Найди Барбосса Сарно с корабля. Добудь заклинание. Возьми оружие и отомсти». А потом – чувство падения, невесомости, я видела, как огненный клинок пронзает ее грудь, и я упала в бездну. Она была уже мертва, когда свалилась в воду вслед за мной. Теперь, зная, что это был для нее не конец, я не могу не думать, куда попала ее душа и что с ней здесь делают.
Пожалуй, к лучшему, что я так и не смыла свой дурацкий потекший макияж, потому что слезы начинают подступать к глазам. Я прижимаю блокнот и ручку к груди, пытаясь унять дрожь в голосе. Стараюсь сосредоточиться на ритме шагов. Отворачиваюсь, чтобы Ашен не заметил, как я тщетно пытаюсь сдержать слезы.
Не останавливаясь, он поднимает руку и кладет ее у основания моей шеи. Его ладонь согревает кожу. Я сглатываю комок в горле и открываю блокнот на чистой странице.
«Все нормально», — пишу я, хотя это неправда. Показываю надпись Ашену, не глядя на него.
— Я знаю, — отвечает он, не убирая руки.
«Я не плачу».
— Ладно.
Вдалеке, из тумана, доносится звук колес и кожаных ремней другой кареты. Я напрягаюсь и вытираю глаза костяшками сжатого кулака.
«Это место – полный кошмар. И я солгала».
— Знаю, — Ашен медленно проводит пальцем по моей коже, его ладонь успокаивающе давит. Словно тяжелое одеяло, успокаивающее и теплое. — Эдия была права, — тихо говорит он.
«Насчет того, что мне здесь не место? Кажется, мы выяснили это еще в первые десять минут».
Он больше не разговаривает, я не пишу. Мы просто идем. Рука Ашена снова опускается на середину моей спины. Интересно, он делает это больше для меня или чтобы поймать, если я попытаюсь убежать.
В основном мы идем в тишине, которая кажется особенно жуткой в сумерках. Но иногда в тумане слышатся звуки. Шуршание. Царапанье. Даже раздается жалобный крик, похожий на птичий. Ее печальный вой навсегда врезается в мою память.
Впереди из тумана появляется огромная черная тень. Вырисовывается здание. Камень матово-черный, необработанный и зловещий. Ряд дорических колонн поддерживает острую вершину крыши. На фасаде выведено: «GIRGINAKKU». Библиотека. Две души охраняют вход, устремив взгляд в туман. Они прикованы цепями к железным ручкам дверей.
«Они меня не пустят. У меня нет читательского билета. Может, вернемся?» — пишу я и показываю это Ашену.
— Пустят, не волнуйся, — говорит он, его рука крепко держит меня за спину, не давая остановиться.
«Не, мне и так хорошо. Отведешь меня к себе, и я просто отдохну. Посмотрю что-нибудь на Нетфликсе».
— У меня нет Нетфликса.
«ТЫ ЧУДОВИЩЕ».
Ашен едва заметно смеется.
— Может быть, почитаешь книгу? Я знаю, где ее взять.
«Нет, все в порядке, я лучше займусь йогой. Или пойду на массаж в спа. Или просто буду смотреть в стену. В этом чертовом Царстве Теней у меня полно возможностей».
— Пожалуй, тебе стоит знать, что Уртур любит появляться без предупреждения и не очень любит гостей, — говорит Ашен, слегка улыбаясь.
«…Ясно. Тогда библиотека ужасов», — пишу я и тяжело вздыхаю.
Мы поднимаемся по ступенькам, и души, гремя цепями, открывают перед нами двери. Я пристально смотрю на ближайшего призрака, заставляя себя не отворачиваться. Его лицо лишено каких-либо выразительных черт. Тонкие губы, пергаментная кожа. Маленький нос. Клочья седых волос на круглой голове. Но глаза — электрически-голубые, окруженные дымкой. Он смотрит на меня и словно узнает. Следит за мной, пока я переступаю порог, наблюдая, пока двери не закрываются.
«Альфа-оборотень», — пишу я и показываю записку Ашену.
— Да, — говорит он, пока мы проходим через вестибюль, низкий потолок давит на нас тяжестью своей темноты.
«Что он сделал? Каково его преступление?»
— Я не знаю.
Я резко останавливаюсь, и Ашен тоже, когда я поворачиваюсь к нему лицом.
«То есть он прикован здесь, открывая двери для вас, Жнецов, уже черт знает сколько времени, а ты не знаешь, что он сделал?»
Ашен долго и молча смотрит на закрытую дверь. Слышно лишь, как мерцает пламя свечи за черным стеклом бра на стене.
— Нет, не знаю, — отвечает он, опуская на меня взгляд. Он убирает руку с моей спины. Я хмурю брови, перевожу взгляд с него на дверь и обратно. Пытаюсь найти повод для злости. Но вижу лишь печаль и вину, скрытые под слоями времени. И грусть.
Отворачиваюсь и иду к внутренним дверям, за дымчатым стеклом которых что-то подсвечивается. Я хочу поскорее покончить со всем и уйти отсюда. Хочу быть где угодно, только не здесь.
Я открываю дверь и замираю. Словно молния пронзает мои вены. Дыхание перехватывает не из-за размеров комнаты. Не из-за рядов древних книг, заполняющих полки до самого потолка. И даже не из-за душ, блуждающих в тенях.
А из-за трех черных мраморных плит, на которых золотыми нитями выгравированы имена.
На центральной плите – «Дом Урбигу».
