— Не люблю паузы, они мешают.
— Кто?
— А я почем знаю? Я только утром пришла на вашу землю.
— Это точно?
— Абсолютно. Она вам это сейчас сама подтвердит. Убийцу не назовет, не сможет, а вот сам фак свершившегося подтвердит. В круг вставайте, — и я кивнула ему на пентаграмму.
— А почему он не из соли?
— Какой еще соли?
— Я думал, что все пентаграммы солью рисуют.
— Ага. А еще муки добавим и блинчики испечем. Нет, тут вам не королевская кухня, а я не главный повар. Все пентаграммы рисуют магией. И вообще, что за дурь? Как вы себе это представляете?
— Ну… — и он затылок почесал, видать от сложного мыслительного процесса.
— И в самый такой ответственный момент — мышка побежала, хвостиком махнула, вся соль и просыпалась. Так что ли?
— Простите, глупость сказал.
— В круг вставайте, я устала как дворцовый распорядитель после королевской свадьбы. И спать очень хочется. За талию меня обнимите. Нет. Талия выше. Отлично, вы нашли у меня талию. Вот там и держите руки, не выше и не ниже, а то выпихну из круга и за последствия отвечать не буду. Ладно, начинаем.
Бабка, появившаяся из могильного холмика, была милым божьим одуванчиком. Вот ни за что бы не подумала. Судя по количеству проклятий, оставленных в доме и его окрестностях я ожидала старую каргу, со скрюченным носом и длинными ногтями. Но бабушка очень походила на ласковую старушку у печки, а не на старую злую ведьму. Она была в длинном платье старомодного покроя, белом платке, накинутом на плечи и с доброй улыбкой на лице.
И грубые слова, что, мол, ей нужно, застряли у меня на языке и я спросила вполне мирно.
— Ты звала. Я могу помочь?
— Деточка, просьба у меня к тебе, — скрипучим голоском сказала старушка.
— Я слушаю.
— Присмотри за ним, деточка? Не дай его убить. Все к этому идет, и если не вмешаются другие силы, то погибнет мальчик. А как без него? Без него все тут погибнет.
— Кажется это только, бабушка. Нет такого человека, без которого все рухнет. На место одного придет другой, потом третий. И мир выстоит. Земля родит новый урожай, день сменит ночь, а мать родит новое дитя. Вам ли этого не знать?
— Нет, такого уже не будет. И один человек способен победить войско, если силен духом. Один человек может поднять армию за собой, а ради другого никто и с лавки не поднимется. Постарайся, деточка?
— А почему это вы так о нем печетесь?
— А вот это не твое дело, деточка, — и в глазах зажегся огонек настоящей ведьмы.
Но потом, сделав вид, что мне все это показалось, она продолжила ласковым голосом.
— Дом мой твой отныне, забирай. В лес еще сходи, там старый схрон стоит. В нем поищи, глядишь, и найдешь что полезное?
— Поняла. За дом спасибо, бабушка. За Маркграфом присмотрю, но ничего не обещаю. Он взрослый мальчик. Я буду помогать по мере сил. За схрон в лесу спасибо, наведаюсь. Про убийцу своего ничего не скажете?
— А что про него говорить? Плохой он. И смерть моя ему выгоды не принесет. Только вот плохо, что он постоянно рядом с мальчиком кружит. Не к добру это.
— Значит убийца в окружении Маркграфа, — кивнула я, что поняла ее и продолжила, — Оборотень?
— Деточка, ты многое знаешь, многое умеешь. Я рассчитываю на тебя. С тобой мальчик будет в безопасности. Пора мне. Отпусти.
— Спасибо, бабушка.
Я забрала магию, удерживающую призрака, и он растаял. Только на могиле остался черный след. Если бы я до этого не спалила Вороний глаз, то он бы сам завял. Мир мертвых и мир живых плохо соприкасаются.
— Можете отпустить меня. Моя талия медом не намазана.
— Как вы поняли, что она говорит обо мне? Я со словом «мальчик» плохо соотношусь.
Маркграф отпустил меня и даже отошел, позволяя вздохнуть свободнее.
— А что тут понимать? О ком еще может так заботиться старая деревенская ведьма, что даже не поленилась оставить посмертие? О деревенском старосте? Не смешите мои седины. Только ваша персона могла стоить такого затрата силы. Она так об этом пеклась, что даже собственная смерть была для нее не так важна.
— Что вы делаете? — сказал он, посмотрев на мои магические потуги.
— Я понимаю, что она была вам дорога, но она все же ведьма. Поэтому ее тело должно быть сожжено. Ну, или то, что от него осталось.
— И как вы намереваетесь это сделать?
— Магией. У вас есть другие предложения? Нет, можно конечно выкопать гроб, устроить публичную кремацию, развеять прах в горах, для пущего пафоса, но подобные публичные зрелища без меня.
— А вы справитесь? Я имею в виду без зрелищ. Мне тоже бы не хотелось толпу собирать, — кивнул мне Маркграф.
— Да. Затратно по силе, но обойдемся без фейерверков.
Когда все, что было в гробу превратилось в прах, я слегка покачнулась. Выложилась я по полной. Теперь спать, и срочно. Силы необходимо восстановить к утру. А то у меня тут убийцы ведьм безнаказанные ходят. Я правда не старая ведьма, и даже без магии убить меня не так просто. Но кто знает, кто пригрелся у Маркграфа под бочком.
