есто этого дощечка так и осталась лежать в переднем кармане одеяния, в конце концов провалившись в одну из образовавшихся дыр. Должно быть, поэтому ее не нашли и не забрали, прежде чем бросить его в темницу.
Рикард вновь посмотрел на внезапную находку, затем перевел взгляд на темнеющую перед ним замочную скважину. Медленно поднялся на ноги.
Похоже, он поспешил, силясь раздать все свое имущество. Некоторые вещички могут быть очень полезны в нужный момент. Впрочем, все равно не обошлось без потерь. Интересно, о чем он будет скучать больше: о потерянных конечностях или друзьях?
Гематома ограничивала мимику, но, больше не сдерживаясь, он позволил улыбке выползти на лицо. Не такой широкой, как обычно, но, должно быть, куда более обворожительной, из-за отсутствующих зубов. Где-то убыло, а где-то прибыло. Дощечка была зажата меж оставшихся пальцев, рана запульсировала сильнее. Больше не пытаясь стереть ухмылку с лица, карпетский вор шагнул вперед.
Тот, другой, наконец-то не мешал.
Глава 31. Ладонь на плече
Откуда-то изнутри поднялась волна животной ярости, словно пытаясь разорвать его на кусочки. Но спустя одно движение век все исчезло.
– О чем вы говорите?
– Планировалось, что я возьму на себя бремя ношения медальона. – Лира вздохнула. – Лучшего слова, чем «бремя», и не придумать. После чего мы бы отправились дальше вместе.
Гааз озадаченно покачал головой.
– Зачем нужен был Сэт на дальнейшем пути? У любой участницы ордена и так всегда есть почетный эскорт за спиной. – Он кивнул на стоящих у двери серых плащей.
– Они молодцы. Вот только не умеют ходить через ту сторону.
После этих слов Лира вперилась взглядом в вора, пара громил и бровью не повели.
– Не понимаю. – Сэт раздраженно дернул плечом.
Грустная улыбка прорезала лицо женщины.
– То было бы мое важнейшее паломничество.
Лис замер.
– Как уже было сказано, после стольких лет наблюдения я была уверена, что достаточно хорошо понимаю природу этой вещицы. Что тут скажешь… Никогда не думала, что наивность и глупость окажутся среди моих пороков.
Паломница повернулась к Эдвину.
– Но некоторые мои предположения ваш рассказ подтвердил: сокрытый внутри отголосок и правда принадлежит Годвину. А еще медальон позволяет сильнее прочувствовать ту сторону, что открывает некоторые интересные возможности. Произошедшее в Вествуде тому подтверждением.
Юноша моргнул.
– Момент, когда мы перенеслись через весь город?
– Именно так. Крайне сомневаюсь, что ты, Эдвин, вдруг овладел теми же навыками, которым годами обучался многоуважаемый Лис. Но переход все равно произошел, вы все покрыли воистину невероятное расстояние. Почему?
– Помог медальон?
– Именно. Шагнул через ту сторону непосредственно Сэт, но с тобой в качестве владельца вещицы связь с той стороной возросла в разы. Поэтому вы покинули ту горящую лавку все вместе и оказались на другом конце города. Так ведь?
Ани облизнула губы.
– Так.
– Поэтому мне и нужен был Сэт – для того самого, последнего рывка. Встретиться. Взять на себя право владения. Отправиться дальше. Шагнуть через ту сторону. Таков был план.
– Отправиться дальше… Куда? – Эдвин уже знал, что ответ ему не понравится.
Лира, слегка повернув голову, посмотрела ему за плечо. Не нужно было быть умником, чтобы понять, что паломница смотрит отнюдь не на стену, а гораздо дальше. Сквозь любые преграды, прямо на север.
– Ты понял.
– Нет…
– Святыня. Впадина Годвина. Называйте как хотите. Изначальный должен воссоединиться со своим естеством в отправной точке нашего Мира. Узреть то, что он когда-то породил. Теперь он может это сделать только твоими глазами. Мне жаль, Эдвин.
– Я…
Парацельс от волнения поднялся на ноги и принялся кругами вышагивать по комнате.
– Северный кратер? Вы хотите донести медальон к нему?
– Не просто к нему. В самый его центр. Непосредственно во впадину.
Целитель махнул рукой.
– Никто из живущих не подбирался туда даже близко.
– Никто из живущих не умел ходить по той стороне через весь город.
– Насколько я осведомлен о диаметре годвиновой впадины, – Гааз заломил руки, – это куда более значительное расстояние, чем весь Вествуд.
– Ограничения есть, сложно поспорить. – Лира сложила руки на груди. – Сомневаюсь, что, даже положив на это всю жизнь, получится перенестись отсюда прямо на север. Но вы в своем путешествии даже близко не подошли к пределам, до которых медальон расширяет связь с той стороной. К моменту прибытия в Баш я планировала изучить суть подобных перемещений – так же с помощью Сэта. Мы были бы готовы.
– Готовы?
– Зайти как можно дальше, покуда рунное отравление не начнет оказывать фатальное воздействие на организм. А затем шагнуть в центр кратера.
– Во имя изначальных… Зачем?
Внезапно Лира прошла вперед, протянула руку. Эдвин подавил желание отшатнуться.
