И тут повара затрясло. Он прижался спиной к стене и дрожал как осиновый лист. А меня сзади обняли руки Маркграфа и прижали к сильному и горячему телу.
— Лика. Отпусти его. Он все понял, — прошептал мне Роланд на ухо.
Я тряхнула головой и отвела взгляд от повара, который к его чести устоял на ногах, и не сполз по стеночке, у которой стоял.
— Простите. Не люблю, когда сомневаются в очевидных вещах.
— Пойдем. У нас последняя ледяная кладовая. Там лед, свежее мясо и не переработанные продукты.
— Идем, — кивнула я.
Последняя кладовая была самой холодной. Здесь лежали и не таяли огромные куски льда, а еще был снег, им засыпали туши принесенных с охоты животных. Я поежилась, мне на плечи тут же накинули плащ. Роланд снял его с плеч и укутал им меня. Мне он был велик, но сразу стало тепло. К тому же он был пропитан Роландом, его энергией и жизнью. Меня перестала бить мелкая дрожь, и снова стало гораздо спокойнее. Поэтому я уверенней прошла дальше в глубину холодной кладовки.
И здесь тоже прямо во льду стояли бочки. И не во всех было соленое мясо. Некоторые из них были с мочеными яблоками, в некоторых был уже готовый яблочный сидр. Я вот тоже собиралась мочить яблоки. Но только это нужно делать с осенним урожаем. Летние яблоки категорически для этого не годятся. И это у меня впереди. Кстати мне тоже пригодится такая бочка. Те, что у меня есть, меньше по размеру.
Я останавливалась и снова шла дальше. Никто не задавал вопросов. Все поняли, что лучше помалкивать. Целее будут. Я дошла до конца кладовой и остановилась возле горы бочек. Они были пыльные и старые, стояли друг на дружке и было видно, что их давно не трогали.
— Это запасные. Ими не пользуются. Стоят на случай небывалой охотничьей удачи. Но ее уже давно не было, — пояснил мне кастелян, потому как повар хоть и шел с нами, но был сильно бледен.
Нда, переборщила я. Но это все нервы. Трупы, надписи. Столько всего навалилось и сразу. Перезимовала, называется, в тихой деревушке.
Я подошла к бочкам и поняла, что мы нашли.
— Поднимайте все бочки и ставьте их в противоположный угол. Как найдете тяжелую, откройте.
Я развернулась и уткнулась Роланду в широкую грудь. Не хочу я на это смотреть. А вот так вот стоять гораздо теплее и спокойнее, а меня еще и обняли. Вообще прекрасно. Это не потому что мне хочется прижиматься к нему. Нет. Просто холодно тут, а я так греюсь, уговаривала я сама себя.
За моей спиной слышались характерные звуки поднимаемых и передвигаемых бочек, пока я не услышала удивленных возглас.
— Бочка тяжелая!
— Она запечатана. Крышка вся залита воском. Дно тоже.
— Вот почему не было запаха. Холод и воск, — сказала я, по-прежнему не отрываясь от груди Роланда.
— Она же небольшая? Как он туда мог впихнуть тело?
У меня закружилась голова, и я вцепилась в рубашку Маркграфа.
— Он его что? Расчле…
— Роланд! Я хочу наверх!
— Да, прости. Вы дальше сами. Карл, мне подробный отчет, — и Роланд, подхватив меня на руки, понесся прочь из кладовки.
Не то чтобы я не могла дойти сама. Нет, я бы справилась. Но мне очень нравится, когда меня на руках носят. Вообще самый замечательный способ успокоить ведьму — это взять ее на ручки, прижать к сильному телу и прошептать, что все непременно будет хорошо. Потом усадить в кресло, дать горячий напиток и укутать в плед. А вот сапоги то с меня зачем стаскивать? А ноги размять? Ну, тоже не плохо. Что это за гадость варит ваш повар? Как это называется? Пуаре? Фу, мерзость. Бодрит? Ну, ну. Листья шиповника, боярышника и земляники подошли бы лучше. Но пусть будет пуаре. Это грушевый сидр? Нет, не пробовала.
И вот уже комната уютная до невозможности и Роланд, усевшийся рядом с креслом на большую шкуру медведя, кажется милым и домашним котиком. И камин так здорово трещит поленьями. И кажется, что я дома.
А потом мне принялись рассказывать смешную историю про способ изобретения сидра. Якобы один король, обладатель огромной задницы, случайно уселся на мешок с яблоками. И попа у этого славного короля была такой большой, что все яблоки в мешке раздавились просто всмятку.
Я расхохоталась и заявила, что быть этого не может.
— Да я серьезно тебе говорю. Его и прозвали Великим, исключительно из-за ширины его ну этой. Как бы ее поприличнее в твоем присутствии?
Я опять рассмеялась, так смешно он это рассказывал.
— Но ты сейчас пьешь горячий сидр с пряностями. А его именуют скорее восэйл.
И я уж было собиралась рассказать, что пряности туда нужно добавлять совсем другие, и я с удовольствием ему даже расскажу какие, но тут в комнату вошел хмурый Карл. За ним следом протиснулся Ганелон, который тут был скорей всего начальником военного гарнизона. Оба были мрачнее тучи перед дождем. Я спустила ноги с кресла и села ровно. Роланд тут же старательно укутал их в длинный плед, встал и только тогда обернулся к своим подчиненным.
— Ваше сиятельство, мы нашли. Тело. В той бочке.
