Кейт едва сдерживала приступ тошноты от запаха дешевого хозяйственного мыла и заплесневевшего хлеба. В самую первую ночь пребывания в тюрьме, несмотря на постоянные вздохи, ворчания и сдавленные всхлипы, Кейт легла на жесткую кровать, закрыла глаза и попыталась уснуть. Ей удалось перемолвиться несколькими словами с Дэниелом, но он пока ничем не мог ей помочь.
Однажды ночью, когда вся тюрьма погрузилась в сон, к кровати Кейт подошла и опустилась на колени высокая молчаливая женщина, которая всегда держалась особняком.
– Говорят, ты убила своего любовника, прирезала его, как поросенка, оставив истекать кровью? – тяжело дыша, прошептала она.
Кейт неоднократно приходилось отвечать одно и то же.
– Действительно, меня обвиняют в убийстве человека, но я его не совершала.
– Жаль, но, по крайней мере, это сделал кто-то другой, и теперь одним негодяем стало меньше на этом свете. Я тоже совершила убийство. Я убила его молотком…
Кейт в немом ужасе смотрела на женщину, пока та в каком-то забытьи, будто что-то заставляло ее исповедаться, продолжала:
– Знаешь, девочка, я положила всему этому кошмару конец. И больше не будет синяков, избиений, лжи, шумных пьяных погромов у меня в доме. У меня был ребенок. Девочка, просто красавица, прямо загляденье, не то, что я или ее отец. Он, бывало, кричал мне: «Да она не от меня!» Я даже таскала у него из карманов деньги, все было ради дочки, никогда не думала… – Женщина вдруг замолчала, уставясь в темноту, а потом продолжила. – Ей только исполнилось четырнадцать, когда ее… мертвую нашли в реке. Она была на третьем месяце беременности. От него… Он клялся, что он не при чем, но мне лучше знать. Внутри меня словно что-то оборвалось, понимаешь? В тот вечер я взяла молоток… Я била его до тех пор, пока он не захрипел… Веришь, ничего во мне не шелохнулось, я лишь думала о том, что больше не было моей родной девочки… Он не сможет больше ничего такого сделать… Я не позволю…
Женщина говорила таким спокойным тоном, так четко и просто констатировала факты, глаза ее горели в полутьме, от нее исходил безумный отсвет. Несмотря на свое не лучшее внутреннее состояние, Кейт глазами актрисы наблюдала за поведением женщины. Весь ее облик, ее тихий голос были завораживающими, и Кейт подумала о том, что, когда ей придется играть роль леди Макбет, она точно будет знать, как ей играть убийство мужа.
Во время очередной прогулки в тюрьме стражник выкрикнул:
– Хантер! К вам пришли!
Удивленная и немного напуганная, Кейт последовала в комнату для свиданий. Ее ожидал мужчина, внешне казавшийся джентльменом, довольно молодой и в форменном костюме. Он направился навстречу девушке с распростертыми объятиями.
– Рад вас видеть, мисс Хантер. Я всегда был поклонником вашего таланта. Мое имя Джордж Уэсткотт, я буду заниматься вашим делом, собирать информацию для вашего адвоката мистера Эверарда Уориндера.
– Кого? Уориндера? – переспросила Кейт. – Вы хотите сказать, что он согласился защищать меня?
– Конечно. – Мужчина улыбался и с интересом рассматривал Кейт. – Вам очень повезло. Эверард Уориндер – один из самых лучших адвокатов Лондона.
– Я знаю, – смущенно сказала Кейт. – Я знаю его, но он… между ним и моим братом были большие разногласия…
– Наверное, так оно и было… А теперь, если вы не возражаете, мисс, мне хотелось уточнить кое-какие детали.
Когда через некоторое время мистер Уэсткотт ушел, стражник сказал Кейт:
– Везет же некоторым! Похоже, вы остаетесь в этой камере, которая с лучшими условиями. Сейчас вам нужно перенести свои вещи.
Когда Кейт увидела, как на нее смотрели женщины, с которыми она раньше сидела в одной камере, девушка почувствовала себя виноватой, в глазах женщин была зависть и в то же время искорки радости за нее. Потом они бесконечно долго говорили об этом и решили, что у Кейт Хатер, наверняка, есть очень состоятельный покровитель.
Эверард Уориндер сделал мудрый выбор. Джордж Уэсткотт был подходящим человеком. Уже несколько поколений Уориндеры и Уэсткотты работали вместе, и сам Джордж прекрасно ладил с Эверардом.
Инспектор Блейн вдруг столкнулся с тем, что его так гладко развивавшееся следствие подверглось атакам с разных сторон. С самого начала ему все казалось очевидным.
Молодая смазливая женщина окручивает богатенького папенькиного сынка, они ссорятся, она нападает на него, ножом попадает в жизненно важную точку, может быть, и случайно – это уже решать суду. Зачем изобретать истории о неизвестных помощниках, о постороннем убийце – все эти фантазии хороши разве только для театра. Ни один человек на Вайнер-Стрит не признавался, что видел что-либо подозрительное. Силен был страх жителей Ист Энда перед полицией.
Зато Кристина многих из этого района знала лично и решила использовать эти знакомства.
За два года работы в клинике она узнала, что люди трудно, неохотно рассказывают о себе даже доктору и никогда, стараются не общаться с полицией, боясь быть обвиненными. Но часто они более охотно делились своим сокровенным с нею, молоденькой женщиной. Поэтому именно Кристина почти случайно сделала первое удивительное открытие.
