Они не ожидали такого поворота и в отчаянии решили нанять адвоката. Выбор пал на Улу. Дело было в середине нулевых.
Я сделал все что мог, но помочь им не удалось. Посчитали, что они, как приемные родители, слишком стары. Сандре Дальстрём было уже за пятьдесят, а у ее партнерши, Линни Хольм, диагностировали весьма злокачественную форму рака молочной железы с метастазами. Врачи говорили, она вряд ли проживет больше двух лет.
Власти мотивировали отказ бездетной лесбийской паре именно этими причинами, но Сандра и Линни были убеждены, что дело не в этом, а в дискриминации по причине их нетрадиционной сексуальности – ведь на Филиппинах уже получен положительный ответ во всех инстанциях, и с тех пор не выплыли никакие новые обстоятельства. Они попросили Улу обжаловать решение в высшие инстанции, а когда он попытался отсоветовать им это делать, разгневались до крайности, угрожали привлечь Улу к суду за нарушение адвокатской присяги, писали в адвокатское бюро грозные письма.
Эва заложила в память закладку: это было странно. Почему они так разгневались? Ула был совершенно уверен, что никакой дискриминацией и не пахло, к тому же ему просто-напросто было их жаль.
Но у пары были свои резоны: они к тому времени уже много лет помогали детям из неблагополучных семей и хотели, чтобы Ула использовал этот аргумент при обжаловании. Она с трудом припомнила: Ула что-то ей рассказывал тогда. Две женщины взяли шефство над глухим мальчуганом, поскольку одна из них, Линни Хольм, владела языком жестов.
Мальчика звали Юнас Окессон, он жил у них несколько лет с перерывами.
Юнас… паренек на фотографии на книжной полке. Паренек, зарегистрированный камерой наблюдения в подземном гараже. Паренек, который вскоре после этого был найден мертвым. Погиб от передозировки.
Четвертый этаж. На площадке пахнет какой-то восточной едой, в квартире крик и звон посуды.
Сандра навела ее на подозрения касательно Понтуса Клингберга и, вполне возможно, сделала это сознательно.
Она прибавила шаг. Человек, убивший Ангелу Клингберг, пытался всеми способами навести след на Катца, но это была не просто копия юношеского преступления, которое Катц якобы совершил тридцать лет назад. Человек, убивший Ангелу Клингберг, не просто знал про ту давнюю историю. Он был ее участником. Это был тот самый психопат, который чуть не перегрыз ей горло на Груббхольмене.
Надо было немедленно рассказать это Данни. Она несколько раз звонила в свою квартиру на Турсгатан, но Катц не брал трубку.
Тот же самый. Тот же садист, которому доставляет удовольствие рвать зубами шею своих жертв.
Дверь не заперта. Она вошла в прихожую и сразу увидела Сандру Дальстрём – та сидела на остекленном балконе над пасьянсом. Почему-то Эва решила, что это тот же самый пасьянс, что и в прошлый раз. Заметила Эву, сняла со спинки стула кофту и торопливо надела. Рядом с фотографией мальчика стояла зажженная свеча.
Эва подошла к ней, взяла за руку и решительно, одним движением задрала рукав. Зажившие шрамы от укусов, множество, больше дюжины. Какие-то тонкие, еле заметные, но есть и настоящие келоидные рубцы.
Женщина смотрела, словно не понимая, что рука принадлежит ей.
– Есть и еще… – тихо сказала она. – На животе и груди еще хуже. Один раз он мне чуть нос не откусил. Перекусил хрящ. Густав оплатил пластическую операцию.
И в самом деле, еще в тот раз Эва обратила внимания на еле заметные тонкие шрамы у крыльев носа. На ярком свету их почти невозможно заметить.
– И кто об этом знал?
– Только Густав. Он все делал, чтобы замять.
– Не Понтус?
– Нет.
– А полиция… вы ни разу не заявляли в полицию?
– Густав платил мне так, что я об этом и не помышляла. Можно сказать, полностью взял на содержание. К тому же никто, кроме меня, с мальчиком вообще не мог справиться, когда у него начинались эти припадки бешенства. Он прямо как зверек становился… Знаю, звучит дико… но я любила его. Маленький несчастный мальчонка, ничего еще в жизни не видел, кроме сплошных трагедий.
Подумать только… она горюет, пьет успокаивающие таблетки и даже понятия не имеет, что смерть глухого мальчика, которому она отдала несколько лет жизни, стоит в прямой связи с ее историей.
Джоель убил его, потому что Юнас видел человека, парковавшего машину в подземном гараже. Неважно, был ли это сам Джоель или он кого-то нанял.
А незадолго до этого Джоель покончил с Ангелой – из ревности. По-видимому, прознал про ее связь со своим дядей и съехал с катушек. Болезненная жажда мести. Он нанял Юлина, перевел для него деньги на Виргинские острова – все ради того, чтобы отомстить Ангеле и направить подозрения на Катца – его приятеля, который понес наказание за первое нападение Джоеля на Груббхольмене. Но сначала инсценировал собственное исчезновение.
Она еще не знала как, но как-то все было связано. В тот злосчастный вечер Джоель наверняка был на яхте, и когда Катц и Йорма проникли на борт, где-то спрятался и решил отомстить. Случай подвернулся, когда Эва и Катц валялись в велосипедном подвале в героиновой отключке.
