С добрым утром!
Я помахала рукой девушке, изможденной трудной жизнью. Девушка ответила мне тем же.
Я покинула ванную и отправилась на разведку. Как там папочка?
Папочка сидел на балконе и пугливо, как домашний кот, выглядывал на улицу.
Он всегда садился подальше от балконных перил, почти на самом пороге балкона и комнаты, и для того, чтобы разглядеть происходящее во дворе, ему приходилось вытягивать шею.
Наверное, постороннего человека это зрелище могло насмешить.
Меня — нет.
Я подошла к папе и осторожно, чтобы он не испугался, дотронулась до его плеча.
Папа вздрогнул и оглянулся.
— Это я, — сказала я быстро. — Привет.
— Доброе утро, — ответил папочка и поднялся со стула. — Ты выспалась?
— Выспалась, а ты?
— Я тоже.
Папочка отодвинул меня в сторону и вошел в комнату.
— Уже надышался? — спросила я с горечью.
— Да, — подтвердил папочка, не глядя мне в глаза. Он стыдился своего страха перед улицей, но ничего с этим поделать не мог.
Я вздохнула. Терпение и время. Терпение и время. У ирландцев есть забавная поговорка. «Когда бог создавал время, — говорят ирландцы, — он создал его достаточно.»
Да. Времени у нас в запасе достаточно. Терпение в дефиците.
— Ты позавтракал?
— Позавтракал, — подтвердил отец.
— Что ты ел? — проявила я бдительность.
Папочка замялся. Врать он не умел, а позавтракать забыл. Снова забыл.
Я стиснула руки в кулаки. Терпение. Терпение. Терпение.
— Пойдем поедим, — предложила я.
— Пойдем, — согласился папочка.
Я вошла в идеально убранную кухню, мысленно вознесла хвалу вчерашнему гостю и принялась накрывать на стол.
Примерно час у меня ушел на то, чтобы накормить отца и убрать грязную посуду.
Я посмотрела на часы. Двенадцать. С каждым днем я прихожу в библиотеку все позже и позже.
Я быстренько собралась, влезла в босоножки, открыла дверь. И, как это бывает в детективах, именно в этот последний момент зазвонил телефон.
Я вернулась назад и сняла трубку. Не так часто нам кто-то звонит, чтобы игнорировать такое событие.
— Алло…
— Ирка, привет.
— Юлечка, здравствуй, — сказала я радостно.
— Как ты?
— Нормально. А ты?
— Тоже. Ирка, у меня новость.
Я насторожилась.
— Какая?
— Меня разыскивает Верховский.
Я хмыкнула.
— Не удивила…
— Нет, ты не поняла! Он меня открыто разыскивает, не прячась!
Я присела на банкетку и велела:
— Рассказывай все подробно.
— Понимаешь, — начала Юля, — я на работе должна отпускные получить.
— Так.
— Звоню на работу, — у нас там определителя номера нет, — спрашиваю, когда прийти за деньгами. А девчонки говорят, что меня несколько раз спрашивал какой-то Верховский. Причем в последний раз просил передать, чтобы я обязательно с ним созвонилась. Понимаешь?
— Юль, надеюсь, ты такой глупости не сделаешь.
— Нет, конечно, нет, — неуверенно подтвердила подруга. И добавила:
— Ир, а может стоит позвонить?
— Ты домохозяину своему об этом рассказала?
— Конечно! — ответила Юля с негодованием добропорядочной законопослушной гражданки, которая и дорогу переходит только в положенном месте. — Сразу же!
— А он?
Юля споткнулась.
— Велел пока не звонить.
— Видишь? — философски заметила я. — Ему виднее!
— Видней-то виднее, но…
Юля замялась.
— Понимаешь, Юрочка ему доверял.
— Да? — поразилась я.
— Да. Они с Аликом вместе росли. Жили в одном дворе, Алик часто у Юры дома бывал. Потом родители Алика разошлись, квартиру разменяли, и он переехал. В общем, потеряли друг друга из вида. Но так случилось, что после учебы оба оказались в одном институте. Только Юрочка там до конца работал, а Алик года два назад ушел в Архивный. Ему хорошее место предложили.
— Они дружили? — уточнила я.
Юля снова замялась.
— Дружили? Да нет, это громко сказано… Говорю же тебе, некогда Юре было с друзьями время проводить, у него мама болела. Но Алик Юре помогал. Он и врача для его мамы нашел… В общем, Юра с Аликом общался не часто, но ему доверял. Полностью.
— Это еще не показатель порядочности Алика, — заметила я мягко, чтобы подруга не обиделась.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что убийце своему Юра тоже доверял. Иначе не стал бы с ним встречаться поздно ночью в безлюдном месте. И спиной к нему не повернулся бы ни за что, если бы не доверял. Понимаешь?
— Понимаю, — задумчиво ответила Юля. Слава богу, ответила нормальным голосом, без слез.
— Я не говорю, что Алик и есть убийца, — поторопилась уточнить я. — Но они могут быть связаны. Мы же не знаем, на чьей стороне он играет.
— Почему не на нашей?
Я вздохнула.
— Если на нашей, то какого черта он не пришел к следователю? Почему забрался в квартиру Юры ночью? Что он там искал? Почему следил за мной? Почему обещал свернуть мне шею?
