«Но погоди, разве убийство ангела не сделает меня самой популярной личностью во всем Царстве Теней? Звучит круто».
— Ты явно не достаточно хорошо знакома с Царством Теней, чтобы стремиться к таким высотам, — говорит Ашен. Он допивает чай и ставит пустой стакан на латунный поднос, а затем тяжело вздыхает. Я чувствую неприятное сжатие в груди. Нервы. Беспокойство. Огромный вихрь тревоги, который затягивает меня, словно в пучину морскую.
Смотрю в сторону кухни, где все еще что-то ищет мистер Хасан. Мне кажется, он делает это нарочно, давая нам немного времени наедине.
Я начинаю писать записку. «Если я окажусь в ловушке в Царстве Света…» — но не могу закончить. Просто не могу заставить себя. Признание, которое я так хочу сделать, сжимает мое сердце, словно колючая проволока. Потому что дальше я должна была написать: «…то я не смогу тебя видеть». И это не те чувства, которые я должна испытывать, хотя и отрицать их становится все труднее. Тем более, я не уверена, что они взаимны.
Слова старика эхом отдаются в моей голове. «Страх – как ветер, а древние существа всегда готовы поймать его в свои паруса. Особенно вампиры». Кажется, я начинаю понимать. Мне вдруг захотелось запрыгнуть на свой мотоцикл и умчаться как можно дальше в ночь.
Я переворачиваю страницу. «Ладно, Жнец. Посмотрим, что найдем в Саккаре, и решим, что делать дальше».
Показываю Ашену свою записку, кладу блокнот и ручку на столик, беру кошку на руки. Крепко прижимаю ее к себе, потом ставлю на пол, забираю кружку и чайник и иду на кухню. Помогаю мистеру Хасану с уборкой, а он подогревает мой чай и переливает его в термос, который уже стоит на столе.
— Из всех существ на свете вампиры — мои самые любимые. Но никому не говори, я же должен быть непредвзят, — говорит мистер Хасан, подмигивая, и мы целуем друг друга в обе щеки на прощание, пожимая руки.
Когда возвращаюсь в гостиную, Ашен стоит, держа в руках мой блокнот и ручку. Я забираю их у него, а он берет термос. Слабо улыбаюсь в знак благодарности, мы направляемся к двери, и я оборачиваюсь, чтобы помахать аптекарю, который смотрит нам вслед.
— На этот раз я буду ехать за тобой, — говорит Ашен ровным голосом. В его голосе нет ни насмешки, ни гнева, и я никак не реагирую на его слова. Мы молча спускаемся по винтовой лестнице, ведущей к шумным улицам рынка Хан-эль-Халили. Проходим мимо лавочек, украшенных разноцветными фонарями, и мимо парфюмерных магазинов, откуда ветер доносит ароматы сандала и лотоса.
Миновав несколько поворотов, мы выходим к кафе, где посетители курят кальян с ароматом яблока и потягивают мятный чай. Наши мотоциклы припаркованы неподалеку. Ашен провожает меня до моего байка и смотрит, как я вставляю ключ в зажигание, перекидываю ногу через сиденье. Он кладет термос в сумку и наклоняется ко мне, дожидаясь, пока я посмотрю на него. В моих глазах читается немой вопрос.
— Не потеряй меня, — говорит он, не двигаясь с места. Мой взгляд скользит от его глаз к татуировкам, что тянутся из-под воротника тонкими черными линиями. Его кожа словно светится в приглушенном свете фонарей.
Наши взгляды встречаются, и я вижу, как в глубине его глаз вспыхивают теплые искорки. Я киваю, но напряжение между нами не спадает.
Ашен отпускает руль и нежно касается моей щеки. Мое дыхание замирает в легких, когда его большой палец медленно скользит по моей коже. Кажется, что мир вокруг перестает существовать от такого простого прикосновения.
— Если ты окажешься в ловушке в Царстве Света, я все равно найду тебя, — говорит Ашен. Еще раз коснувшись моей кожи, он отдергивает руку.
На этот раз, рассекая ночную тьму, я стараюсь не терять из виду его фары.
ГЛАВА 22
«Это уже пятый. Что за хрень», — говорю я, отряхивая с бедра смелого коричневого скорпиона. Он подлетает, падает о каменную стену напротив и скрывается в песке.
— Ты прохладная, — отвечает Ашен. — Для пустынных созданий это огромное притяжение, особенно после долгого дня под открытым солнцем.
Жнец сидит справа от меня, между нами лежит блокнот. Мы устроились на краю известнякового уступа в Серапеуме, откуда открывается вид на ступенчатые пирамиды, наши ноги свисают над желтым песком, а на востоке небо медленно окрашивается в нежные оттенки рассвета.
«Я понимаю, но все равно — пусть отвалят».
Ашен ловко отгоняет еще одного скорпиона, который ползет к моей ноге.
— Скорпион был символом богини Серкет, покровительницы тел и внутренностей умерших. Думаю, им приятно быть рядом с тобой — это очень символично.
«НЕТ уж, спасибо».
Я допиваю кровяной чай из белого пластикового стакана, Ашен наливает мне еще из термоса, а я нетерпеливо постукиваю каблуками по камню.
— Чувствуешь себя лучше, чем сегодня утром? — спрашивает Ашен, и мы вместе любуемся древними каменными памятниками царей и богов. Отсюда видна большая часть Саккары, хотя мы все еще не знаем, куда смотреть в поисках порталов в Царство Света.
«Лучше. Кстати, я блевала у тебя в душе. Извини. Но не волнуйся — я тщательно отмыла все твоим мужским мылом».
