(И кто сказал, что любовь должна сломить нас, если приходит конец?)
Музыка окружает нас волшебным потоком. Блеск гирлянд отражается в отполированном полу, и мне кажется, будто я парю среди звезд. Ощущаю каждую ноту, которую поет Тесса. Касание смычка, удар клавиш. Рука Ашена легко касается моей кожи, его лицо так близко, а губы почти у моего уха. Прижимаюсь к нему сильнее, чувствуя, что здесь мое место, хотя каждое прикосновение кажется украденным.
We're strong enough to let it go
(У нас хватит сил все забыть).
Музыка стихает с каждым моим вздохом. Ашен крепче сжимает мою руку, поддерживает спину, когда наклоняет меня. Выпрямляется и смотрит мне в глаза.
— Попробуешь мне довериться?
Музыка стихает.
В ответ я дарю ему лишь слабую улыбку.
ГЛАВА 20
— Пора идти, вампирша, — Ашен выхватывает из моих рук бокал вина.
Мысленно протестую, хотя, наверное, оно и к лучшему, что он забирает алкоголь из моей досягаемости. Потому что я просто в хлам.
Когда мы вернулись к столу после танца, там нас ждал полный кувшин фангрии и целая бутылка ракомело, стоящие возле моего места. К горлышку бутылки была привязана открытка, написанная четким и изысканным почерком: «Все, что говорят о вампирах – истинная правда. Наслаждайтесь вечером. С наилучшими пожеланиями, Имани».
Я не пила ракомело уже лет сто.
И теперь вспомнила, почему.
После четырех кувшинов фангрии, целой бутылки ракомело и вина Ашена (бокал которого я только что осушила, пока он не успел отобрать), я совершенно никакая.
С удовольствием задержалась бы здесь подольше, тем более что Эмбер, к счастью, перестала дерзить. Коул тоже приятно удивил, рассказав несколько интересных историй из своей жизни до того, как его приняли в Царство Теней. Тему процесса принятия он искусно избегал, предпочитая анекдоты о своих приключениях. Я была права насчет того, что он похож на серфера. У него полно историй о том, как он ездил по пляжам в поисках крутых волн, что мне, бывшей любительнице пляжей, очень близко.
Но Ашен настаивает, что время позднее. Что-то бормочет про жуткое бла-бла-бла, про Царство Теней, какая разница вообще? Он забирает мой блокнот и ручку, надевает катану на плечо и прощается с Эмбер и Коулом за нас двоих. Затем он протягивает мне руку. Сердце болезненно сжимается, когда я кладу свою ладонь в его. Тепло разливается по телу, когда я встаю и ловлю его взгляд. Ашен смотрит на меня какое-то мгновение, которое кажется слишком долгим, прежде чем он поворачивается в направлении двери, увлекая меня за собой. Я пьяно отдаю честь нашим новым знакомым и хватаю с собой наполовину полную бутылку вина.
Холодный ночной воздух — как приятное спасение для разгоряченной кожи, когда мы покидаем «Bit Akalum». Мне даже все равно, есть ли на террасе другие Жнецы. Я не думаю о тумане или страшных звуках. Я просто ощущаю тепло ладони Ашена, сжимающей мою руку.
Тяжело вздыхаю и делаю глоток из бутылки вина. Да что со мной, черт возьми, не так? Кроме очевидного – я же пьяная в стельку. И когда Ашен не отпускает мою руку, поворачивая на дорогу, я ощущаю, что мне этого не хочется. И я хочу, чтобы это значило больше, чем просто поддержка, или забота обо мне в этом странном месте, пока я пытаюсь удержаться на ногах. Я хочу, чтобы это было… ради меня.
— Все в порядке, вампирша? — спрашивает он, когда туман окутывает нас. Я делаю еще большой глоток из бутылки и предлагаю ему, но он отказывается.
Я пожимаю плечами. Впервые замечаю, что стало темнее, чем было. Наверное, в Царстве Теней всего два состояния: сумерки и ночь. Логично, наверное. Указываю на дорогу вперед и поднимаю большой палец, не отрываясь от горлышка бутылки.
Едва опустив руку, я чувствую, как что-то касается подола моего платья и проносится мимо. Успеваю заметить какой-то силуэт, прижавшийся к земле. И в нем что-то не так. Кажется, у него всего три ноги?.. Не могу сфокусироваться, слишком пьяна, но, кажется, это была белая собака. Она скрывается за углом живой изгороди, и я радостно хлопаю в ладоши, отпускаю руку Ашена, пританцовываю и шепчу «Собачка!» и трусцой направляюсь к изгороди. Протягиваю руку, но силуэт выпрыгивает из-за кустов и пугает меня злобным шипением, а потом убегает, перебирая ногами как краб.
— Это не собака, вампирша, — говорит Ашен, и его рука обвивается вокруг моей талии. — Это ползун. Старая и злобная душа.
«Что за фигня?» — беззвучно шепчу я, указывая бутылкой в направлении звука шипения, когда тварь скрывается в тумане. Слышу пронзительный, свистящий крик, затем еще один позади нас, а потом третий слева. Ашен снова берет меня за руку и тянет за собой, сжимая в другой руке меч, на котором появляется пламя.
— Нужно уходить.