Упасть мне не дали. Маркграф привычным уже жестом обнял за талию и привлек к себе.
— Вы не дойдете до дома старой Клары.
— Вы меня плохо знаете. И не в таком состоянии я доходила до цели.
— Верю, но за храмом есть домик смотрителя кладбища. Там тепло и есть кровать. Предлагаю вам на ночь остановиться там. А уже утром отправиться по домам.
— Не возражаю. Показывайте дорогу.
— Я отнесу. Вы на ногах не стоите, — он подхватил меня на руки и быстрым шагом пошел вглубь кладбища.
— А где сам смотритель?
— Старый смотритель умер, а новый живет с женой и детьми в деревне. Но за домиком присматривают. Так что переночевать там можно.
Мы и в самом деле дошли до маленького домика в глубине кладбища. Внутри оказалась всего одна комнатка с маленькой кроватью, предназначенная для одного человека. Меня бережно на нее уложили, а сверху укрыли шерстяным одеялом.
— Спите. Я посижу в кресле до утра. Покараулю, — неожиданно прозвучало над головой.
Я даже глаза открыла не в силах поверить в услышанное. Но Маркграф и в самом деле сел в кресло, стоящее рядом с кроватью, и вытянул вперед длинные ноги.
— Вы в самом деле собираетесь здесь спать? Не пойдете в замок?
— А вы беспокоитесь за свою репутацию? Вам нельзя ночевать в одном доме с мужчиной?
— Репутация и ведьма — понятия несовместимые. Вы что серьезно собрались караулить ведьму?
— Ну, вы же пообещали заботиться обо мне? Я облегчаю вам задачу. А то пошел бы я среди ночи в замок. Мало ли что со мной случится? А так вы не будете волноваться за меня и спокойно выспитесь, — с лукавой улыбкой ответили мне.
— То есть я должна беспокоиться за огромного воина-оборотня на его собственных землях, где ему известна каждая травинка?
— Ну, я же беспокоюсь, как ведьма переночует в центре кладбища? Так что мы квиты. Спите уже.
Я решила, что не буду отвечать на сарказм. Силы и в самом деле закончились. Хочет охранять? Да пожалуйста, мне не жалко, и я провалилась в тягучий и сладкий сон.
*
— Ваше Сиятельство, а что вы тут делаете? — первое, что я услышала, проснувшись утром.
— А на что это похоже, Брендан? Сплю я тут! — это Маркграф рявкнул на бедного Брендона.
— Брендан, мальчик мой, ты же должен был с утра ко мне прийти? — спросила я, садясь на кровати и потягиваясь.
— Не понял? Это когда это он успел стать «мальчиком моим»? И зачем ему к вам приходить в такую рань? — хмуро спросили у меня.
Маркграф был явно недоволен. И моим потягиванием и фривольным обращением к своему оборотню. Я на эту тираду только пожала плечами и вопросительно посмотрела на Брендона. Тот стоял в дверях крохотного домика и нерешительно посматривал на нас. Зайти он не осмеливался.
— Так я и пошел. А меня Анурка остановила и стала рассказывать, что Его Сиятельство всю ночь провел с новой ведьмой на кладбище, а потом они завалились спать в домик смотрителя. Вся деревня гудит и переживает за вас, Ваше Сиятельство.
— Вот же. Ничего скрыть нельзя. Отвыкла я от этого. Так это за вашу, Маркграф, честь нужно было волноваться, а не за мою. Это вам нельзя было ночевать в одном домике с ведьмой, а не мне, — хмыкнула я.
— Я как-нибудь сам разберусь, с кем мне ночевать, где и когда! И помощь всей деревни мне в этом не нужна, — недовольно рыкнул Маркграф.
Я махнула рукой мальчику, чтобы скрылся из глаз. Брендан спрятался за стену домика, но далеко не ушел, остался рядом.
— Он стоит за дверью. Вас от меня охраняет, — продолжила насмешничать я.
— Я ему поохраняю, — продолжал Маркграф, но было видно, что на самом деле он не сердится на Брендона.
Я слезла с кровати и нагнулась в поисках сапог. Те забрались под кровать, и я нагнулась, доставая их. Моя задница, туго обтянутая походными штанами, ожидаемо оказалась в пределах досягаемости рук Марграфа, но к его чести он остался стоять, как стоял, — столбом, только и сумел выдавить из себя.
— Хм. Это что это вы делаете?
— Сапоги достаю. Вы их туда вчера ночью закинули.
— А я-то уж было подумал, — и позади меня послышалось хмыканье.
— Нет. Просто домик маленький, а вы слишком большой. Сапоги по-другому не достать.
Я достала сапоги и с самым невозмутимым видом принялась их натягивать.
— Кстати, спасибо за вчерашнее. Я и в самом деле выдохлась за день, он был насыщен событиями.
— Это вам спасибо, я получил новую пищу для размышлений. Мне теперь еще и убийцу искать. Как ее убили? — он поправил на себе одежду, мы вышли из домика.
— Зарезали. Тонкий кинжал воткнули прямо в сердце. Кинжал вынимать не стали и крови практически не было. Рукоятка кинжала была небольшой, ее можно было не заметить в складках одежды. Жители деревни не стали осматривать тело. И правильно сделали. Чем меньше времени они тогда провели в ее доме, тем лучше для них.
— То есть они и не поняли, что ее убили? Или скрыли? — продолжал расспрашивать меня Маркграф пока мы шли через кладбище к выходу.