Они сказали друг другу все полагающиеся слова о том, как приятно было познакомиться, Саша еще раз попыталась извиниться за историю с мотоциклом и пожелала успеха музею, поблагодарив барона за все, что он сделал для нее за последние дни.
Конрад в свою очередь пригласил ее приезжать в Тироль, после чего они расцеловались в обе щеки, и Саша уселась у окна недлинного поезда тирольских железных дорог.
Мерано сразу исчез из виду, и снова поезд пересекал вдоль узкую долину, полную яблоневых садов, с высокими горами и замками на острых выступах по обеим сторонам.
Девушка смотрела в окно, но видела не открывающиеся прекрасные панорамы, а заросший плющом старый замок, казавшийся заброшенным.
На столе в комнате с высокими потолками с деревянными балками горели свечи, отражаясь в бокалах Гевюрцтраминера, самого знаменитого вина региона Альто Адидже.
– Когда-то давным-давно, – рассказывал Конрад, – барон Готфрид фон Бруннен в отчаянии заперся в своем замке. У него не было денег, чтобы нанять пусть даже небольшое войско для защиты свои интересов, и похоже, что скоро у него останется лишь замок, земли потихоньку отрезают себе соседи.
Последнее время они вообще уже не церемонились.
Просить о помощи герцога Майнарда было бессмысленно, у того были свои задачи, да и отплатить за покровительство сюзерену Готфрид не мог.
Скоро уже крестьяне начнут над ним потешаться, и нет гарантии, что немногочисленные слуги в замке не откроют однажды дверь кому-то из соседних рыцарей и его не выбросят его как собаку из собственного дома.
Барон поднялся в каминный зал и остановился у портретов своих предков.
Жаль, что у его родителей был лишь один сын и такой никчемный, даже фамильный замок уберечь не может. Ему показалось, что в свете факелов на стенах его предок, Готфрид Первый, ухмыляется издевательски, глядя с портрета на своего тщедушного потомка.
Готфрид со злостью ударил по портрету, еще и еще, он бил, не глядя, словно расправлялся не с картиной, со всеми своими врагами.
Сильная боль пронзила руку, он разбил костяшки пальцев до крови, войдя в раж и попав по тяжелой золоченой раме.
Неожиданно картина покачнулась, и какой– то предмет упал из-за рамы и, звеня, покатился по полу.
Готфрид наклонился и поднял старинный запыленный медальон темного серебра.
Он стер пыль с медальона и увидел изображение хищной птицы, напоминающей сову, разобрал буквы по краю изображения – «Noli me tangere», не тронь меня, гласила надпись, отправляя к сценам из Евангелия.
Кровь с разбитых пальцев капнула на изображение, и барону показалось, что крылья птицы на медальоне вздрогнули.
В этот момент раздался стук в двери замка. Так, с медальоном в окровавленных пальцах, Готфрид и пошел к дверям, бессмысленно было оттягивать свою гибель.
Казалось, что замок вымер, слуг не было видно, и барон распахнул тяжелые двери, готовясь к неизбежному.
За дверями замка в ночной темноте гарцевали пять всадников в темных одеждах на темных конях. Кони нетерпеливо били копытами, с шумом выдыхая воздух из ноздрей.
На миг воцарилась тишина. Один из всадников спрыгнул из седла и поклонился барону, который не видел его лица за темным забралом:
– Вы звали нас, господин?
Орден совы существует уже тысячу лет, и по наследству переходит медальон, дающий власть над орденом, его нельзя продать, его нельзя украсть, его можно только унаследовать или подарить, но искренне и от всего сердца.
Когда хозяину медальона нужна помощь, капля крови его должна упасть на изображение птицы. – Конрад вынул что-то из-за пазухи и раскрыл ладонь.
На ней лежал медальон темного серебра – в свете свечей казалось, что крылья большой птицы слегка трепещут.
Саша в изумлении, не отрываясь, смотрела на медальон, она моргнула и словно огромные крылья прошелестели по комнате, и дрогнуло пламя свечей.
Конрад убрал медальон.
– А ты…. – Саша не знала, хочет ли она услышать ответ, но все же задала вопрос, – а ты когда-нибудь… – и она вдруг замолчала на полуслове.
– Использовал ли я силу медальона? – Конрад улыбнулся. – Да. Но погоди пугаться. Зачем призывать на помощь неведомые силы, когда все гораздо проще.
Раз у ордена есть магистр, значит, существуют и члены ордена, служащие его главе. Иногда достаточно попросить об услуге, об информации, или посоветовать, чтобы не развивали тему драки двух девушек на обрыве. – Он подмигнул Саше. -
В те времена Черные рыцари были абсолютно органичны. В каком виде явятся силы медальона сейчас – кто ж знает. Может быть, это просто красивая сказка.
Но связь нашей семьи с совами и хищными птицами существовала всегда, а вот почему Буббо выбрал тебя, я не знаю.
Видимо, между вами тоже установилась какая то особая связь.
Я как раз вынес его на арену, шло представление, и вдруг птица занервничала, перестала слушать мои команды, а потом резко поднялась в воздух и улетела в сторону горы. А когда он вернулся и начал кричать и звать меня в ту же сторону, я понял, что произошло что-то серьезное.
– Я всегда думала, что ордена связаны с католичеством. А тут сплошная мистика – темные силы, языческие богини.
