— Я продвинутый Жнец, — отвечает он, и его сухой тон вызывает у меня еще более широкую улыбку.
«Да, я это поняла, когда ты сказал, что Энди Картрайт хочет стать мои избранником».
Улыбка медленно исчезает с моих губ, когда его лицо становится мрачным и угрожающим. В глазах Ашена вспыхивает яркое пламя, но он отводит взгляд то на фонтан, то на пол, то на котел. В общем, куда угодно, только не на меня.
— Пойдем, — говорит он. Черный дым клубится внизу и поднимается вверх, обвивая ноги. Ашен протягивает руку, прежде чем ее полностью окутывает туман, но не смотрит мне в глаза. Я подаю руку и иду за ним к котлу.
Паника все еще нарастает внутри, голоса из деревни звучат в ушах, сердце бьется все быстрее, дыхание сбивается. Я прикрываю уши, и Ашен крепко обнимает меня. Объятия кажутся сильнее, чем раньше, и когда мы оказываемся по ту сторону, я восстанавливаю дыхание и понимаю, что он не хочет отпускать меня. Но отпускает — и весь путь до своей комнаты не поднимает взгляд.
Когда мы приходим, Ашен ненадолго уходит за едой, возвращается с бутылкой вина и двумя бокалами. Мы долго сидим молча, изучая книги из библиотеки. Он дал мне книгу об оборотнях, а сам держит книгу о вампирах.
Я читаю о предках Семена в России. Ничего удивительного — он первородный, проливал кровь, чтобы обрести власть. Оборотни хоть и бессмертны, но часто гибнут в жестоких драках между собой. Семен необычен — он древнее большинства. Первые упоминания о нем относятся к моему времени, еще до римлян и греков, когда шумеры правили в долине Тигра и Евфрата.
Я тянусь за бокалом вина на столике рядом с креслом. Этот день меня вымотал, хотя кровь Ашена все еще пульсирует в моих венах. Когда я поднимаю взгляд, он внимательно смотрит на меня со своего кресла, книга лежит у него на коленях, он сидит так же, как и прошлой ночью.
«Что?» — пишу я, поворачивая блокнот на столе, чтобы он мог прочитать.
— Ангел сказал, что оборотням нужна такая, как ты. Как думаешь, что он имел в виду?
«Не знаю. Кто-то крутой и классный?»
— Нет, не думаю.
«Может, кто-то с ангельским бешенством?»
— И это тоже нет.
Похоже, шутками я не добьюсь ничего. С тех пор как я упомянула Энди Картрайта, Ашен стал мрачным и серьезным, так что пора сменить подход.
«Ты, кажется, многое знаешь, так почему бы ТЕБЕ не рассказать МНЕ?»
Ашен вздыхает, закрывает книгу и кладет ее на столик, потом делает долгий глоток вина и убирает бокал.
— Ты явно из древних. Ты не знаешь, кто твой создатель.
«И что с того? Спасибо, что напомнил, какая я старуха».
— Все вампиры знают, кто их создатель.
«Я не такая, как все вампиры», — пишу я, поворачивая записку к нему и бросая смертоносный взгляд, когда он смотрит на меня. Он наклоняется вперед, будто провоцируя.
— Именно об этом я и говорю.
Я вскакиваю с кресла, будто оно горит, хотя идти мне некуда. Черт с ним, посижу в ванной, если придется. Спрячусь там, пока не придумаю, как сбежать, словно герой «Побега из Шоушенка» — смоюсь в унитаз и обрету свободу. Ашен упорно копается в моей истории, и я знала, знала, что рано или поздно он начнет рыть глубже. Я обманывала себя, верила, что он заботится обо мне и оставит это.
Ошибалась.
Я смахиваю ручку и блокнот со стола и уже направляюсь к ванной, когда Ашен хватает меня за руку.
— Почему ты не хочешь мне рассказать? Что тебя так пугает? Почему не можешь сказать, кто ты и откуда? — спрашивает он, отпуская меня, когда я резко вырываю руку.
Я яростно царапаю ручкой по чистой странице, почти протыкая ее.
«Ты, блять, серьезно?»
Мне так хочется высказаться. Одно-два слова объяснили бы все. Все бы обрело смысл для Ашена. Он бы наконец понял. И тут же выскочил бы из комнаты, чтобы найти свою сестру, или Коула, которому нужны убийства, или вообще кого угодно, кто взял бы на себя жатву вместо него. Но я сжимаю губы и бросаю ему самый убийственный взгляд на свете. В глубине души зарыты обида, злость и боль. В глазах жжет от гневных слез.
Черт, НЕНАВИЖУ, когда так происходит.
Я сглатываю ком в горле и смотрю на дрожащий лист в руках.
«Чем меньше ты знаешь обо мне, тем меньше вероятность, что однажды меня привяжут к твоим дверям, заставят тянуть карету или я останусь бродить призраком в этой библиотеке. В ЕБУЧЕЙ библиотеке, где ты вознесешь мое имя под своим, как еще одно великое убийство во славу Дома Урбигу на отполированной мраморной плите. Потом забудешь, почему меня вообще забрали на жатву. Забудешь, кто я и что могла бы значить для тебя. Я стану очередным призраком, либо выполняющим твои приказы, либо воющим в тумане, либо жалким подобием ползуна. Так что нахер все это, Жнец. НАХЕР».
Я рву страницу из блокнота и шлепаю ею Ашену прямо на грудь, не дожидаясь, когда он прочитает. Толкаю его в сторону, обхожу кровать и сажусь на край, швыряя блокнот на эти чертовы роскошные простыни, которые я хотела бы ненавидеть, но не могу. Они слишком прекрасны.
