Она влезла в рукава, запахнула полы, стянула пояс и начала озираться в поисках зеркала.
Я торопливо вынесла наружу высокую, во весь рост, зеркальную стойку.
Дама завертелась перед ней.
— Ну как? — спросила она меня.
Я оценивающе прищурилась.
Для того, чтобы клиент поверил в искренность продавца, совершенно не нужно сразу кидаться с заверениями, что все великолепно. Этому шаблону все равно уже никто не верит.
— Даже не знаю, что вам сказать. Цвет, безусловно, ваш… Но что-то меня настораживает…
— Что? Что? — заволновалась дама. Я видела, что она почти готова купить куртку, и мысль о том, что вещь у нее отбирают, только укрепляла ее решимость.
— По-моему, сидит прекрасно! — нервно заявила дама. И потребовала поддержки у мужа:
— Лелик! Тебе нравится?
— Идеально! — ответил Лелик и скроил в мою сторону зверскую гримасу.
— Нет, что-то не то, — произнесла я с задумчивым сомнением. — В плечах не широковато?
— В плечах?..
Дама еще раз обозрела свое отражение. Так, нельзя позволить ей укрепиться в этой мысли.
— Поняла! — воскликнула я и сильно шлепнула себя полбу.
— В чем дело? — спросила дама.
— Лена! — громко позвала я свою соседку.
Та явилась немедленно.
— Ау…
Я потеряла дар речи. Ленкино лицо, пять минут назад напоминавшее лицо индейца в праздничном боевом раскрасе, было абсолютно чистым. Никакой косметики! Даже губную помаду стерла! Вот это я понимаю, деловая оперативность!
— Что, Ирочка? — кротко спросила Ленка.
— Свитер! — ответила я, когда снова обрела способность говорить. — Под эту курточку нужен свитер! Видишь, женщина в маечке, от этого кажется, что ей в плечах широко…
— Ну, где же широко? — не поверила Ленка. — Ирочка, ты же не первый день работаешь! Ясное дело, с летней майкой кожаную куртку носить никто не станет! Так, минутку…
Она окинула клиентку цепким взглядом и скрылась среди своего барахла.
— Девушка! — через минуту позвала Лена клиентку, которой явно было хорошо за тридцать.
— Да! — с готовностью откликнулась та.
— Подойдите, пожалуйста!
Клиентка торопливо засеменила на зов. Лелик, брошенный на произвол судьбы, подошел ко мне и нервно прошипел:
— Убить вас мало! Она уже брать хотела!
— Не будьте эгоистом! — укорила я.
Лелик безнадежно махнул рукой.
Через два часа клиентка уходила от нас, загруженная под завязку. Помимо курточки, она приобрела пару свитеров, великолепно с ней гармонировавших, пару сапог под цвет свитера, сумочку и пару перчаток для полного комплекта. Еще Ленка навязала ей шелковый шарфик и две пары колготок «Омса» по смешной цене.
Дама плыла по воздуху. Она была счастлива. За ней в кильватере тащился Лелик, загруженный пакетами и сумками. Его ноги, в отличие от ног жены, попирали грешную землю.
— Вот ведь как мало нужно женщине для счастья, — задумчиво сказала Ленка, провожая покупательницу взглядом. — Пара новых шмоток — и все проблемы позади.
Она стряхнула пепел с сигареты и повернулась ко мне.
— Спасибо, Ирок, — сказала она задушевно. — Ты настоящий друг. За мной не пропадет.
— Да ладно! — ответила я беспечно. — Забудь!
— Не забуду! — пообещала Ленка. — Долг платежом красен.
Я еще не знала, как пригодится мне впоследствии Ленкина помощь!
Вечером, по окончании работы, ко мне неожиданно заглянула тетя Женя.
— Как дела? — спросила она бодро.
— Прекрасно, — ответила я.
— Тогда почему у тебя такой вид, будто тебя кошка с помойки притащила?
— Не выспалась, — ответила я почти честно.
Тетя Женя сдвинула брови.
— Пора высыпаться! — сказала она строго. — Может, ты, наконец, соблаговолишь выйти замуж и перебраться к нам? Меньше будете под кустами просиживать… Полуночники…
— Я думаю, — ответила я без энтузиазма.
Тетя Женя вздохнула. Присела на одну доверху набитую сумку, потянула меня за запястье и усадила напротив. На такую же набитую сумку.
— Поговорим? — предложила она.
Я пожала плечами. О чем тут говорить?
— Ты Лешку не любишь?
— Я не знаю.
— Ир, чего ты хочешь? — спросила тетя Женя напрямик.
— Хочу получить образование, — ответила я так же прямо.
Начальница удивилась.
— Мало зарабатываешь?
— Дело не только в этом.
— А в чем?
И тетя Женя принялась загибать пальцы:
— Продавать умеешь. Я тебя не обманываю, плачу честную зарплату. Лешка у меня вполне приличный парень. Я тоже не старая людоедка. Нет, может, и старая, но не людоедка… Чего тебе еще?
— Не все так просто, — ответила я уклончиво.
Тетя Женя сделала нетерпеливый жест.
— Да ну тебя…
— Не смогу же я всю жизнь этим заниматься! — попробовала я зайти с другой стороны.
— Почему?!
— Скучно потому что!
Тетя Женя подняла брови.
— Скучно?
— Вы извините меня, — покаялась я. — Я все прекрасно понимаю. Если бы не вы, мы бы с отцом просто не выжили. Только не мое это дело — вещи продавать. Понимаете?
