— Нет, это специальное непрозрачное стекло. Там сложная система прожарки. Но самое главное — это правильно его остудить. Иначе потрескается, — бурчала я себе под нос, натянув и зашнуровав сапоги.
— Там служитель храма за сердце хватается, плачет, и голосит сильно. Он тебя зовет. Без тебя этого мастера к мозаике подпускать не хочет. Встал всем телом перед ней и руки расставил. Говорит, рубите меня мечом. Мне, мол, не жалко пострадать за святое дело, — продолжал объяснять Брендан.
— Понятно.
— Маркграф рычит, ругается, только вот служителя приказал не трогать. Они сразу в храм пошли, сюда не заезжали еще. Лика, а ты на меня сядешь? Мы так быстрее доберемся, — и так хитро на меня посмотрел.
— Вот еще! И не подумаю! Пешком пойдем. Снега еще не так и много. Доберемся, не развалимся, — отрезала я.
Парень приуныл, но покорно пошел рядом, попутно рассказывая про то, что мастер аж из самой столицы, жутко важный. Жить будет в городе. Мозаику уже осмотрел и согласился помочь. Говорит, что снимет и поставит ее назад. Только вот денег за эту блажь запросил не мало, но Маркграф обещал заплатить. Весь город только и говорит про таинственную картинку на стене храма и про скрытые под ней чудеса.
А еще как я храбро вступила за нее в бой с самим Маркграфом и что не побоялась и отстояла. И что я храбрая и щедрая.
Я от таких эпитетов схватилась за голову. Где это видано, чтобы ведьма была храброй и щедрой? Это вообще со словом ведьма нельзя поставить рядом. И вот на тебе. И угораздило же меня.
Брендан поглядывал на меня все время, пока мы шли вниз к городу, и порывался что-то сказать. Только решиться все никак не мог. Ему что-то нужно? Наверняка. Надеюсь, что это терпит.
До города мы добирались дольше. Все-таки холод и снег делали свое дело. И хотя больших сугробов еще не намело, но все же я передвигалась не так быстро, как хотелось бы.
У храма нас ждала небольшая толпа во главе с суровой фигурой Маркграфа, возвышавшейся над ними. Я прошла мимо него сразу в храм. Меня проводили потеплевшими глазами и легкой улыбкой, которая, впрочем, почти сразу исчезла с его губ. Может мне показалось?
При виде меня толпа зашумела и расступилась, давая мне и Брендану проход. В храме служитель бросился ко мне, как будто я его любимая тетя по материнской линии, которую он давно не видел, но с детства любил. Все! Это полный крах моей репутации как ведьмы. Где страх в глазах? На меня смотрят с надеждой. Ужас, что творится.
Мастер из столицы выглядел не испуганным, а скорее заинтересованным. Я принялась подробнейшим образом у него выпытывать процесс работы. Понюхала состав, которым он собирался растворять клей и пространство между швами смальты. Убедилась, что сам состав никоем образом не повлияет на цвет и прозрачность смальты. Только процесс этот будет длительным, и тут вскрылись новые подробности.
Оказывается, служитель настаивает не только на том, чтобы я все проверила, но я должна лично присутствовать. Я схватилась за голову. Это вообще как? Нет, зима время спокойствия. Беготня по лесу закончилась. И можно спокойно заниматься перетиранием трав, я собиралась освоить лабораторию в подвале и попробовать парочку рецептов. У меня еще значилось штудирование парочки томов, что остались от Клары и тихие вечера у печки с крошкой Ру под боком. А тут я должна торчать в городе не меньше месяца? Меня утешили, что меньше. Вот снимут мозаику, прочтем надпись, а на процесс восстановления я могу и не оставаться. Служить сказал, что сам это проконтролирует. Ну, хоть на этом спасибо. Я обреченно вздохнула. Но делать было все равно нечего.
Маркграф, стоявший рядом, тут же вызвался меня отвозить и привозить, но я решительно воспротивилась. И так все косо смотрят, а тут еще я буду разъезжать на Маркграфе. Нет уж.
В городе есть дом ведьмы. Именно там я поселюсь. Тем более, что город обязался меня обеспечить всем необходимым на эти дни. Да и у бывшей городской ведьмы в доме оставалось после ее поспешных сборов много всякого добра, которым теперь я смогу воспользоваться, пусть и временно. Так и решили.
Городской дом ведьмы мне не нравился, но как временное пристанище вполне подойдет. Потянулись зимние холодные дни.
Утром я вместе с мозаичистом аккуратно по маленькому кусочку расчищала кусок стены. После обеда принимала городских жителей, которые занимали очередь с утра и к вечеру с наступлением темноты и не думали расходиться. Они бы и ночью шли ко мне на прием, но Маркграф выставил двух оборотней для охраны моей важной персоны. И толпа все же к ночи рассасывалась.
Но к моей чести работала я хорошо. Запасов городской ведьмы не хватало, поэтому Брендан несколько раз отправлялся в мой дом с указаниями, что можно трогать, а что нельзя. И как не подхватить проклятья, которыми был утыкан мой дом. Но Брендан возвращался всегда целым и невредимым, в точности выполняя мои указания. Он привозил необходимые травки, порошки и микстуры. Но самым главным, конечно, были силы ведьмы, которые я расходовала. Под вечер я была полностью выжита, отдавая всю без остатка.
