— Юлька, мне сегодня звонил Верховский.
— Да?!
— Да. Пять раз звонил.
Юлька тяжело задышала.
— Ну?! Что сказал?!
— Меня дома не было.
— Ах, та-ак! — разочаровалась Юлька.
— Но он оставил номер телефона, чтобы я перезвонила.
— Перезвонишь?
— Перезвоню.
— Правильно.
— Юля, а вот ты ему звонить не смей.
— А если из автомата?
— Нет! — отрубила я жестко.
— Ты что-то узнала? — спросила Юлька тихо.
— Узнала, — ответила я после небольшого колебания.
— Что?
— Это не телефонный разговор. Главное одно: встречаться с ним нельзя. Поняла?
— Поняла, — повторила Юля все так же тихо. И добавила:
— Ирка! Мне за тебя страшно;
— Я не одна, — ответила я быстро.
— Со Славой?
— С ним.
— Все равно страшно.
Мы помолчали.
— Может, поговоришь с Олегом Витальевичем?
— Не сейчас! — ответила я нетерпеливо. — Мне не хватает какой-то ерунды. Мелочи. Не могу нащупать.
Я с досадой щелкнула пальцами.
— Мне совсем немного осталось, — завершила я беседу. — Тогда я ему все расскажу.
— Ладно, — ответила Юля. И попросила:
— Береги себя.
— Ладно.
— Потом расскажешь, о чем с Аликом беседовала?
— Расскажу.
— Тогда не прощаюсь.
Я положила трубку, сходила в гостиную и забрала со стола папину шпаргалку. Телефон, записанный в ней, оказался не домашним и не рабочим. Мобильным.
Что ж, это показатель срочности. Мобильный номер позволяет отыскать человека везде: и дома, и на работе, и в гараже, и в ресторане… Верховский действительно очень хочет со мной побеседовать.
Что ж, доставим ему это удовольствие.
Я вернулась в свою комнату и, сверяясь с бумажкой, набрала сложный номер из одиннадцати цифр. Номер дешевый, через восьмерку. Странно, что пижон Верховский, который ездит на «Ниссане», не купил себе нор…
— Да! — выкрикнул мне в ухо резкий голос. — Ира!
— Это я.
Сердце сделало кульбит и вдруг остановилось. Я боялась этого человека. Неудивительно, что я его боялась.
— Нам нужно срочно поговорить! — громко и безапелляционно заявил собеседник.
Ненавижу такой тон.
— Говори, — ответила я коротко.
— Это не телефонный разговор. Давай встретимся.
— Нет, — ответила я так же коротко.
— Дура, — пробормотал Верховский в сторону.
Я усмехнулась.
— Она у тебя? — снова спросил он, понизив голос.
— Кто «она»?
— Не прикидывайся дурой!
— Ты только что сказал, что я дура, — напомнила я. — Чего ж мне прикидываться?
— Вот и не будь еще большей дурой! — разозлился умный Алик. — Просто ответь, да или нет!
— Скажи, что ты имеешь в виду, и я отвечу да или нет, — невозмутимо ответила я.
Минуту он молчал, сердито сопел в трубку. Потом проговорил с каким-то сожалением:
— Я хотел как лучше…
— Ты меня пугаешь? — вскинулась я.
— Я хочу понять, с кем ты и против кого.
— В каком смысле?
Он чертыхнулся.
— Ира! Ты сама видишь, это не телефонный разговор. Нужно встретиться, — начал он вкрадчиво.
— Иди к черту, — ответила я и положила трубку.
Минуту сидела, обдумывая разговор. И ровно через минуту аппарат взорвался истерической трелью.
— Господи!
Я невольно подскочила на месте. Звук нашего телефона хорошо слышен и с двадцати шагов, а уж в непосредственной близости от слуховых центров может запросто довести до заикания.
Я сняла трубку и сказала:
— Да!
— Ира!..
Я снова бросила трубку на рычаг и вытащила из гнезда вилку сети. Встретиться нам надо, вот как… Может, я и дура, но не до такой же степени!
Нужно купить телефон с определителем номера. Там есть функция блокирования нежелательных абонентов. Да и звук нашего «Сименса», честно говоря, давно расшатывает мою нервную систему.
Так я сидела минут десять, обхватив ладонями пылающие щеки. Мысли разлетелись, душа трусливо спряталась в пятках. Наконец я вставила вилку на место и набрала номер Юли.
— Я позвонила ему.
— Ну-ну! — заторопила меня подруга.
— Ничего особенного, — ответила я вяло. — Он хочет встретиться. Разговор у него не телефонный.
Юля молчала. В трубке что-то шипело и потрескивало.
— Встречаться не надо, — наконец, резюмировала подруга.
— Это и дуре понятно! Кстати! Он тебя дурой не называл?
— Алик? — поразилась Юля. — Не-ет, ни разу…
— А меня три раза за две минуты, — похвастала я.
— Не может быть!
Я разозлилась.
— Слушай, что ты его все время защищаешь?! Между прочим, именно он умыкнул Юрины запасные ключи! И залез в его квартиру! Ночью!
— Ну и что? — тоже повысила голос подруга. — Между прочим, ты тоже залезла в его квартиру ночью! Я же не делаю из этого глобальных вы…
Я с треском впечатала трубку в телефон.
Договорились! Я залезла в Юркину квартиру!
