— Я могу говорить лишь о том, о чём ты уже сама точно знаешь, — вдруг ответил Эйдан.
Признаться, это слегка выбило меня из колеи. В первую секунду ответ прозвучал как нелепая отговорка, но потом я снова вспомнила, что имела дела с магами. Его ответ был предельно честен. Он и в самом деле говорил о том, что я называла первой. Но не добавлял ничего лишнего от себя. Я всего лишь должна найти правильный вопрос.
— Ты сказал, что он не убил её?
— Нет.
— Но хотел?
— Не могу сказать.
Я закусила губу. Конечно, он не мог подтвердить, пока я не докажу, что сама знаю это. То есть, пока у меня не будет хотя бы одной улики, кроме его возможного слова.
Что там говорили про подчинение чужой воле? Давайте лучше вернёмся к нему, оно безобиднее. Моя жизненная сила нравится мне и самой, даже если я не слишком-то представляю, что это такое.
— А о себе ты можешь отвечать?
— Если это не касается других, — приподнял бровь Эйдан.
Окинул меня с головы до ног изучающим взглядом. Мне вдруг показалось, что я задавала правила игры. Начну спрашивать я — начнёт и он.
Эйдан задержал взгляд на моих ногах. Лицо его стало таким задумчивым, словно он блуждал сейчас где-то далеко-далеко. Он медленно подошёл ко мне. Я нервно схватилась за одеяла. Нужно было встать с кровати раньше. Эйдан наклонился и поднял что-то с пола, прямо у моих ног.
Мой длинный и до безобразия рыжий волос.
Глава 37
Я невольно повернула голову в сторону висящего на стене небольшого зеркала. Не смогла удержаться. В отражении ничего не изменилось. В ответ на меня смотрела привычная я: худенькая, растрёпанная, с раскрасневшимися щеками и всё такая же рыжая, как и всегда. Булавка так и не смогла скрыть меня от самой себя.
Я бросила короткий взгляд на Эйдана и запоздало обнаружила, что тот следил за мной. Вернее, за моими действиями, а потому сдвинулся на шаг и теперь тоже разглядывал меня в зеркале. Вот это мне уже совсем не понравилось!
До сих пор я привыкла слепо доверять чарам булавки. Особенно после того, как Нора с горем пополам описала мою внешность, и я уверилась, что кажусь не слишком-то похожей на себя. Но с чего я взяла, что чары на всех действовали одинаково? Почему приняла это как данность?
Страх провёл по спине мягкой когтистой лапкой.
Нора не была магом, а вот Эйдан — был. К тому же тёмным, а значит, его дар был опасно близким к ведьмовству. Мог ли он всё это время видеть меня настоящую?
Я понадеялась, что нет. В конце концов, его, похоже, удивил мой волос, упавший на пол, а потому потерявший влияние чар. Я едва не ляпнула, что он не мой, а какой-нибудь служанки, но вовремя спохватилась, что меня и не спрашивали. Не стоило выдавать себя так легко.
Зеркало напугало меня куда больше. Я могла бы поклясться, что Эйдан видел в нём то, что мне совсем не было нужно. Существовали ли у Тёмного мага в покоях обычные вещи? Здесь всё могло оказаться не тем, чем выглядело. Не стоило возвращаться сюда снова, знала ведь, что Эйдан шёл на поправку, а в моих услугах тут не нуждались. Встреча с герцогом и его людьми на лестнице уже не казалась мне такой плохой идеей, уж лучше бы они, чем…
Я сглотнула и разжала окаменевшие пальцы, выпустив несчастное одеяло. Словно зачарованная встала и подошла к зеркалу. Оно притягивало меня. В нём я видела отражение Эйдана, он стоял у меня за спиной.
Сколько раз я размышляла о том, чтобы довериться ему. Быть может, момент пришёл, а лучшего уже не случится. Что если только правда вытащит меня из этого места?
Ночь — его время… Он мог оказаться чудовищем пострашнее герцога, который не скрывал своих намерений. И всё же Эйдан защищал меня до сих пор. Сейчас мне как никогда требовалось своё собственное тёмное чудовище.
— Эйдан, я… — голос сорвался на шёпот, как будто по своей воле противился моему решению говорить. — Эйдан, мне нужно кое-что сказать.
— Молчи, — вдруг оборвал меня он. Резко. Зло. — Молчи, если хочешь жить.
Дважды уговаривать не пришлось, жить мне хотелось и даже очень. Желательно бы долго и счастливо, но тут уж как пойдёт.
— Никогда не называй мне своего имени сама.
— Поняла, — пролепетала я.
Чего же тут непонятного… Узнать моё имя им ничего не стоило, хотя… пока я не призналась, вряд ли они станут ожидать здесь Кристин Лурье. Скорее — самозванку и воровку. Катрин Герт могла быть кем угодно. Эйдан не зря выделил голосом последнее слово. Не называть самой? Просто не произносить вслух, даже если всем и так известно? Пожалуй, это у меня должно получиться.
— Меня ведь не выпустят отсюда, правда?
— Вероятно, — отозвался он.
Значит, да, иначе бы не ответил. Он счёл, что это я уже отлично поняла и сама.
— Ты мне не поможешь?
— Не сбежать.
— Но можешь помочь чем-то ещё? — ухватилась я за неоднозначность его ответа.
— Я намекну, — чуть слышно отозвался он.
Приблизился ко мне, почти вплотную, я чувствовала его тепло за спиной. Опустила взгляд, чтобы не видеть Эйдана в зеркале. Чтобы не знать о своей красноречивой реакции на его близость.