Утро было особенно промозглым, снег падал не переставая. Так я и не доберусь до моего дома в деревне без помощи Маркграфа. Дорогу основательно заметет, когда путь проложат — не понятно. Так я раздумывала, пока старательно перерисовывала знаки, что теперь были отчетливо видны на стене.
Нужно поторопиться и сегодня же все закончить. Я хочу домой, в мою уютную берлогу. Вот нечего мне тут делать. Поток городских жителей стал заметно меньше. Самые срочные случаи в самом деле требовавшие вмешательства ведьмы я уже рассмотрела. С остальным и местный лекарь с аптекарем справятся. Они и так за эти дни разленились. Мое пребывание — просто праздник для них. Да еще и поздней осенью, когда кажется, что сама природа подхватила насморк.
И тут двери храма резко распахнулись, пуская внутрь холодный воздух. Так, это явно не к добру. Я пошла посмотреть, кто же так ломится? И поняла, что лучше мне пока отойти в тень и спрятаться в нише за статуей одного из праведников. Нет, связываться с женой Маркграфа — это последнее, что мне сейчас хочется. Я ее не боялась. Это было бы странно. Но неприятности мне не нужны.
Ее милость Аманда Бретонская была одета очень тепло. Я бы даже сказала чересчур. Она же оборотень? Ей и мерзнуть то не положено. Но она куталась в меховой плащ и зябко поводила плечами. Видно было, что находиться здесь ей не нравится.
Вместе с ней в храм пожаловали почти все оборотни из ее личной охраны в своих богатых красных одеждах. Прибыл с ней и Ганелон, который сразу при входе в храм стал озираться. Было похоже, что он что-то ищет. Уж не мою ли скромную персону? Но если ведьма не хочет, то ее очень сложно найти.
Оборотни во главе с Ее светлостью обошли храм. Долго они особенно нигде не задерживались. Их сопровождал служитель, пришедший вместе с ними. Ожидаемо они остановились перед снятой со стены и разложенной на полу мозаикой. Долго стояли перед надписью, а потом один из оборотней ее зарисовал. Листок протянул Аманде, и та засунула его в рукав. Я там ножи храню. А она, по всей видимости, платочки и тайны. Кому что.
Я чего-то подобного и ожидала. Но эту надпись полгорода видело. Потому что в храм все время приходили жители города, и скрывать ее особенного смысла не было. Маркграф тем более принял решение перенести мозаику в городскую ратушу. Мастер как раз подготавливал там стену для этого. Служитель согласился на такое решение, тем более что надпись оказалась сама по себе красивой. Буквы и знаки были позолочены, так же как в замке и смотрелось это красиво и таинственно. Храму эта надпись, безусловно, подходила.
Служитель пошел на это еще и из тех соображение, что мало ли кому еще в голову придет ее прочесть? И этот кто-то может быть совсем не так аккуратен как Маркграф. А воспользуется кувалдой. И тогда все будет совсем плохо. А так и ратуша выиграет, и от храма не убудет.
Я дождалась, когда Ее милость покинет храм и только тогда выбралась из укрытия. Нда. Вот пускай Роланд сам с ней разбирается. В конце концов, это его жена, его замок, его земли и его обязанность как Маркграфа. Если его жена замешана в убийствах, то все очень и очень плохо.
Сразу после обеда я отправилась домой. До городских ворот меня провожала половина города. Многие предлагали перевести меня со всем имуществом в город, но я решительно отказывалась. Домик в деревне меня устраивал гораздо больше. Город с точки зрения безопасности был крайне ненадежен. Если папочка подошлет убийц, то в городе им меня достать будет гораздо проще. Так что нет. Возвращаемся.
Брендан уже ждал меня у ворот, а вместе с ним еще два оборотня, что почти постоянно или дежурили у стен храма или возле дверей домика городской ведьмы. Я плотней запахнула плащ. Снег припустился, будто только и ждал того момента, когда я завершу все свои дела в городе. И теперь решил засыпать все очень основательно.
Дороги зимой из города в замок почти не было. Ее полностью засыпал снег. Оборотням не составляло особого труда добежать по нему до города, а вот люди были почти отрезаны. Ронсевальское ущелье, как утверждали жители, засыпало в особенно снежные зимы по самую макушку двух скальных дев. Но мне казалось это пустой болтовней. Не может там быть столько снега.
Мы сделали всего несколько шагов от городских ворот, когда из-за плотной стены снега на нас выпрыгнул огромный снежный барс. Роланд фыркнул и потряс головой, отряхивая снег. Он подошел и улегся прямо на снег, давая мне возможность забраться на него. Я не заставила себя долго ждать.
И мы помчались сквозь белую метель.
Домчались мы быстро, при этом оборотни, что нас сопровождали, побежали в замок, а вот Брендан и Роланд вошли вместе со мной в дом. Я, несмотря на то, что бежали мы очень быстро, умудрилась все-таки замерзнуть. И была приятно удивлена, когда войдя в дом обнаружила растопленную печку и кучку дров сваленную рядом.
— Это я сбегал и протопил. И дрова принес, — смутившись, сказал Брендан.