– Вы продолжали встречаться с Джоелем? Он видел Юнаса?
– Да… он как бы не мог со мной расстаться. Я уволилась, а он все продолжал ко мне приходить. Трудно объяснить, но он стал мне вроде сына.
Она замолчала и задумалась.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Пару лет назад. Как раз когда Юнас здесь жил. Но я попросила его уйти. Юнас очень его боялся.
Она поднялась и собрала карты.
– А Рикард Юлин? Какова его роль во всей этой истории?
Сандра Дальстрём посмотрела на нее с удивлением.
– А в чем дело?
– Ни в чем… Расскажите, вот и все.
Звоночек в голове прозвенел, но Эва проигнорировала предупреждение. Стояла, смотрела в молочную линзу камеры видеонаблюдения и ждала, когда ее впустят.
Она позвонила и спросила Понтуса Клингберга. Какой-то молодой клерк сообщил, что эту неделю шеф работает дистанционно и в контору не приходит. Нет, извините, я не имею права сообщать его домашний телефон.
Еще раз нажала кнопку звонка, и та слегка завибрировала под пальцем. Опять посмотрела на камеру, установленную на самом верху бетонной стены, окружающей виллу Клингберга в Юрхольмене. Неприятное ощущение – кто-то присматривается к тебе исподтишка, а сам невидим.
Она была уверена, Понтус Клингберг и понятия не имел, что его племянник убил Ангелу, что Джоелю помогал Юлин. Он даже не знал, что происходило в охотничьем домике в его усадьбе, пока он грел ноги у камина. Если речь идет о мести, а все указывает именно на это, то он следующий на очереди, и она обязана его предупредить.
Опять попыталась позвонить Катцу – с тем же успехом. Оставила сообщение на автоответчике, сообщила, куда едет. Почему он не отвечает? Если его взяли, она бы знала. Даниельссон обязательно позвонил бы.
Внезапно послышалось глухое жужжание электронного замка, щелкнул засов, и металлические ворота раскрылись, как крылья гигантской бабочки.
Она пошла по гравийной дорожке к вилле. Никогда не видела ничего подобного. Самое меньшее, тридцать комнат. Вид на море с двух расположенных каскадом веранд. Двадцатипятиметровый бассейн позади дома. Два теннисных корта. Собственный пляж с мостками и беседкой. Зимний лодочный ангар величиной с нормальную виллу.
Ворота за спиной медленно закрылись. Она поднялась по широким ступенькам к приоткрытой входной двери.
Зашла в дом, крикнула – никто не ответил. В фойе задернуты шторы – даже язык не поворачивался назвать это величественное помещение вестибюлем, холлом и тем более прихожей. Самое настоящее театральное фойе. Эва открыла двойные двери и оказалась в гигантской столовой, где посередине царил стол с высокими резными стульями, как минимум для тридцати гостей. Картина Карла Ларссона[12] чуть не во всю стену.
– Есть здесь кто? – крикнула она опять, и опять никто не откликнулся.
Она прошла через несколько комнат, оказалась в небольшом салоне и остановилась. Попыталась осмыслить рассказ Сандры Дальстрём про Юлина. В середине семидесятых его наняли для поисков Кристофера. Тогда он был молодым офицером военной разведки. Она вспомнила – Понтус Клингберг говорил, что они просили о помощи военных. Значит, Юлин был одним из них, даже, может быть, именно он сообщил семье жуткую новость из Голландии. Она пошла дальше, проходила комнату за комнатой, и в конце концов снова оказалась в вестибюле… в фойе. И что это значит? А это значит, она обошла весь нижний этаж, не встретив ни одного человека. Откуда-то шел странный запах – сладковатый и в то же время отвратительный, но откуда – понять она не могла. Что за чушь… Понтус должен быть где-то здесь, кто-то же открыл ей ворота.
Поднялась по лестнице на второй этаж. Почему-то вспотела, хотя в доме работали кондиционеры и было вовсе не жарко. Запах усилился. Стены увешаны картинами, здесь, очевидно, помещался отдел современного искусства. Одну из картин она узнала по гротескным деформированным лицам и человеческим фигурам, этот англичанин, как его… Фрэнсис Бэкон, кажется.
– Понтус!
Молчание. Может, он в каком-то из других строений на участке.
Она должна его предупредить. И внести ясность. К тому же никто, кроме Понтуса, не сможет дать ей ответ. Как выяснилось, Понтус уже много лет дружен с Юлином. Юлин общался с их семьей. И если верить Сандре Дальстрём, Юлин давным-давно заинтересовался Джоелем, еще до того, как Джоеля отправили в Сигтуну. Поначалу мальчик ходил в частную школу в Дандерюде, проявил нестандартные способности. Юлин был в восторге от его одаренности – и внимательно присматривался к необъяснимым вспышкам необузданной ярости.
Может быть, именно Юлин позаботился, чтобы Джоель поступил в школу военных переводчиков вместе с Данни Катцем?
Какая-то особая программа для сверходаренных психопатов?
Дурацкие фантазии… но Понтус Клингберг наверняка знает, в чем дело.