек, посланный за ним вдогонку Рендаллом, был в каком-то роде олицетворением севера. Сосредоточением всего, от чего Рик пытался убежать. Мерзким напоминанием. Но стоило юноше ступить на самую грань, и на ум сразу приходило нелепое обещание, которым Дормер его наградил. Хотелось ему или нет, тот короткий разговор за продуваемым ветром столиком стал его якорем в этом Мире. И от того становилось еще более погано.
Поддавшись всплеску злости, он рванулся вперед, но образ из далекого прошлого насмешливо растаял в воздухе. Разлепив глаз, Рик понял, что на самом деле он навзничь лежит на холодном полу, воюя с призраками лишь в своей голове. В этой нелепой борьбе он откатился в самый угол комнаты, замер в неудобной позе, правый бок кололо от боли.
Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что дискомфорт исходит не изнутри. Пытаясь найти в себе силы встать, Рик перекатился на живот, провел покалеченной рукой по торсу. Оставшиеся пальцы запутались в складках огромной рубахи, когда-то подаренной ему Верноном. Частично выбившись из штанов, она собралась на животе неаккуратными складками, став ломкой от грязи. Обрубками он нащупал нечто, не столь податливое.
Юноша заполз под ткань, недостатка в дырках в его одеянии не было. Рука провалилась под подкладку, выгнувшись, он ухватился за затерявшийся в комках ткани предмет. Подцепив ногтями, вытащил его наружу. Стоя на коленях, вперился глазами в вещицу.
Небольшая, неаккуратно стесанная дощечка. Похожим жестом Рик поймал ее после броска Тиридат, а после напрочь забыл о прощальном сувенире, который прошел вместе с ним сквозь весь Фарот. Хорошо, что в коллектор он полез в другой рубахе, иначе бы подарок уже давно покоился на одной из городских помоек, закутанный в провонявший комок ткани. Вм