— Это была фигура речи, — попробовала поспорить Юля.
Я обиделась.
— Ничего себе, фигура! Знаешь, если бы он тебя подержал за горло, как меня, ты бы его так не защищала.
— Я не защищаю!
— Защищаешь!
— Я пытаюсь понять!
— Что понять?!
Юля споткнулась и сказала примирительно:
— Чего мы разорались? Еще не хватало нам поссориться из-за какого-то Алика!
Я остыла.
— Точно. Извини.
— И ты меня.
— Ладно.
Юля немного подышала мне в ухо.
— Говори! — велела я. — Слышу же, тебя распирает…
— Может, он хочет сказать что-то важное? — сразу же раскрылась Юля. — Может, это поможет найти убийцу?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Олег Витальевич так не считает?
— Он со мной не делится, — ответила Юля, и голос ее стал несчастным. — Велел ни в коем случае не звонить.
— Значит, сам хочет с ним поговорить.
— А вдруг он следователю не захочет рассказывать?
— Юль, не торопись! — призвала я. — Будущее покажет, кто нам друг и кто нам враг.
— Думаешь?
— Уверена!
Юля вздохнула.
— Хорошо, — согласилась она. — Я подожду…
— Умница!
— …недолго, — договорила подруга и сразу положила трубку, словно опасалась, что я перейду от слов к методам физического воздействия.
Я почесала затылок. С одной стороны, приятно сознавать, что правила нарушаю не только я, с другой — страшно за Юльку. Странно, что за себя я боюсь меньше, чем за нее. Может, стоит поговорить со следователем?
«Поговорю, но позже,» — решила я. Юлька пообещала, что подождет. Вот и я подожду. Дня два. А потом позвоню Олегу Витальевичу.
Я вышла на улицу и пошла привычной дорогой. Библиотекарь встретила меня радостно.
— Думала, вы уже не придете!
— Ну, что вы! — ответила я и развернула пакет, в котором лежали остатки колбасы. — Можно я покормлю Лаки?
— Можно, — ответила женщина. — Только вряд ли она станет есть колбасу. Она у меня «Вискас» предпочитает. Но давайте попробуем.
Женщина выложила кусочки колбасы в маленькую тарелочку и позвала:
— Лаки-лаки!
Из-под стеллажа высунулась пестрая мордочка. Удивительно, как хорошо кошки понимают, когда их зовут не просто так, а чтобы накормить!
— Иди сюда, — пригласила библиотекарь и поставила тарелочку на пол.
Лаки вылезла из-под стеллажа и неторопливо прошествовала к угощению. Обнюхала колбасу, потом задрала голову и заглянула нам в глаза. Сначала хозяйке, потом мне.
— Говорила же, — начала библиотекарь, — она сухой корм…
Но тут Лаки присела на корточки, если эту кошачью позу можно так назвать, и принялась аккуратно подъедать мелко нарезанные колбасные остатки.
— Ну, надо же! — поразилась женщина. А я обрадовалась. Потому что загадала: если Лаки не откажется от моего угощения, то все кончится благополучно. Уточнять и конкретизировать, что такое благополучно, я не стала. Благополучно, и все.
— Ваши книжки…
Библиотекарь выложила их на стойку.
— Спасибо. Кстати, — спросила я, вспомнив, на чем я остановилась вчера, — вы не знаете, где находилась Пальмира?
— Гостиница?
— Нет, государство…
Женщина сняла очки и машинально протерла стекла концом легкого шарфика, кокетливо повязанного на шее.
— Пальмира, Пальмира, — пробормотала она себе под нос. Надела очки и пожала плечами.
— Честно говоря, не знаю. Петербург называли северной Пальмирой. Значит, настоящая была где-то на юге.
— Или на Востоке, — сказала я.
— Возможно, — согласилась женщина. — Да вы в учебнике посмотрите! Там наверняка все есть!
— А почему Петербург называли северной Пальмирой? — снова спросила я.
— Не будьте бестактной, — смеясь, ответила женщина. — Не задавайте библиотекарше вопросов, на которые она не может ответить.
— Извините.
— Пустяки. Я пошутила.
Я забрала книги и пошла вдоль рядов столов и стульев к своему полюбившемуся месту. Села, раскрыла вчерашнюю книгу на последней прочитанной странице.
Итак, вчера я остановилась на том, что «Вторая капля» в очередной раз перешла из рук в руки. От персидского царя Шапура к правителю Пальмиры Оденату.
Оденат, который был покорен красотой этого камня, велел изготовить для него новую корону. В центре ее должен был быть захваченный у персов бриллиант, по бокам — два рубина почти одинаковой формы. По представлениям того времени, корона считалась скромной и была предназначена для повседневной будничной жизни. Так сказать, царская форма на каждый день.
Впрочем, носил эту корону Оденат недолго. Камень не замедлил принести новому хозяину обещанное легендой несчастье.
Оденат погиб от руки собственного племянника, очевидно желавшего захватить трон Пальмиры. Вместе с Оденатом был убит его старший сын от первой жены, наследник трона Герод.
Но поцарствовать племяннику не удалось. Инициативу тут же перехватила вторая жена убитого правителя, Зенобия. Вообще-то, настоящее имя ее звучало иначе: Зубайдат. И переводилось оно как «женщина с густыми красивыми волосами».