Они нашли? Я фыркнула. Ага, вот прям взяли и нашли, а я мимо проходила. Просто так совпало, мой приход и их поиски. Они поняли, что сморозили глупость, и Карл почти сразу стал оправдываться.
— Эти бочки уже давно никто не трогал. Они и не нужны были никому. В голову не могло прийти их осматривать. Судя по всему, это случилось год, или даже два назад. Но понять ничего невозможно там просто… хм… ну тело, оно… хм.
— Я поняла. Тело расчленили, и, несмотря на то, что находилось оно все это время на холоде, все равно процессы гниения и разложения шли. В результате что-то четко понять сложно. Дальше, — подбодрила я их.
— Да. Вот я и говорю. Каша там, Ваша милость. Ничего не разобрать. Ну, то есть понятно, что тело человеческое, но вот…
— Ясно! — гаркнул на них Роланд, но обернувшись, поймал мою невозмутимую улыбку и сказал.
— Что с расследованием? Что говорит повар?
— Жофруа клянется и божится, что ничего не знает. И вообще к этим бочкам никто не подходит за ненадобностью. И что эта кладовая единственная, что не запирается, так как сюда и продукты постоянно новые приносят и помощники его приходят, чтобы их забрать и начать готовить или перерабатывать впрок. И что если ее постоянно запирать, то он не набегается ее открывать. Вот соседняя кладовая с заготовками и колодец — это у нас заперто.
— То есть зайти мог кто угодно, — подытожила я.
— Да. Почти все.
— И погибший запросто мог сам туда зайти. А уж вышел или нет — никто теперь уже и не вспомнит, — согласился Роланд.
— Да. Заманили и там же убили. Кровь там есть и от убитых животных? Наверняка там же иногда туши рубят. Идеальное место, — протянула я в задумчивости. — Следов тоже никаких?
— Нет. Даже если и были, то либо их уничтожили, либо они сами стерлись за это время, сейчас уже не найти.
— Но может быть одежда? Он не мог не испачкаться? Кровь? Кто-то же это стирал, — продолжала я упорствовать.
— Это легко списать на охоту. Кабан или олень.
— Но ведь почти все в замке оборотни? Почему не почуяли?
— Оборотни и те, кто с ними долго живет, прекрасно знают, как можно перебить, а то и вовсе уничтожить запаховый след, — мрачно объяснил мне Роланд.
— Я не знала.
— Ганелон? Твои соображения?
— Нельзя ничего сказать точно. По уровню физической силы в том числе. На черепе вмятина сзади. Думаю, удар был нанесен в голову, и поэтому сказать о том был ли это оборотень или человек сложно. Я займусь розыском, опрошу всех. Может быть, кто-то что-то и вспомнит.
— Возьми с собой кого-то из помощников. Я хочу, чтобы розыски ввелись сразу несколькими оборотнями. У тебя два помощника? Вот пусть тоже примут участие в расследовании. Я хочу, чтобы вы подняли на уши весь замок. Но мне нужны результаты. И если у кого-то появятся соображения, путь не трусят, приходят лично. Я всех выслушаю, — дал Роланд указания.
Карл и Ганелон покивали и вышли. А Роланд повернулся ко мне.
— Согрелась?
— Да. Это твоя гостиная? А там спальня?
— Да, я тут редко кого принимаю, но для тебя сделал исключение. Лика, я хотел поговорить с тобой. Вся эта сложная история с надписями, и убитыми оборотнями, и людьми, очень странная и опасная. Я хотел предложить тебе переехать жить в замок. Скажем, до весны? А потом посмотрим.
— Нет, — я зашевелилась в уютном кресле и принялась из него выбираться.
— Почему?
— Так сразу и не ответишь. Но поверь, причин много, — я встала из кресла на мягкую шкуру медведя.
— Назови хотя бы парочку? — мне показалось, что в его голосе прозвучала обида.
Ну да. Ведьме предлагают зимовку в замке на всем готовом, под надежной защитой стен. Можно не думать о защите, не беспокоиться о продуктах и запасах на зиму, а я тут отказываюсь от такого сказочного предложения.
— Я ведьма, этой причины не достаточно?
— И не просто ведьма. Ты ведь принадлежишь к роду…
— Замолчи, — и я прикрыла ладонью его губы.
Он не ожидал подобного, но вдруг накрыл мою ладонь своей рукою. А потом меня лизнули, как дети лижут сосульки зимой, пока мама не видит. Стало щекотно. Это было так неожиданно и по детски, что я не выдержала и улыбнулась. А потом подняла свободную руку и, проведя по его волосам, сказала.
— Поверь. Я правда не могу.
Он отнял мою руку от лица и кивнул. А потом поднес ее к лицу и поцеловал. Как же давно мне рук не целовали. Так ведь и отвыкнуть можно. Хватит. Пора это прекращать. Так и влюбиться можно. А влюбленная ведьма — это считай, что пропащая ведьма. Или я уже? Так! Хватит. У нас ведь дело есть? Вот и будем действовать согласно ранее намеченному плану
— Роланд? Надпись где? И я бы хотела познакомиться с твоим библиотекарем. Это такой же сильный воин как кастелян и повар?
Роланд тряхнул головой, прогоняя наваждение момента, и сказал.
— Что? Нет, то есть да. Пойдем, я тебе все покажу и познакомлю. Только вот сапоги нужно надеть. Я сейчас, — он отошел к камину, где они все это время грелись.