Несколько дней после прихода в их дом Дэниела она размышляла, чем она могла бы помочь. Она решила пойти на Вайнер-Стрит, к дому Кейт, и под видом любопытствующей попробовать поговорить с кем-нибудь из местных. После некоторых раздумий она решила сказать матери, что хочет посещать лекции по античной Греции в Британском музее, и леди Кларисса, пожав плечами, разрешила дочери исполнить свое желание. Итак, Кристина надела простенькое платье, которое она обычно надевала на работу в клинику, незатейливую шляпку, с которой она уже давно отпорола страусиные перья, набросила на плечи скромную черную шаль, принадлежавшую служанке Бетси, и отправилась на выполнение своего «детективного» задания.
В это пасмурное утро в конце Вайнер-Стрит уже играл шарманщик, а трое ребятишек собрались вокруг старика и развлекались с маленькой обезьянкой, сидящей на крышке шарманки. В соседнем доме женщина мыла крыльцо, она вылила воду на дорогу. Когда Кристина остановилась у дома, женщина с интересом посмотрела на незнакомую девушку.
– А-а, вы, наверное, мисс, тоже пришли взглянуть на это злополучное место, да? Но смотреть-то нечего… Полиция закрыла комнату. Говорят, от такого зрелища тебя всего выворачивает – повсюду была кровь. А девушку, живущую здесь, арестовали, ну вы же знаете, что здесь случилось?
– Да, я кое-что слышала, – сказала Кристина, – но я думала, что можно подняться наверх и посмотреть.
– Пожалуйста, если угодно, но вы только время зря потеряете, – сказала женщина, выжимая грязную тряпку.
Как и предупреждала женщина, комната на втором этаже была закрыта. Кристина толкнула дверь комнаты напротив, где жил польский художник. Они встречались с ним год назад на вечеринке у Кейт. Как же его звали, думала Кристина. А-а, Карл Ландовски, вот как. Дверь не поддалась, ответа не последовало, и она медленно стала спускаться по лестнице, размышляя, почему полиция не расспросила его. Насколько она знала, Карл и Кейт были в хороших дружеских отношениях.
Женщина, закончив мыть крыльцо, расстилала тряпку перед входной дверью.
– Ну что, там закрыто, небось? – спросила женщина Кристину.
– Да. А вы случайно не знаете, миссис, художник, который снимал соседнюю комнату, никуда не уехал из Лондона?
– А-а, тот чудной паренек? Он как-то нарисовал мой портрет, и представляете, я там стою с ведром и в рабочем своем грязном фартуке! Я говорила, чтобы он подождал до воскресенья, когда я надену выходное платье, но нет же, не стал и слушать. Бедный дьяволенок, с ним произошло несчастье? Как-то раз я только что пришла с базара и стояла возле дома с бутылкой эля для моего старика, а он вдруг выскочил из дома, будто за ним гнался сам дьявол. Он не посмотрел ни направо, ни налево, а бросился прямо через дорогу и не заметил повозки с пивом. Вы никогда не слышали такого удара! Лошади встали на дыбы, а кучер заорал, чтобы их успокоить, а они от этого крика как ошалели. Когда же, наконец, он их усмирил, парень лежал на дороге, белый, как полотно, а на лбу была огромная кровавая дыра…
– Он что, умер? – волнуясь, пробормотала Кристина.
– Тогда был еще жив, кто-то послал за доктором – у нас на соседней улице живет доктор – и тот прибежал минут через пятнадцать. Паренька увезли в больницу. Должно быть, умер там, бедолага…
– А вы не помните, когда это случилось, в какой день? – поинтересовалась девушка.
– Сейчас, сейчас… Когда же? Ведь не так давно! – и тут женщина с триумфальным видом хлопнула себя по лбу. – Ну как же я могла позабыть! Ей-Богу! Конечно же, это было как раз в тот вечер, когда убили того молодого франта. Ну, из-за которого потом приходила полиция.
– А вы это рассказывали полиции? Я имею в виду случай с художником.
– Нет, а зачем им это знать? – презрительно сказала женщина. – Попробуй заговори с полицейским, не успеешь оглянуться, как тебя ни с того ни с сего схватят и обвинят во всех смертных грехах! Уж лучше держать язык за зубами, я считаю.
– Скажите, пожалуйста, кто-нибудь ходил проведывать этого паренька в больнице?
– Не могу сказать вам, мисс. По-моему, у него немного было друзей. Он какой-то всегда был странный. – Женщина немного помолчала и пристально взглянула на Кристину. – Послушайте, мисс, где я могла вас видеть? Может быть, в клинике?
– Вероятно, – смущенно сказала Кристина. – Я работала ассистенткой доктора Декстера.
– Точно! Я как-то туда заходила, у меня был сильный порез на руке, и доктор дал мне хорошую мазь, от которой со временем все прошло. Ну, ладно, мне нельзя долго стоять тут – работа ждет. Приятно было поболтать с вами, мисс, – И как по мановению волшебной палочки, женщина незаметно исчезла.
Кристина шла по улице, размышляя о том, что только что узнала. Могло ли так быть, чтобы Карл Ландовски, этот скромный молодой человек, увидел Раймонда в комнате Кейт, попытался его выставить, а случайно напав на него с ножом, выскочил на улицу за помощью, и тут же был сбит лошадьми? Это нужно было выяснить, но в полицию Кристина не хотела идти. Ее могли спросить, кто она такая, в каких отношениях она была с Карлом, Раймондом, а это только помешает следствию. Кристина подумала о докторе Декстере, он был именно тем человеком, которого выслушают в больнице и на чьи вопросы ответят. Дебора встретила Кристину очень приветливо.