Эввар виновато покосился.
— Может быть. А может, просто убр был очень слаб. Вряд ли здесь много еды для них… Говорят, в полную силу они могли… Хм-м, впрочем, неважно. Если есть другие убры, то они все скоро стянутся сюда. Надо уходить.
Мы одновременно посмотрели на Малича. Глаза блондина закатились, а кожа обрела синюшность. Ударом убра грудную клетку воина попросту смяло, и при дыхании на губах раненого проступала багровая пена. Значит, легкое тоже пробито, если не изорвано в клочья. Помимо этого, у Малича под неестественным углом торчала правая рука. А сколько было на нем более мелких ран — не сосчитать. Кровь сочилась, казалось, из десятков прорех в одежде. Малич лежал на траве, с подстеленной под голову Эвваровой курткой, и выглядел… исковерканным.
А ведь он отбросил меня, встав на пути твари…
— Райтмир? — Эввар неуверенно заглянул мне в лицо. — Вы сами не ранены?
— Что? — равнодушно переспросил я.
— У вас… кровь.
Я прикоснулся к верхней губе, стирая начинающую подсыхать кровь. Голову ломило, между ключицами, похоже, образовался действующий вулкан, разгоняющий магму по жилам, амулет продолжал надрывно ныть… Но все это было несущественно по сравнению с развороченными ребрами Малича. Мне казалось, что я даже вижу, как трепыхается сердце блондина. Мы не дотянем его через острова.
— Эввар, вы умеете исцелять людей?
— Нет, — упавшим голосом сознался Эввар. — Целительство — это другой профиль.
— Тогда идем, — я поднялся на ноги, заодно удостоверившись, что особых повреждений и впрямь не получил.
— Куда?
— Прочь отсюда. Или вы хотите проверить, будут ли остальные убры любезны при встрече с «хозяином»? Так запасного воина на случай неудачи у нас нет.
— А как же… — Эввар вцепился в рукав маличевой куртки, слово дитя, опасающееся, что его вот-вот заберут у родителя. Или он затеял тащить раненого за руки?
— Мы ведь не можем его здесь бросить?
Можем и бросим. Впрочем, вслух я выразился более витиевато:
— Он телохранитель и исполнил свою роль. Мы же не сделаем его работу бессмысленной?
— Я останусь, — твердо заявил Эввар. — Вы проворнее, чем я, и сможете позвать на помощь, если поспешите!
Ну, надо же! В интонации Эввара не было даже намека на осуждение. Вместо этого он еще и оправдывает меня. Придавая равнодушному поступку некий рациональный оттенок. Я демонстративно развернулся и зашагал прочь. Отошел достаточно далеко и обернулся. Эввар склонился на лежащим. И явно намеревался оставаться с ним, вопреки здравому смыслу.
Мысленно ругнувшись, я вернулся. Остановился за спиной мага: к шее, в распахнутом вороте рубашки, налипли мокрые от пота завитки волос, подрагивающая ладонь неуверенно скользит над сывороточно-белым лицом Малича.
— А кости соединять, хотя бы временно, вы умеете?
От моего голоса Эввар дернулся и оглянулся, просияв радостно:
— Ну… можно попробовать, только они не продержатся и секунды… Вы что-то сломали?
Я молча указал на потерявшего сознание Малича. На физиономии Эввара проступил искренний ужас.
— Нет!.. Нет-нет, я не могу… Он же… Тут нужен настоящий целитель… Мы должны донести его… Можно сделать носилки из…
— Эввар, — безжалостно цедя слова, перебил я его бессвязный панический лепет, — мы пришли сюда, потому что вам захотелось поскорее отыскать своего безголового родственника, которому тоже не сиделось на месте. И теперь вы намерены просто смотреть, как умирает человек? Мы не дотащим его живым! — заорал я, и Эввар отшатнулся, едва не опрокинувшись навзничь. Если бы я ударил его, то не добился бы лучшего результата.
Лицо мага исказилась. В расширенных глазах вскипел коктейль из отчаяния, гнева и смятения. Губы утратили всякий цвет, сжавшись в узкую, подрагивающую линию. А потом Эввар резко кивнул. Так сильно, что послышался хруст позвонков.
…Хорошо, что Малич не приходил в себя до самого последнего момента. От болевого шока, вызванного неумелым врачеванием, он умер бы вернее, чем от всех остальных ранений вместе взятых. Эввар, зажмурившись, шумно сопел и обливался потом, раскрыв ладони над разверстой раной в грудине пострадавшего. От кончиков пальцев тянулись в разрыв тонкие, светящиеся волокна. Зеленоватое свечение окутывало каждую частичку в этом крошеве из плоти и костей, побуждая вспомнить свое прежнее место. Все это копошилось и перемещалось, на первый взгляд хаотично, но уже через несколько минут стали заметны очертания восстановившихся ребер… Не знаю, как с легкими. Надеюсь, процесс универсален.
Я озирался, пытаясь высмотреть за деревьями и скалами приближающуюся угрозу.
Странно, вроде прошло много времени, а день еще только перетекал в вечер. Казалось, мы отошли очень далеко от окраины острова, но даже отсюда я различал очертания каменного моста. Недалеко… Для здоровых людей.
Малич застонал, выплевывая кровь и раскрывая глаза, черные от боли.
— …что… вы…
— Не разговаривайте! — прохрипел Эввар, натужно перекосившись.