— Нет.
— Разве вы не хотите, чтобы Лешка поступил в вуз?
— Нет.
— Нет?! — не поверила я.
— Нет, — подтвердила тетя Женя. — Зачем? Я училась много лет, и что? Каков итог? Продаю на базаре турецкую выделку. Предположим, Лешка куда-нибудь поступит и что-нибудь закончит. И чем он будет заниматься? Продавать на базаре турецкую выделку. Так чего зря время терять? Кому оно сейчас нужно, это образование? Ты посмотри вокруг: безработица гуляет именно среди таких людей. Среди образованных, я имею в виду. Не нужны этой стране грамотные и умные. Нужны спекулянты, и только спекулянты. Я, к сожалению, дошла до этой простой мысли слишком поздно. Так хоть вы с Лешкой не повторяйте моих ошибок!
— Времена меняются…
— Не говори глупости! — вспылила тетя Женя. — Не повторяй эту благостную чушь, которую несут по телевизору для нашего успокоения! Ничего не меняется! Все остается по-прежнему! И. смотри жизни в глаза, а не в задницу! Какой бы диплом ты ни получила, с ним еще пристроиться нужно! Поверь мне: вернешься на рынок, и рада будешь, если возьмут! Так что не валяй дурака.
Я промолчала.
— Ладно, — сказала тетя Женя, резко меняя тему. — Ты устала, тебе пора отдыхать. Бери отпуск.
— Нет, зачем? — испугалась я.
— Оплаченный отпуск, чего заколыхалась? Выспишься, дурь и пройдет. Как отец?
— По-прежнему, — ответила я хмуро.
— Мне рекомендовали одного врача…
— Ой, хватит! Где только мы не были!
— Это хороший врач, — с напором сказала тетя Женя. — Слышишь, Ирка? Хороший!
— Чем он так хорош?
— Он не совсем обычный врач.
— То есть? — не поняла я.
— Ну, не профессиональный…
— Все-все! — замахала я руками. — Закончили этот разговор! Еще к шарлатанам я отца не водила!
— Он не шарлатан…
— Разговор окончен, — повторила я твердо.
Тетя Женя поднялась с сумки.
— Тяжелый у тебя характер, Ирина, — сказала она, не глядя на меня. — Категоричная ты очень. Трудно тебе в жизни придется.
— Вот спасибо, — сказала я. — А то мне сейчас так легко живется!
— Будет еще хуже, — пообещала тетя Женя, — если себя не поломаешь.
И повторила, не глядя на меня:
— Бери отпуск.
— Надолго?
— Как полагается. На двадцать четыре дня. Дальше видно будет.
— Хорошо.
— Домой едешь?
— Мы с подругой в кафе собирались, — солгала я.
— Поздно не разгуливай, — предупредила меня тетя Женя. — У нас за домом человека убили, знаешь?
— Что-то слышала.
— Пока, — сказала тетя Женя и сделала шаг к выходу из нашей тесной каморки.
Остановилась и повторила:
— Хорошо подумай, Ира.
— О чем?
— Обо всем. А Лешку пока не трогай. Если он тебе не нужен, пускай отвыкает. Нечего ему зря дергаться.
Я осталась одна. Медленно собралась, закрыла дверь и побрела на улицу.
Ни с какой подругой я встречаться не собиралась. Мне просто хотелось немного побыть одной и подумать о жизни. Или ни о чем не думать вообще.
Я вышла на оживленный бульвар и огляделась. Народ торопился к метро, но я не захотела сливаться с толпой. Над городом еще не начали сгущаться веселые майские сумерки, воздух был насыщен свежим резким запахом влажной земли, и я остановилась, жадно вдыхая.
Весна — самое бесовское время года.
Именно весной мной начинают овладевать мечты, которые в другое время года кажутся абсолютно неосуществимыми. Именно весной мне начинает казаться, что моя жизнь вот-вот переменится к лучшему. Что вот сейчас я, наконец, пойму, чего же я хочу и куда мне нужно двигаться, чтобы этого достигнуть. Что, начиная с этой весны, все в моей жизни пойдет по-другому.
По-правильному. По-праздничному.
Но одна весна сменяется другой, а все остается по-прежнему.
Моя прогулка изрядно затянулась, и домой я попала уже в начале одиннадцатого.
Проходя мимо подъезда, в котором жил убитый сосед, я втянула голову в плечи. Почему-то мне было стыдно.
На скамейке сидела незнакомая мне женщина и тихо плакала. Сначала я хотела пройти мимо, но все же замедлила шаг. Постояла в нерешительности и осторожно приблизилась к ней.
— Вам плохо? — спросила я участливо.
Женщина подняла голову. Ее лицо было мне незнакомо. Впрочем, я не могу похвастаться особенной наблюдательностью. Вполне возможно, что она живет в нашем доме.
— Плохо, — ответила женщина и снова расплакалась. Уже громче.
Я присела рядом с ней и взяла ее за руку.
— Могу я чем-то помочь?
— Нет, — ответила женщина, всхлипывая. — Мне теперь никто не может помочь.
— Хотите воды?
— Хочу, — ответила она.
— Тогда давайте зайдем ко мне, — предложила я. — Выпьете воды, умоетесь…
— Вы живете в этом доме? — перебила меня собеседница.
— Да. Только не в этом подъезде.
— А Казицкого вы знаете? То есть…
Женщина громко всхлипнула и поправилась.
— Знали?
— Казицкого? — медленно переспросила я. По коже побежали мурашки.