Я отнесла телефон в прихожую. Поставила его на место и минуту постояла, ожидая, что Юля перезвонит и извинится. Но телефон молчал, и я пошла на кухню.
Папочка уже поужинал и отбыл в гостиную. Я включила маленький телевизор, подаренный Славой, плюхнулась на табуретку и уставилась в экран.
Реклама.
Я полистала каналы.
Везде реклама.
У меня есть смутное подозрение, что телевизионщики договорились показывать рекламные блоки в строго определенное время. Так сказать, всем миром.
Действительно, что делает человек, когда его вынуждают смотреть рекламу на одном канале?
Переключается на другой!
Во всяком случае, так было раньше. А попробуйте это сделать сейчас!
Если рекламный блок начинается, к примеру, на первом канале и вы переключаетесь на «Россию», то выясняется, что там вас ждет все та же осточертевшая «рекламная пауза»!
Думаете, на «ТВЦ» будет лучше? Ничего подобного!
И на «НТВ» все тот же рекламный блок.
И нам, хотим мы этого или не хотим, приходится поглощать «разумное, доброе, вечное», данное в переводе на потребительский язык!
Несколько минут я тупо наблюдала за тем, как женщина в рекламе, явно сделанной не у нас, носится по какому-то кафе, сея вокруг себя хаос и разрушения. Как она со зловещей энергией смешивает какао, масло, кетчуп и еще какие-то продукты, а потом опрокидывает этот жуткий коктейль на белую рубашку первого встречного. И облитый встречный поднимается со стула с беспомощным возгласом:
— Что же вы делаете?
Да. Реклама явно сделана не у нас. Вы представляете, что сказал бы даме наш человек, специально облитый ядовитым составом?!
Но у этой рекламы, как и у всякой сказки, был добрый конец. С несчастного снимали рубашку, выдавали взамен желтую майку лидера, а пятно выводили чудодейственным порошком. И счастливчик со слезами на глазах благодарил даму за стирку.
Редкий идиотизм. А уж на эту даму с ее зловещей энергичностью, я просто не могу смотреть без раздражения.
Есть рекламные ролики, которые меня смешат. Знаете, где снимается один и тот же актер, но в разных ситуациях. Так сказать, с разными семьями.
Вот благообразный дяденька, работающий отцом в одной рекламной семье. Дура-жена возвращается домой с семинара о пользе йодированных продуктов, и решает теперь кормить детей и мужа исключительно пакетной продукцией. Разводит в кипятке всю химию, какая находится в доме, и приглашает семейство к столу:
— Кушайте на зда-аровье!
И благородный отец с идиотическим восторгом замечает, хлопая в ладоши:
— Бульончик!
А восторг-то, как выясняется во второй рекламе, был ненатуральный. Липовый восторг был.
У благородного отца, оказывается, есть еще одна семья. И я его, честно говоря, не виню. Кто выдержит такую жену и такой рацион питания?
Правильно. Никто.
Вторая семья мужчины с благородной сединой и добрым выражением лица, была полной противоположностью первой.
За столом, заставленным дымящимися кушаньями, сидела вторая жена, во всем бывшая полной противоположностью первой. И фигура у нее была стройней, и лицо симпатичней, и натура шире.
Добрая бабушка сновала между кухней и домочадцами, приговаривая:
— Ешьте, ешьте, на работе-то, небось, одни бутерброды…
Мужчина наворачивал, невнятно соглашаясь.
— А вот тебе и «мезим»! — заботливо говорила вторая жена, выкладывая на стол упаковку лекарства от последствий обжорства.
Хорошая женщина.
Вот такая у благородного отца жизнь. День — бульончик, день — обжорство. И лекарство на десерт.
Не позавидуешь мужику. Желудок, наверное, ни к черту не годится.
Я выключила телевизор, убрала со стола, перемыла посуду и отправилась в свою комнату.
Лягу сегодня пораньше. Только лекарство папочке дам.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Я бросила взгляд на часы. Половина десятого.
Да, привыкла я хорошо отсыпаться. К хорошему вообще привыкаешь как-то быстро и незаметно.
Я поднялась и побрела в коридор. Телефон надрывался с неослабевающим энтузиазмом.
— Да, — сказала я, зевая в трубку.
— Ирочка!
— Да…
— Привет.
— Привет.
— Не узнала?
Голос был женский и очень знакомый.
— Не узнала.
Женщина засмеялась.
— Вот так! А еще соседка по барахолке!
— Ленка!
— Наконец-то!
Теперь мы рассмеялись обе.
— Ириша, ты что, уволилась?
— Я в отпуске.
— А-а-а, — протянула моя соседка по рабочему месту. — Вот оно что! А то я смотрю, вместо тебя другая девчонка работает. Думаю, ну все. Не увижу больше Ирку. Вернешься-то когда?
— Через полторы недели. Как у тебя дела?
— Отлично, — похвастала Ленка. — Перестала краситься, и покатило, покатило… Ты, девка, психолог.
— Да ладно, — скромно потупилась я.
— Не ладно! А я-то думаю, чего бабы мою каморку обходят? Оказывается, вот почему! Не хотят, чтобы их мужики на мой боевой раскрас пялились!
— Новости есть? — спросила я.
— Да какие у нас могут быть новости? Ничего хорошего. Места опять подорожали. Придется на ценнике еще один нолик дорисовывать. Хотя это не твои проблемы… Женькины.