Рану по-прежнему только прикрывала сверху хрупкая мозаика костей, иллюзорно соединенных зеленоватым свечением. От каждого вдоха и выдоха раненого эта мозаика вздрагивала, готовая рассыпаться. Неправильно изогнутая рука тоже встала на место.
— Достаточно, — мрачно заключил я, дотрагиваясь до плеча Эввара. Меня обдало текучим жаром, словно я погрузил кисть в расплавленный металл.
— Это бес… смыс… ленно, — в три приема выдавил маг, наконец, открывая глаза. Лицо его жутко осунулось, пухлые прежде щеки ввалились. — Можно сое… динить, но не… срастить…
Я подобрал валявшуюся рядом с ним почти пустую фляжку, снял с пояса так и не пригодившийся до сей поры кинжал и, морщась, рассек левую ладонь. Кровь потекла вялой струйкой, норовящей обратиться в отдельные капли. Плохо, что я не знаю нужной дозы.
— Что вы де… — начал было вопросительно Эввар, и осекся, догадавшись. — Ага… Конечно, но…
Кровь не желала расставаться с моими жилами и норовила брызнуть мимо узкого горлышка фляги. Я, раздражаясь, несколько раз сжал и разжал кулак, затем взболтал и передал сосуд, глухо плеснувший невидимым содержимым, Эввару.
— На рану? — растерянно уточнил Эввар.
— В глотку! — злобно буркнул я, спиной ощущая сгустившееся напряжение. Кровники почуяли мою кровь. Встрепенулись, готовясь затеять свой безумный хоровод. Только их еще здесь недоставало.
Вряд ли находящийся в полубреду Малич осознавал, что ему поначалу просто влили в горло, и что потом он сам принялся жадно глотать. А после…
— Поразительно! — восторженный Эввар чуть флягу не выронил. — Это чудо!
— Чушь. Моя кровь не творит чудеса и не исцеляет. Просто накачивает жизненными силами до предела, позволяя телу восстановиться самостоятельно. Если есть, что восстанавливать.
— Так вот зачем вы вынудили меня…
— Иначе бы срослось, как попало.
Я не оборачивался, забинтовывая руку оторванной полой рубашки. Кровь все равно сочилась. Теперь, когда ее нужно было остановить, она, наконец, стала течь непрерывно. Меня здорово мутило от запаха.
— Выпейте и вы, — предложил я Эввару и, оглянувшись, еще успел заметить омерзение на его круглой физиономии.
— Я и так в полном порядке, — чересчур горячо заверил Эввар и поспешил сменить тему. — А это… это что? Неужели это те самые кровники?
— Не смотрите на них долго, сознание потеряете.
— А… они станут нас защищать?
— У них весьма своеобразные представления о защите. В первую очередь они убьют тех, кто нанес мне вред. А потом не подпустят никого ко мне самому, позволив истечь кровью, если повреждения достаточно глубоки. До сих пор и не ясно, награда они Оборотней или проклятие их.
— Да, я читал, что… — Эввар осекся.
Малич приподнимался на локтях, гримасничая и скаля зубы, но явно раздумав умирать. Окровавленные клочки одежды облепляли то, что осталось от раны — невнятное, розовое, бугристое. Но костей уже не видно. Наверняка, его тело, за считанные минуты проделавшее то, на что требуются недели, еще не было пригодно для полноценного действия, но полученная с моей кровью избыточная энергия вливала недостающие силы.
— Эввар, — пробормотал потрясенный Малич, осторожно ощупывая свои ребра, — вы великий маг!
— Я не… — начал было протестовать Эввар, встретился со мной взглядом и умолк, растерянно помаргивая из-под прилипшей ко лбу челки.
Малич встал на ноги, подобрал меч и попытался махнуть раз-другой, каждый раз болезненно меняясь в лице. С наскоро сращенной рукой явно было что-то неладно. Ну, хоть не отваливается…
— Пора уходить, — решил я.
Никто не спорил.
Попытка срезать путь до моста, закончилась провалом. В переносном и прямом смысле. Бурьян маскировал многочисленные ямы в земле, угодив в парочку и кое-как выбравшись наружу (Малича пришлось волочь, словно куль, ноги его держали плохо), мы все же вернулись на дорогу.
— Так… я же… говорил, что… все… беды от него… — с разрывом, по слову на каждый шаг, ворчал хмурый Малич.
— Хороший воин знает о непосредственной близости врага, даже если тот в засаде, — в сердцах огрызнулся я.
— Зато ты… наверняка… знал, что… убр там, — парировал Малич глухо.
— Это я виноват, — вмешался печально Эввар.
Мы с Маличем с досадой глянули на несчастного мага.
Возле арки обессилено повалились все. Хрипящий и с явным трудом сохраняющий сознание Малич наблюдал, как я разматываю заскорузлую повязку на руке и в темных, от боли его глазах внезапно проступило весьма несвоевременное озарение.
— Ты… посмел… — Его перекосило бешеным отвращением. — Да как ты!..
— Убры, — упавшим голосом простонал Эввар, глядя назад.
Со стороны леса приближались серые, сутулые фигуры. Около дюжины громоздких исполинских тварей. Встающие на пути молодые сосны, как тростинки они ломали на ходу длинными, свисающими почти до земли руками. Вокруг убров беспорядочно вилось и мельтешило что-то смахивающее на рваные тряпки. Одна из этих «тряпок» поднялась ввысь, над лесом, извиваясь распластанным телом, но уверенно выдерживая направление в нашу сторону.