Я прижимаю ладони к глазам и пытаюсь проглотить ком, который с каждым вдохом становится все больше. Решаю, что больше не смогу сидеть на этих дебильных простынях, и вырываюсь из постели, врезаясь лицом в грудь Жнеца. Он ловит мои руки и, не спеша, поворачивает меня от кровати, прижимая к стене спиной. По его хватке ясно: я могла бы вырваться, и он бы отпустил. Но я не хочу. И не хочу разбираться, почему.
— Ты не просто язвительная вампирша, ты еще и чересчур драматичная, — говорит Ашен, его глаза горят огнем. Запах табака, мяты и чернил наполняет воздух. Хочется зашипеть ему прямо в лицо, но когда он смотрит на мои губы, я вижу нечто большее, чем просто раздражение. — Ты прячешься в том странном городке. Не хочешь, чтобы я знал, где твой клан. Думаешь, я не догадался, что ты, наверное, что-то натворила, за что тебя могут наказать? Разве не приходило в голову, почему я никогда не трогал тебя? Что я пытался тебя защитить?
Хах. Он, наверное, думает, что я выдала людям тайну о вампирах, и теперь в бегах. Но между тем, чтобы рассказать смертным о вампирах и убить долбанного Жнеца — огромная разница.
И «защитить» он сказал? Преувеличивает. Хотя, честно говоря, у него особо выбора и нет, кроме как изображать дружелюбие.
Я вырываю руку с излишней силой, и Ашен закатывает глаза. Тыкаю пальцем в его грудь, надеясь, что там еще болит, потом касаюсь татуировки на его руке. Провожу большим пальцем по своему горлу, а затем тычу в его лицо, пока он не отодвигает мою руку.
— Да, твое заклинание мешает мне убить тебя, но мы оба знаем, что я всегда мог привлечь другого Жнеца. Любой из них с удовольствием вытащил бы тайны у светлой души, пока не нашел бы преступление, достойное расплаты. Моя сестра — больше всех захотела бы.
Мой пыл ослабевает, когда Ашен раскалывает мои страхи и выводит их на свет. Мы смотрим друг другу в глаза, моя другая рука все еще теплая в его крепком захвате. Сердце бьется яростно, как дикая птица в клетке, бросаясь от одного прута к другому. Я пытаюсь удержать острый вампирский взгляд, но он постепенно слабеет. Ашен немного наклоняется, не сводя глаза с моих.
— Хочешь знать, почему я тебя предупредил о драке в Сэнфорде?
Я сглатываю и слегка киваю.
— Потому что ты меня удивила. Ты заинтересовала меня. Ты оказалась не такой, как я ожидал. И то, что ты могла погибнуть в этой грязной улочке ничтожного городка казалось не просто пустой потерей... это было... неправильно. Казалось, будто что-то незаменимое вот-вот исчезнет. Казалось, я нашел нечто достойное спасения — хоть и не понимал, зачем.
Каждый удар сердца отдается взрывом в груди. Воздух застревает в легких. Мы молчаливо смотрим друг на друга, не двигаемся. Борьба, что бушует во мне, тает с каждой секундой. Я отпускаю руку, захваченную Ашеном, и его ладонь скользит вниз, касаясь моей. Наши пальцы переплетаются, он медленно и осторожно прижимает наши руки к стене, не отводя взгляда. Я слышу гул крови в его грудной клетке, когда он подходит еще ближе. Как между нами еще может быть пространство — не знаю, и каждое касание его тела сжигает меня.
— Да, ты язвительная и драматичная, но еще ты храбрая. Ты боишься, но бросаешь вызов этому месту. Бросаешь вызов мне, — его теплое дыхание ласкает мои губы. Другую руку он кладет мне на талию, и меня обдает пламенем до костей. Я закрываю глаза, с нерешительностью пытаюсь успокоить клубок желания, извивающийся у меня в животе. Когда открываю глаза, вижу в его взгляде пылающий огонь — пылающий, страстный и горячий. — Ты словно ветер или море, ты стихия природы. Ты боялась меня, но все же… разрушая мои стены, оставляешь беззащитным.
Я делаю прерывистый вдох, чувствуя, как взгляд Ашена устремляется к моим слегка приоткрытым губам. С каждым неглубоким вдохом я приближаюсь, наши дыхания смешиваются, губы почти соприкасаются. Его рука скользит по ребрам, словно изучает каждую кость. И наконец я понимаю, как давно ждала этого момента — услышать о его чувствах, признать это самой и поцеловать.
— Стихия, — шепчет он и резко поворачивает лицо в сторону за мгновение до соприкосновения наших губ.
Сти... что?
Что, блять?
У меня изо рта воняет? Из-за фангрии? Или из-за перегара?
О боже, мне кажется, я сейчас умерла пять тысяч раз за одну секунду.
— Стихия, — повторяет Ашен, в глазах его озарение явно не связано с моим дыханием. Немного успокаивает, что его прикосновение все еще ощущается, а наши лица остаются близко друг к другу. Но более того, я испытываю раздражение, которое является тонкой завесой нездорового беспокойства.
Я стараюсь дать понять ему, что думаю.
«Что за хрень?» — шепчу беззвучно, наклоняю голову, ловлю его ускользающий взгляд.
— Вот что нам не хватает. Не только оборотни используют вампиров для создания гибридов. Ведьмы тоже вовлечены. Возможно, даже люди.
«Что за хрень?»