Эйдан провёл рукой по моей спине, сдвинул волосы вправо, оголяя шею и левое плечо, почти не скрытое платьем со слишком большим вырезом.
— Невинность позволяет получить гораздо больше жизненных сил. Настолько, что со всеми прочими нет смысла и возиться.
Я чувствовала его дыхание на своей шее. Почти не понимала смысла сказанного им, по телу одна за другой бродили тёплые волны, словно откликались на каждое его слово. Ноги казались ватными, дай мне Эйдан хоть какую-то опору, и я бы упала в его объятия. Но он больше не прикасался ко мне, вместе с тем заполняя собой весь мир.
— Что ты хочешь…
— Ничего, — отозвался он. Совсем близко к моему уху. — Я лишь ответил на твой вопрос. Когда ты захочешь — придёшь сама.
«Потрясающе», — всплыло в сознании единственное слово. Нет уж, спасибо, сначала я поищу другие пути.
Он ведь всё это специально! Давно понял, что нравится мне, вот и развлекается за мой счёт. Очарование Эйдана в моих глазах как-то резко поубавилось, хотя отодвигаться от него по-прежнему ни капельки не хотелось.
Он сказал, что может отвечать на вопросы о себе, если они не касаются других. Сложно, но мне и не требовались подробности. В голове крутился только один вопрос:
— Эйдан, ты хороший человек или плохой?
Он тихо усмехнулся. Я снова почувствовала его дыхание на своей шее. От него у меня так и подкашивались ноги.
— Как определить? — поинтересовался он.
— Сердцем.
Эйдан помолчал, провёл пальцем по моей шее, вниз по оголённому плечу. Я невольно подняла голову, чуть склонила, поддаваясь ласке.
— Кто-то предпочитает сказки о добрых, благородных героях, м? Плохой, Катрин. Очень плохой.
Глава 38
Утро застало меня внезапно. Казалось, что я и заснуть толком не успела, а в дверь уже настойчиво стучали. Я сладко потянулась, решив больше ни в чём себе не отказывать. Тёплые лучи утреннего солнца ласкали щеку, проникая в комнату между слегка раздвинутых шелковых штор. Кровать казалось необыкновенно мягкой. Жизнь прекрасной.
И, конечно, первым делом в памяти всплыли слова Эйдана: «Придёшь сама».
«Ох и не понял этот несчастный, кому угрожает, могу ведь и прийти», — мстительно подумала я. Напугать меня решил. Развлечься. Посмотрела бы, как он будет открещиваться от своего предложения, если я и в самом деле его приму. Герцог его явно по голове не погладит за порчу… так сказать… «имущества». Эйдан его, конечно, заткнул, но что-то мне подсказывало, что он тут не главный.
Наконец, Нора устала ждать, пока я встану, и вломилась в комнату сама. Странно, что вообще стучала так долго, обычно терпение у неё заканчивалось быстрее. Впрочем, ответ нашёлся сразу — она была не одна. Вторая служанка несла новый наряд.
Мне в момент поплохело. С чего бы им меня как-то особенно наряжать? Вывод напрашивался сам собой и неутешительный: меня ждала новая встреча с герцогом.
«Слишком много чести», — с тоской подумала я. То ли Эйдан проболтался, предположив моё более высокое происхождение, то ли вчера мой внешний вид испортил герцогу врождённое чувство прекрасного. Ни тот ни другой вариант не сулили ничего хорошего.
Шевелиться мне вообще не хотелось, а судя по лицу Норы, она не собиралась вести со мной переговоры. Поэтому я молча позволила натянуть на себя нежно-розовое платье с тяжёлой шелковой юбкой. Угрюмо посмотрела в зеркало. Корсет хоть и не давал нормально дышать, но удивительно подчёркивал фигуру. Давно я не носила таких удавок. Надо же, почти отвыкла. Всё-таки в том, чтобы быть служанкой, нашлись и свои плюсы.
С причёской вышла заминка. Пришлось упрашивать их сделать так, чтобы волосы закрывали уши.
— Совершенно не модно, — не оценила Нора.
— Не волнуйтесь, госпожа, мы всё поднимем лентами, у вас такая длинная, изящная шея, не стоит её скрывать, — вмешалась вторая служанка.
— Вот только никаких лент мне не надо, — сквозь зубы процедила я. Но не объяснять же мне было, что все эти ленты напоминают.
Они обменялись многозначительными взглядами и одну мне в хвост всё-таки вплели. Я мысленно пообещала себе запомнить это. Вдруг меня случайно выдадут за герцога, несмотря на мои сопротивления. Вот тогда мы снова и встретимся…
Хорошо хоть никаких украшений хозяин замка мне не прислал. За серьги я бы воевала как та лесная тварь. А потом меня повели… на казнь.
Через десять минут и несколько посланных слишком узким туфелькам проклятий мы с Норой оказались в незнакомом мне полупустом зале. Она остановилась, давая понять, что дальше со мной не пойдёт и рукой указала вглубь помещения. За огромными стеклянными дверьми был выход на балкон.
— Его Светлость предпочитает завтракать на свежем воздухе, — пояснила она.
Я вздохнула и отправилась к балкону. Постаралась выпрямиться, расправить плечи и принять хоть сколько-нибудь подобающий дорогому платью вид, но всё равно ощущала себя самозванкой. Нелюбимой, некрасивой дочерью, которую мать наряжала только потому, что неприлично было совсем не выводить её в свет. Толка от этого не прибавлялось, всё внимание быстро приковывала к себе Марлен.