Под названием Дома написано – «Жатва».
Первое имя в списке – Эмбер.
Пятое имя после нее – Аглаопа.
Эмбер похитила душу моей сестры.
И я за это убила не того Жнеца.
ГЛАВА 16
Черт подери.
Это не очень хорошо. Совсем не хорошо.
Начнем с того, что теперь я понимаю, почему Жнецы так рассержены. Хотя, они бы все равно злились, ведь я убила одного из них. Но убить случайно не того – это уже совсем плохо. В свою защиту скажу, я действительно верила, что это тот, кто шнырял возле Анфемоэссы, когда я вернулась на остров. У него был меч, которым убили Аглаопу, и заклинание от Сарно в обмен на свободу. Тот Жнец выглядел подозрительно, когда я увидела, как он рыскает в доме Аглаопы, поэтому мой вывод казался логичным.
...Ну, простите...
Наверное, поэтому Эмбер меня узнала. Если это она всадила нож в спину Аглаопе. Я даже не видела, кто это сделал, я только увидела серебряный меч, охваченный адским пламенем, пронзающий грудь Аглаопы. Я видела только страх в ее глазах. Не за себя, а за меня. Но даже узнав, что это сделала Эмбер, я все равно не понимаю, чего она хочет. А она точно чего-то хочет. Иначе она бы меня прикончила, как только увидела в Доме Урбигу.
Что еще хуже, так это то, что я, возможно, должна убить Эмбер, даже если она сестра Ашена. И, хочу я этого или нет, он мне нравится все больше. Конечно, все это очень сложно, учитывая, что я почти каждый день вру ему о том, кто я есть на самом деле. И это дурацкое заклинание, которое нас связало, тоже не помогает. И еще есть такая мелочь, что я как бы мертва, но на самом деле жива, что делает меня самым желанным трофеем для охотников на вампиров во всем мире. Не очень-то удобно, когда твой новый... приятель (ладно, «краш», но так… чуть-чуть) – каратель бессмертных. Короче говоря, убийство Эмбер будет воспринято очень и очень плохо.
Единственное, что немного обнадеживает, – это то, что я не узнаю ни одного из имен, перечисленных под записью об Ашене на камне. Тем не менее, на его счету почти в два раза больше душ, чем у кого-либо еще в Доме Урбигу.
«Молодец», — пишу я и делаю широкий жест в сторону его имени, как в рекламе по телевизору. Показываю ему большой палец вверх, с выражением сарказма на лице, когда он смотрит на меня.
— Да, наверное… — Ашен слегка морщится, переводя взгляд с моего лица на список имен под своим. — Если это утешит тебя, этот оборотень был настоящим мудаком, как ты любишь говорить, — говорит он, указывая на имя в середине списка. — Ты бы его ненавидела. Он выколол мне глаз и убил меня в мире живых.
«Он мне уже нравится. Мы бы с ним стали лучшими подружками. Расскажи еще». Я гляжу на Ашена и улыбаюсь, а он смотрит на меня с подозрением. «Что за Коул? У него так мало душ», — пишу я, указывая на имя Жнеца всего с тремя душами.
— Он новичок. И он меня бесит.
«Классно, скорее бы встретиться с ним. Держу пари, он мне тоже понравится».
Жнец тихо стонет и, легко коснувшись моей спины, направляет меня прочь от мраморных плит. В глубине души я хочу остаться, изучить имена, высеченные в камне. Узнать, кто отнял жизни у моих сестер, кто сразил друзей, врагов и тех, кого я когда-то любила. Но мой взгляд прикован к имени Аглаопы, пока мы не уходим.
Мы поворачиваем влево от вестибюля и поднимаемся по лестнице на второй этаж. Над входом табличка, лаконичное «EKIMMU», начертанное черным металлом. Вампир. Мы входим в обширный холл, где стены уставлены рядами бесконечных книжных полок. В конце зала, на стене, мраморная плита. Сверху, золотыми буквами, высечено «KUD EKIMMU». Клан Вампиров.
Я отхожу от Ашена, словно ведомая невидимой силой, и приближаюсь к стене, вглядываясь в надпись. Под заголовком – имена моих сестер, тянущиеся бесконечной чередой: Гунура, Айя, Ламашту, Наная, Лигейя, Партенопа, Тельксиопа, Молпе, Аглаопа. И, в конце, мое имя: Леукосия. Каждое имя перечеркнуто черной или золотой линией.
Дыхание застревает в груди, словно дикий зверь в клетке. В голове – только то, что я потеряла. На сердце давит непосильная ноша воспоминаний, от которой не убежать.
Чувствую, как Ашен подходит ближе. Указываю на самое начало списка, прижимая к себе блокнот и ручку. Кровь бьется в висках, словно черный прилив, грозящий захлестнуть меня.
— Имена, зачеркнутые золотом, означают, что их души были собраны. Черным – тех, кто был убит иным способом: оборотнями, ведьмами, другими вампирами… Иногда и людьми. Имена без знаков принадлежат тем, кто, возможно, еще жив, хотя этот список неполный. Слишком много вампиров появилось в древние времена, чтобы отследить их всех. Но он постоянно обновляется.
Я рассматриваю имена под своим. Многие вычеркнуты, другие нет, и это немного успокаивает. Значит, кто-то еще жив. Например, Сора, которую я обратила, когда мы вместе сражались под знаменами Томоэ Годзэн. Если верить этой записи, она умудрилась прожить семьсот лет, хотя наверняка побывала в самой гуще каждой битвы.