Мы ускоряем шаг, что превращается в настоящее испытание на этих чертовых каблуках. Останавливаю Ашена, намереваясь их снять, и ожидаю увидеть на его лице привычное раздражение или хотя бы вздох сожаления, но он молчаливо поддерживает меня, позволяя опереться на его руку, и лишь обеспокоенно оглядывается на жуткие звуки, доносящиеся из тумана. Закончив с обувью, мы продолжаем путь в напряженном молчании, двигаясь настолько быстро, насколько позволяет мое состояние. Мы их не видим, но я ощущаю их присутствие, незримо витающее в ночном воздухе, хотя они молчат.
И вот, когда мы огибаем очередной поворот дороги, ведущей обратно к Дому Урбигу, совсем рядом раздается отвратительное шуршание. Ашен мгновенно отпускает мою руку и с молниеносной скоростью разворачивается. Следуя его движению, я вижу в свете меча как из тумана на него стремительно несется ползун. Различаю очертания тела, когда-то принадлежавшего человеку, но двигается он как зверь. Его взгляд прикован ко мне, но он несется прямо на Жнеца.
Ашен мечом разрубает тварь пополам, словно кусок мяса, разделив душу на две омерзительные части. Густая, вонючая кровь и трупный запах пропитывают воздух, когда останки твари падают к ногам Жнеца. Зажимаю рот и нос рукой, пытаясь сдержать подступающую тошноту.
«Зря я пила», – проносится в голове запоздалая мысль.
— Черт, — только и говорит Ашен, глядя вниз на поверженного монстра. В тишине ночи раздается леденящий душу вопль, доносящийся откуда-то издалека. — Это очень плохо. Беги, Лу.
Ашен хватает меня за руку. Я бросаю туфли и бутылку вина, в надежде, что осколки стекла хоть ненадолго задержат преследующих нас тварей. И мы бежим. Бежим изо всех сил. Рука Ашена крепко сжимает мою. Ноги словно горят, сердце выпрыгивает из груди. Зловещие крики пронзают туман. За спиной слышны чавкающие звуки, шлепанье босых ног и ладоней по дороге. Я чувствую их смрад и гниль. Ощущаю их ненависть и злобу.
Впереди сквозь туман показывается Дом Урбигу, и мы мчимся по тропинке, освещенной газовыми фонарями. Боковым зрением улавливаю какое-то движение справа, но оно тут же исчезает во тьме, не давая мне понять, насколько близко оно было. Ашен тянет меня за руку, подгоняя к лестнице, и я останавливаюсь на террасе, наблюдая, как он замирает позади меня.
На серебряном мече вспыхивает пламя, когда Ашен описывает им широкую дугу за своей спиной.
— Maqlu kalusa isbura, — произносит он, и вонзает меч в каменные ступени под своими ногами.
Огонь потоком изливается вниз по лестнице, поглощая туман и тени. Он охватывает тропу и озаряет дорогу, являя миру ползунов, крадущихся к нам со всех сторон. И тут же окутывает их всех пламенем.
Души извиваются в агонии, издавая жуткие предсмертные крики, разносящиеся по ночному Царству Теней.
Воспоминания молнией пронзают мой пьяный разум. Сердце бешено колотится. К горлу подступает тошнота. Зажимаю уши руками и закрываю глаза. Их страдания слишком похожи на мои собственные. Не успеваю открыть глаза и заставить себя смотреть на их муки, как Ашен хватает меня за руку и затаскивает в Дом Урбигу, захлопывая дверь у нас за спиной, пока снаружи, в ночи, угасают последние искры жизней.
— Прости меня, Лу. Прости, — говорит Ашен подавленным голосом, отнимая мои руки от головы. Он переплетает наши пальцы и уводит меня подальше от двери и душераздирающих воплей за ней.
В вестибюле Дома Урбигу Ашен не становится спокойнее. Пока мы быстро проходим мимо котлов и через огромный зал, я чувствую себя привязанной к тикающей бомбе. Звуки воплей стихают, и у лестницы я уже ничего не слышу. Добравшись до комнаты, Ашен прислоняется к двери, с облегчением выдыхает, отпускает мою руку и роняет меч. Опустив голову, он сжимает руками затылок и смотрит в пол.
В комнате надолго воцаряется тишина. И только я слышу то, что недоступно другим. Сердцебиение. Воздух в легких. Медленное движение век, когда Ашен закрывает глаза. Я чувствую, как в нем сражаются страх и беспокойство, пытаясь сломить волю. Как океан бьется о скалы во время шторма. Как огромная масса воды рвется сквозь плотину. Делаю шаг вперед и касаюсь его руки. В глазах у меня невысказанный вопрос. Он не смотрит на меня, просто опускает руку с затылка, слегка коснувшись моих пальцев.
— Мне нужно передохнуть, — тихо и приглушенно произносит Ашен. Он не поднимает головы и не смотрит в мою сторону. А во мне словно что-то надламывается. — Поспи, вампирша.
Ашен отходит от двери и направляется в ванную. Там загорается свет, но больше не слышно ни звука. Я долго стою на месте, вглядываясь в щель под дверью, пытаясь увидеть тень. Но ничего не происходит. Спустя какое-то время я подхожу к бару, делаю большой глоток виски прямо из бутылки, забираюсь на кровать и распускаю волосы. Делаю еще пару глотков, ставлю бутылку на тумбочку, а затем валюсь на подушку, ощущая ее приятную прохладу. Закрываю глаза и тут же проваливаюсь в беспамятство.
Проходит, кажется, всего мгновение, как я чувствую, что что-то отклеивается от моей щеки. Приоткрываю глаз. Перед лицом вижу палец, на кончике которого прилипла накладная ресница.
— Доброе утро, соня, — говорит Ашен.