— Да, знаю. Слышал. Наверное, без этого не обошлось бы. И я почти верю тебе.
Я улыбаюсь, и мы сидим молча. Звезды постепенно исчезают, остаются только самые яркие, тихо мерцающие над нами. Я вспоминаю последний раз, когда была в Каире и думаю, сколько времени прошло с тех пор, как ангелы ступали на эту землю. Интересно, узнали бы они этот город, который раньше был лишь пустыней.
— Прости, — тихо произносит Ашен, и его слова неожиданно бьют в самое сердце. Что-то сжимается внутри меня. Я смотрю на него, будто спрашивая, за что, хотя не уверена, что хочу знать ответ. — Старик был прав. Я понял это еще прошлой ночью. Надо было быть осторожнее в Царстве Теней. С тобой.
«Я не фарфоровая кукла. Со мной все в порядке. Я умею себя защитить. У меня есть свои маленькие вампирские хитрости», — я пишу это и подмигиваю ему, когда он поднимает взгляд от моей записки.
— Те твари пытались напасть на тебя. И это далеко не самое страшное, что там есть, — Ашен отводит взгляд, крепко сжимая край камня и глядя вниз на песок. — Ты не видишь, но в нашем мире ты светишься, как фонарик. И не только Жнецы на тебя засматриваются. Мне не следовало рисковать, выводя тебя ночью и давая столько алкоголя.
«Вообще-то, ты был обязан после того, как я обнюхивала ту волчью гадость. Ты просто выполнял свою часть сделки — обеспечивал меня выпивкой».
— Все равно. Ты не принадлежишь этому миру, как бы ни было заманчиво думать обратное, — произносит он.
Я цепляюсь за эти слова, прокручиваю их в голове. Действительно ли это так заманчиво? Или это то, чего он сам хочет — чтобы я могла найти свое место в их мире? Наверное, он прав. Это не мое место. Жуткая атмосфера, трехлапые псы, которые на псов не похожи, отсутствие солнца. К тому же, я там — желанная добыча. В прошлый раз мне повезло, хотя везение не бесконечно, так что не стоит рисковать. Но в Царство Теней не так уж плохо. И я начинаю думать, что важнее не место, а тот, кто рядом.
Я постукиваю ручкой по блокноту, пытаясь понять, что стоит сказать, а что лучше оставить при себе. Когда Ашен рядом, крышка моего внутреннего ящика постоянно соскальзывает — мысли, которые лучше не показывать, вырываются наружу. А это может стоить мне жизни.
Я поднимаю глаза — он смотрит, ожидая какой-то остроумной шутки. Я ощущаю ветер в парусах, как говорил мистер Хассан. Этот ветер подгоняет меня к отплытию, но даже зная риски, когда смотрю на Ашена, мне хочется попытаться. Хочется остаться на берегу, не поднимать якорь.
Пишу и показываю ему:
«А ты?»
— Что?
«Ты принадлежишь тому месту?»
Он читает дольше, чем нужно, словно пытаясь прочесть между строк. Он встречает мой взгляд, и в его глазах всплывает буря мыслей — словно время смывается неожиданным потоком. Он открывает рот, чтобы ответить, но не успевает.
Вдалеке вспыхивает яркий свет. Из вершины Пирамиды Усеркафа вырывается столб света, устремляющийся в небо. Он исчезает почти так же быстро, как появился. Но к этому моменту мы уже мчимся по песку к Аллее Сфинксов, надеясь увидеть то, что тысячи лет считалось мифом.
Мы бежим по древнему каменному пути, замедляясь, когда приближаемся к пирамиде Усеркафа, вход в которую находится с северной стороны, прямо напротив нас. Когда кажется, что мы уже достаточно близко, чтобы увидеть, не выдав себя, то останавливаемся и прижимаемся друг к другу за обломком известняка.
«Упустили?» — пишу я, слегка постукивая ручкой по колену Ашена.
— Не знаю, — отвечает он, глядя на мою записку. Его взгляд встречается с моим, и в его зрачках вспыхивает огонь. Меч уже наготове, но он сдерживает дым и адское пламя. Я понимаю — ему это все совсем не нравится.
Мы снова смотрим в сторону входа в пирамиду, и когда я уже начинаю думать, что нам все это почудилось, из тени выходит фигура.
Это высокий мужчина, одетый в белые штаны и тунику — безупречно чистые, несмотря на пыль пустыни. Его лицо скрыто белой вуалью, плотно облегающей, словно вторая кожа. Его конечности кажутся немного длиннее, будто замедляя движения, когда он идет с неземной грацией, излучая свет. Как только он выходит из тени, солнце освещает его крылья. Они переливаются, почти прозрачные. В один миг ловят свет и рассеивают его, в другой — становятся невидимыми. Это завораживающее и обманчивое зрелище.
Очень красиво.
И до жути страшно.
Воздух насыщен вибрацией силы — ее можно уловить издалека, словно гул перед грозой. Я хватаю кинжал и оборачиваюсь к Ашену, жестом показываю «убей, убей» с усмешкой на лице.
— Ни за что, — шепчет он.
Я беззвучно говорю: «Давай, будет весело».
— Я не согласен с твоим представлением о веселье, — отвечает он.
Я делаю невинно-грустное лицо, он улыбается, задерживает взгляд на моих губах, отчего я чувствую жар. Мы так близко, наши ноги касаются друг друга. Сделать шаг вперед и коснуться его губ будет очень просто. Замечаю, как он сглатывает. Возможно, он думает то же самое.