– Не все так просто, как кажется. Не забывай, что сова часто сопровождала отшельников на различных гравюрах и фресках. Сова – постоянный спутник Святого Иеронима. Помнишь, я говорил, что это страж, охраняющий в ночи? Ночь – лучший советчик, есть даже поговорка, что прежде чем выносить свои мысли на дневной свет, хорошо обдумай их ночью.
Вспомни Евангелие от Луки: «Просветить сидящих во тьме и сени смертной». Поэтому сова часто присутствует в сценах распятия Христа.
– Я этого не знала и никогда не замечала, – сказала Саша. – Совы необыкновенные птицы, и теперь я понимаю, откуда в их глазах мудрость веков.
– Когда мы познакомились, ты сказала, что хотела бы иметь за спиной такого стража. Я очень удивился, ведь это практически девиз нашего ордена. Видимо, и Буббо почувствовал что-то и защитил тебя в минуту опасности.
– Если бы не Буббо, я бы не сидела сейчас за столом, – вздохнула Саша, – я никогда его не забуду. Он спас мне жизнь. Я даже боюсь подумать, что со мной могло случиться, если бы он был не на арене в клетке в этот момент.
– А случайностей не бывает, – сказал Конрад. – Все происходит тогда и так, как должно быть. Но я должен попросить тебя об одной вещи, которую тебе трудно будет исполнить, но это важно и ты должна мне пообещать.
– Что я должна исполнить? – Саша уже догадалась, о чем хочет попросить ее барон и ей стало очень грустно.
– Забудь об этой истории, и забудь о медальоне, который я тебе показал.
Ничего не было, это просто сон. – Конрад поднял бокал – За твое возвращение домой и за здоровье. Прозит!
И снова дрогнуло пламя свечей, словно крылья большой птицы прошелестели где-то совсем рядом, и тень скользнула по комнате.…тень Минервы.
В Больцано Саша пересела на поезд до Вероны, где ее ждала очередная пересадка, чтобы добраться до Флоренции.
Как всегда, лишь только поезд пересек границу Тосканы, Саша ощутила особое теплое чувство, которое всегда возникало в душе в этих местах, словно она после долгого отсутствия опять оказалась дома.
Одни только слова по радио «поезд прибывает на станцию Санта Мария Новелла» наполнили ее предвкушением встречи с любимыми местами.
Она подумала, что не видела в своей жизни ничего красивее Южного Тироля, заснеженных вершин и невероятных замков, да еще и сразу четырех в окне ее тирольского дома, но только здесь в Тоскане она была на своем месте и этого чувства она бы ни на что не променяла.
И вот уже местный поезд, четвертый с сегодняшнего утра, вез ее к маленькой станции, откуда осталось пройти всего метров двести до фуникулера, поднимающегося на высокий холм, где горели под осенним солнцем терракотовым огнем крепостные стены древнего города.
Дверь замка распахнулась и не успела Саша что-то сказать, как пожилая невысокая женщина кинулась ее обнимать и расцеловывать в обе щеки, да не два раза, как здесь принято, а все двадцать:
– Синьора, беллина, да что ж так долго где-то ездила, когда тут тебя ждут. Ох, дождалась я, синьора моя приехала! Наконец то!
– Фиона,– смеялась Саша, – да отпусти ты меня, все, я здесь, я приехала.
Она отдохнула, перекусив огромным количеством всяческой снеди, которую принесла на подносе в ее комнату Фиона.
Здесь были и тосканские колбасы аж пяти видов, и несколько нарезок сыра, и даже сало– знаменитое лардо де колонната, и горячий хлеб, и оливки, и луковый джем, и конечно, бутылка кьянти ди Кастельмонте.
Наевшись с дороги, девушка задремала, это уже становилось привычкой.
Проснулась она от стука в дверь.
– Отдохнула? Поехали ужинать,– в дверях стоял Роберто.
Саша собралась, и спустилась вниз, где, в компании графа, уже подпрыгивал от нетерпения невысокий пожилой испанец.
Они с Гильермо расцеловались и загрузились в машину.
Осеннее солнце скрылось, пока Саша спала, и в вечерней темноте начинал накрапывать дождик, он стучал по стеклу машины все сильнее.
– Тоскана плачет, зная, что мне пора домой, – пошутила Саша, хотя при мысли о том, что завтра ей придется ехать в аэропорт, она готова была плакать вместе с дождем.
Тироль сломал весь ее запланированный тосканский отпуск, она ничего не успела увидеть и ни с кем встретиться. Она до сих пор не привела в порядок свои мысли и ощущения, до сих пор не осознала, что произошло за десять дней в горах, а уже пришла пора прощаться и с Тосканой.
– А когда ты приехала, она от чего плакала, – ехидно поинтересовался Роберто,– от счастья?
Девушка не спрашивала, куда они едут в этот раз, но неожиданно впереди засияли огни довольно большого города, и вскоре такая узнаваемая башня выросла над крышами.
Невероятно, прощальный ужин предполагался в Сиене!
Они оставили машину на одной из боковых улочек у главной сиенской площади – Кампо, пустынной дождливым осенним вечером. Золотая в огнях башня отражалась на мокрой мостовой, и зрелище было просто нереальное, пустая Кампо, умытые дома и темное осеннее небо над Сиеной.