– Во имя изначальных… И правда. – Паломница провела пальцами по отросшим волосам на макушке. – Вот почему. Мальчишки с седой головой – лишь следствие сделки, которую заключил с нашим Миром Годвин.
«Сделки заключают лишь с равными. Не льсти своему миру, женщина».
Шепот почти дрожал от сдерживаемой ненависти. Глупо, но Эдвин подумал, что не может его винить. Лира прямо выразилась о своих намерениях. У нее было свое видение будущего. Но в нем не было места для сокрытого в медальоне отголоска и того, кто этот отголосок в себе носил.
– Есть веские основания полагать, что частичка главного изначального, которая сейчас смотрит на меня глазами вашего друга, – это та крупица, которая удерживает Годвина от ухода в небытие. Совершив свою «великую жертву», он покинул Мир, но не полностью. Был ли изначальный столь предусмотрителен или сам не ожидал подобного – думаю, мы никогда не узнаем. Но спустя многие сотни лет эта ниточка между нашим миром и той стороной натянулась до предела. От последствий мы страдаем уже долгие годы.
– Белоголовые?
Лира склонила голову.
– Горько признавать, что в погоне за наживой люди обуздали катаклизм, который должен был похоронить под собой весь континент. Годвин рвется обратно, с каждым кратером его связь с этим Миром крепнет. Изобретение ошейников, которые сдерживают природу белоголовых, дало нам отсрочку. Но ее срок почти вышел.
– Почему?
– Есть все основания полагать, что кто-то вовсе не прочь подарить главному изначальному лазейку обратно. Религиозное рвение порой кружит голову получше самого крепкого вина.
Парацельс наконец уселся обратно.
– О чем идет речь?
– Фаротский кратер свалился на наши головы не просто так. Убийственный катаклизм невероятных масштабов прямо под носом у священнослужителей и гвардейцев? Не смешите меня.
Сэт вскинулся.
– Считаешь, что его устроили намеренно?
– Почти уверена. И, похоже, именно поэтому голос прорезался у мальчика в голове. Связь с той стороной укрепилась в достаточной мере, чтобы подобное случилось. Организовав кражу, мы вступили в чужую игру, опередив события. Не было лишь подтверждения, что она началась. Теперь есть.
– Но зачем…
– Еще несколько таких кратеров – и нашему Миру будет худо, поверьте на слово. И не спрашивайте, сколько и где, ответа нет.
– Где? – Эдвин зацепился за второе слово. – Значит, местоположение имеет значение?
– Хочется верить. Иначе какой толк привлекать так много внимания, организовав уход белоголового посреди одного из самых населенных городов континента? Если бы подобное можно было устроить где угодно, добившись при этом желаемого результата, то нам бы не поздоровилось.
Сэт почесал бороду.
– Так, значит, если донести безделушку в центр впадины, отголосок развеется, уйдет в небытие? Вслед за главной церковной торбой, с которой носятся все святоши?
– Никогда не слышала, чтобы Годвина называли подобными словами, – Лира даже слегка улыбнулась, – но да.
– И если получится это сделать, то парни в округе внезапно перестанут седеть и пытаться покинуть этот Мир, оставив вместо своей задницы огромную черную воронку?
– Верно.
– А если этого не сделать, то определенное количество кратеров позволит Годвину прорваться обратно и осчастливить вышеупомянутых церковников?
– Попутно нас всех похоронив. Напомню, что установление столь тесной связи с той стороной в прошлом развеяло по ветру всю цивилизацию изначальных. Но в остальном да, тоже верно.
Парацельс пораженно пригладил остатки волос.
– Даже если все это правда… Ошейники больше не являются сдерживающим фактором, потому что кто-то начал организовывать уход белоголовых намеренно?
– Да. Фарот был лишь первым звоночком.
– Но ошейники изобрели много лет назад. Зачем было ждать так долго?
– Полагаю, что медальон играет во всем этом не последнюю роль. Стоило ему остаться без хозяина, и все завертелось. Выкрав его, мы купили себе еще немного времени, это обнадеживает.
Эдвин прикрыл глаза. Гонка со временем. Как обычно. Вот только выиграешь или проиграешь – уже неважно. Ани вскочила на ноги.
– А мнение всех причастных в вашем ордене не учитывают? Получится у Сэта шагнуть прямиком в центр впадины или же нет – это верная смерть. Как для него, так и для того, кто окажется рядом. Никаких шансов.
Сэт и бровью не повел, его осунувшееся лицо выражало глубокую задумчивость. Гааз нервно уточнил:
– А зачем вообще было затевать всю эту историю с передачей владения? Об этичности подобных заказов мы поговорим отдельно, но Сэт и так умеет ходить через ту сторону. Если бы медальон потрогал он, то никому бы больше и не понадобилось идти в Баш. Мой старый друг был бы полностью самодостаточен в этом абсурдном самопожертвовании.
В последних словах прорезалась горечь. Лира взглянула на него словно бы даже с недоумением.
– Доктор Гааз, вы и правда называете спасение всего известного нам Мира «абсурдным самопожертвованием»? Пусть так, именно поэтому бремя должно было быть возложено на меня. В последний момент рука не должна дрогнуть. А отвечая на ваш вопрос, я правильно понимаю, что после перемещения в Вествуде почувствовал себя плохо именно Эдвин?